S.W.A.L.K.E.R. Похитители артефактов

— О-о-о… Мо-о-о-о, — долетали до моих ушей обрывки их песни.

Наверное, они в трансе, медитируют, потому и двигаются так странно. Пронька сплюнул, свернул в проулок и зашагал в сторону, противоположную шествию. Видимо, и здесь прогрессивно мыслящие граждане относятся к фанатикам с пренебрежением.

— Принцесса, она, — заговорил Пронька, остановившись, и лицо его преобразилось. — Она как цветок на снегу. Представительница древнейшего рода. Когда-то они с нами воевали, и мы едва друг друга нах не извели, но потом поняли, что лучше жить в мире. А раньше… э-эх, раньше только наши правили, беда была. Воровство набрыдло, ведь народ не быдло! — Последнюю фразу он проскандировал и добавил: — А тебя нам прям Паукан послал! Идем, недолго осталось.

Конечным пунктом маршрута оказался белый дом. Точнее, стена — идеально гладкая, без окон, с единственной дверью, напоминающей ворота. При входе, закрыв глаза, бдили четверо оркоподобных стражника с лицами, замотанными черными банданами.

Не размыкая век, они обнюхали меня и издали глухое ворчание. Аж не по себе стало. Жертвы, блин, генной инженерии!

За вторыми воротами были нормальные люди. Посмотрели на меня как-то странно, переглянулись и поклонились. Я снисходительно кивнул. Привыкайте, плебеи, к новому господину!

Когда ворота захлопнулись, я долго щурился: огромный зал освещался двумя факелами, и рассмотреть его удалось лишь частично: кривые стены, на них — почерневшие картины и закопченные подсвечники. Никакой отполированной бронзы, доспехов и голов поверженных оленей. Просто, я бы даже сказал, скудно, половицы так скрипят, что ступать на них страшно. Пронька резко остановился, наступил мне на ногу и даже не подумал извиниться, за что получил подзатыльник.

— Смотри, куда прешь, образина!

Привыкший к такому обращению смерд даже не обернулся, взлохматил волосы, побрел дальше. Я зашагал следом. По деревянной лестнице, готовой провалиться, поднялись на второй этаж. Пронька постучал в массивную дверь:

— О Двуликий, можно?

— Входи, на!

Пронька вцепился в огромную отполированную ручку и, отклячив зад, потянул ее на себя. Яркий свет резанул по глазам — я невольно сделал руки козырьком, но все, что успел разглядеть, — силуэт напротив окна.

— Тамыш! — сказал Пронька гордо.

— Молодец, — проговорил хозяин кабинета. — Можешь идти, а ты — присаживайся.

Я нащупал кресло, плюхнулся и потер веки. Ясно дело, что в кабинете мог заседать разве что таинственный мудрец, но из-за яркого солнца, бьющего в глаза, я так и не смог его разглядеть. Наконец удалось различить детали: потертые кресла, стулья с облезшей позолотой, шкафы, заваленные книгами, свитками, листами. Книги громоздятся вдоль стен, занимают стулья, разбросаны на огромном столе, за которым восседает невысокий человечек лет пятидесяти, темноволосый, курносый, с пухлыми губками и ручками. Черные, чуть лупатые глаза смотрят весело и снисходительно, по стене развешаны странные деревянные лопаточки разных размеров.

— Зовут как? — поинтересовался он.

За книжными завалами зашелестело, и на стол, щелкая клешнями, вылез камчатский краб с человеческой головой — узколицый, лысый, со злыми близко посаженными глазками. Полукраб занял золоченый трончик, скрестил лапки.

Я потерял дар речи.

— Что зенками лупаешь? — проворчал краб. — Имя говори, потом будет тест и посвящение. Если повезет и не врешь.

— Вла-вла-димир, — представился я и добавил: — Николаевич.

Воцарилось молчание. Краб злобно уставился на человека, прищелкнул клешнями, поднялись и остатки волос на голове. Сразу стало ясно, кто тут главный.

— И что тупим? Вот, придет полнолуние, займу я твое место…

— Какая первая паланета от солнца? — пискнул напуганный человек.

Я опять онемел. Где подвох? Ну, не могут мудрецы задавать такие тупые вопросы! Ладно бы, минеральный состав Меркурия, или скорость вращения вокруг своей оси, или расстояние от солнца до Меркурия.

— Вишь? Тупит! — краб указал на меня когтем.

— Меркурий, — ответил я настороженно.

Краб подпрыгнул и растопырился в полете, закружил на месте и, расплываясь в улыбке, вскарабкался мне на шею, прижался к виску, пояснив:

— Ай да Вла-вла-дим! Умный. Ты не пугайся, я мыслю слушать буду…

Тест я прошел на «отлично». Крабочеловек ликовал. Тотчас объявили пир на весь мир в честь меня. Вот, это мне уже нравится. А то эти два придурка начали изрядно действовать на нервы. Гнать таких надо! Ничего, подвину их со временем.

После пира меня, слегка захмелевшего, отвели в покои — просторную комнату с огромным окном, за которым мигали огромные, не по-московски яркие звезды. Я разделся и нагишом упал на постель. Белье было чистым, перины — мягкими, обстановка — роскошной. Я наслаждался жизнью, представляя себя правителем во главе этого нехитрого мира, смотрел на портрет Принцессы — огромный, во всю стену — и грезил о ней. Она ведь красавица! Действительно — цветок, лилия или лотос: снежно-белые волосы, лицо скрыто вуалью, но и под ней видны изящные черты, подвеска украшает изящную шею и спускается на грудь. Тонкую талию перехватывает атласный пояс. Она стоит вполоборота и смотрит, манит, манит…

Во сне меня ей представили, а потом она куда-то исчезла, я искал ее, но она все время исчезала. Скверный, тревожный сон!

А потом меня разбудили. Я разлепил веки и увидел не Ее лицо, а одутловатого серокожего мужика.

— Вставайте, барин. Извольте сауну принять, Ее Святость ждет!

Сердце трепыхнулось — ждет!!! Вот так чудо! Просто какая-то магия! Неужели я влюбился в человека, которого никогда не видел? А что — обстановка вполне располагает, да и по местным меркам я для нее самая подходящая партия.

«Принять сауну» оказалось искупаться в тазу. Одутловатый молчал и тер спину, а потом протянул золоченый жилет и белые брюки. Удивительно, но они пришлись впору. В отполированном бронзовом щите я увидел свое отражение и присвистнул: настоящий барон. Да какой барон — истинный лорд!

К сожалению, вместе с ненавистной цивилизацией загнулась и корпорация «Gillette», и пришлось воспользоваться приспособлением, похожим на опасную бритву. С непривычки я порезался и вверил себя заботам одутловатого.

И вот я, свежий и выбритый, можно сказать, благоухающий, шагнул в зал, на этот раз хорошо освещенный. Зал взорвался овациями, и я, в сопровождении двух стражников в красных кафтанах, прошествовал сквозь человеческое море, которое расступалось передо мной, как перед Моисеем. Кровь пульсировала в висках, заглушая крики радости.

Скоро!

Сейчас!

Я замер перед двустворчатыми дверями, стражник, что справа, отпер их огромным ключом, заскрипели петли.

— О-о-о, м-о-о-о, — доносилось с улицы.

Все это — для меня! Всегда знал, что лучше быть на вершине такого мира, чем составляющей протоплазмы нашего. Я, конечно, не протоплазма, но незаметен на общем фоне серости и интеллектуальной убогости.

Потянуло сыростью и тленом. Совсем дом запустили, нужно будет заняться этим вопросом в ближайшее время! А то дело ли — в покоях принцессы, и такой запах!

Ну да, еще бы — и тут мрачно. Я шагнул к высокому трону, где угадывалась фигурка в белом. Да она, на самом деле, хрупка. Цветок. Лилия.