Сабелла

Но я же помню. Помню.

Мне было одиннадцать лет от роду, мой отец девять лет как погиб. Я жила в Восточном, и ко мне впервые пришла женская кровь. Я чувствовала себя очень несчастной, ушла бродить за поселком, нашла тоннель, ведущий в каменоломню, который, может быть, символизировал влагалище, и…

И когда я вернулась в Восточное прошлой ночью, оказалось, что моего дома больше нет. Словно кто-то стер мое прошлое тряпкой, словно у меня вообще не было прошлого — так, одни лишь слова… Мне вдруг показалось, что и вся моя память — не более чем подделка, сфабрикованная сознанием.

И все же я помню…

Все, что произошло с тех пор, как я выбралась из тоннеля — четко, ясно, в красках, до боли, со всеми нюансами и оттенками. А все, что было до того… Да, тоже помню, но воспоминания кажутся вылинявшими, словно их слепили из папье-маше…

Я знаю, что мой отец погиб, знаю, где я жила и где пошла в школу. Могу вспомнить, как выглядела та или иная комната, то или иное дерево. Помню цвет платья своей куклы и цвет волос матери — они поседели после смерти отца, и она стала красить их, но оттенок был уже другой. Помню свои оценки в школе и то, как у меня начали резаться постоянные зубы, один из которых, может быть, пришлось лечить у стоматолога. И, может быть, я лазила по деревьям и любила лимонное мороженое…

Но знания эти были как заученные, словно исторические даты в школьную пору. Я помнила, но словно… из вторых рук.

За стенами церкви догорал день — солнцу оставалось светить еще полчаса, и медно-розовые лучи ласкали стены по ту сторону церковной ограды.

Все вокруг меня как будто кружилось в вихре, воздух был полон каких-то точек, деревья казались умирающими. Мир рушился, рассыпался в прах, возвращаясь к первозданному хаосу. Для меня в этом мире больше не было никакого критерия, ничего, на что можно опереться. Даже тело мое предало меня — тело Сабеллы оказалось не принадлежащим ей.

Но нет — в океане хаоса осталась единственная мрачная твердь, последний неподвижный маяк посреди всемирного потопа.

Мститель, темный ангел. Через улицу от церкви был бар, и он стоял у его дверей. Все это время он маячил за моим правым плечом, шел по следу твари, которая, он знал, не была человеком — даже получеловеком, как ей самой казалось, тварь не была. В рассыпающемся мире только мститель остался невредимым, но лишь потому, что он был моей смертью, как я всегда и думала.

Он видел, как я вышла из церкви, но не тронулся с места. Он ждал, когда я сама подойду и опущу голову под меч.

Я повернулась и бросилась бежать. Мимо церкви, в спасительную тень деревьев. Дорожка была выложена плитками, в конце ее виднелся еще один выход на улицу.

Наверное, он бежал за мной, желая поймать. Прежде он всегда ловил меня. Но теперь я знала, что я такое, теперь я бежала не просто от человеческого отмщения, но и от самой себя — от того чудовища, что во сне явилось мне в зеркале, с липкими от крови когтями и раздвоенным змеиным языком. Теперь я точно смогу убежать.

Я где-то обронила сумку. Каблук подломился, я сбросила туфли и побежала дальше.

За моей спиной не было слышно его шагов.

Шляпка зацепилась за ветку и повисла, словно черный ворон. Смешно.

Люди на улице шарахались прочь с моего пути. Проносились мимо удивленные лица. Может быть, это не я бежала, а весь мир мчался прочь от меня, унося с собой Джейса.

Я выскочила на дорогу. Машины неслись мимо меня, обдавая горячим дыханием, но я не оглядывалась, ибо за моей спиной была Смерть.

Толпа. Я бежала, толкалась, завязла, вырвалась. Солнце садилось. Попробуй догнать солнце.

Сабелла бежала. Нет. Не Сабелла. Нечто.

Боль вонзилась в бок, затрудняя движение, тяжелая, будто кусок свинца. Алое небо сползало за горизонт, а над головой уже была чернота.

Где я? Какая память мне пригодится, фальшивая или настоящая?

Настоящая. Я выбежала на большое шоссе за городом. Дальше гипермаркетов и гигантских магазинов, туда, где раньше была пивная, а теперь светились вывески баров, желтые прорези на бархате ночи. На то самое место, где в четырнадцать лет я подцепила светловолосого парня. Все правильно, все прекрасно. Полный круг. Вот и открытый джип на солнечных батареях притормозил рядом со мной.

— Эй, леди!

Хорошо. Все хорошо. Так и должно быть. Я повернулась, протянула руку, и трое ухмыляющихся самцов втащили меня в машину.

Даже смерть не догонит это джип.

Только тогда я оглянулась — и не увидела Джейса. Боль застилала глаза, словно невыплаканные слезы, которые я всегда сдерживала, потому что они — все, что у меня было.

Парни в джипе хохотали, гладили мои волосы, руки, украдкой — грудь, запросто — колени. Они предложили мне вина прямо из горла бутылки, а за ветровым стеклом догорал закат.

Там, где за окраинами Восточного тянулись лесопосадки, джип свернул на неосвещенную грунтовую дорогу. Где-то в темноте они заглушили двигатель, выскочили из машины и вытащили меня. Мне ничего не пришлось делать — они все сделали сами: отнесли, уложили, начали раздевать.

Они окружили меня. Сопротивляться не имело смысла, но им хотелось, чтобы я отбивалась, упиралась или хотя бы испугалась до визга, и тогда они начали бить меня.

Я знала, что так будет. Я действительно не чужда мазохизма, я хотела боли, хотела искупить свои грехи, принимая удары. К тому же все это происходило не со мной. Я умерла тринадцать лет назад, скорчившись у могильной плиты в подземном тоннеле.

Один из них навалился на меня, судорожно ища вход. Его тело было горячим, я чувствовала это сквозь тонкую ткань его рубашки. Двое других валялись на земле, истошно вопили (вместо меня?) и держали меня за руки. Поверх их голов я видела звезды, как будто это что-нибудь значило. Потом звезды исчезли.

Парень закричал, дернулся назад и обмяк. Я видела его лицо и разинутый в вопле рот, как у поющего ангела в церкви. Потом затрещали ветки, и он пропал из поля моего зрения. Остальные двое вскинулись, словно псы. Я осталась одна, но мне не было видно, что происходит. Звезды то появлялись, то исчезали вновь, заслоняемые человеческими силуэтами. Потом один из парней упал рядом, лицом ко мне — глаза выпучены, по подбородку стекает кровь. Его руки скребли по земле, кто-то пинком отшвырнул их прочь от меня, снова донесся треск — кто-то убегал сквозь кусты, не разбирая дороги. Мои глаза уже четко видели в темноте, но это было не обязательно — я и так узнала руки смерти, когда они подняли и понесли меня.

Едва смерть коснулась меня, как страх исчез. Я расслабилась и позволила ей нести себя. Одежда моя свисала клочьями, волосы лезли в глаза.

У дороги ждала взятая напрокат машина. Я не стала спрашивать, как Джейс сумел раздобыть ее столь быстро, чтобы успеть за джипом. Может быть, он угнал машину, может быть, вообще упустил джип из виду и нашел снова лишь по чистой случайности. Мне казалось неизбежным, что он снова сумел меня отыскать — он всегда меня находил.

Мотор завелся, Джейс сел за руль. Что-то хрустнуло — наверное, он злился. Но я не смотрела на него.