Саблями крещенные

— Причем в обоих теперь больше надежды на казаков, которым предстоит отстаивать интересы Франции в борьбе за фламандское наследство.

— Там они все и догорят на походных кострах Фламандии, — обронил король, думая о чем-то своем.

И Коронный Карлик понял, что короля интересуют сейчас вовсе не казаки. Владислав хорошо понимал, что борьба за его уже полупустующий трон ведется, прежде всего, в Париже и в иезуитских монастырях. Но тайному советнику важно было знать, каким образом король решится подвести его к этой теме.

— Первым на фламандском костре должен был сгореть Сирко. Не получилось.

— Почему Сирко? — вдруг насторожился король. — Он ведь теперь известен во Франции. Его будут знать многие из окружения Анны Австрийской и Мазарини. Да и Конде кое-чем обязан ему. Надо бы это использовать.

— Так ведь не получилось, Ваше Величество, — успокоил его Коронный Карлик.

— Он понадобится мне здесь, — почти гневно выпалил король. — Вся эта стая степных волков может остаться на полях Фландрии, но только не Сирко. И при любом исходе событий — не там и не сейчас.

— До меня дошли слухи, что теперь это поняли не только мы с вами. В бою его, конечно, способен уберечь разве что Господь. Но на улицах Дюнкерка уже охраняют ангелы с мечами и кинжалами.

— О чем ты? Кто это его охраняет?

— Воины из ордена иезуитов.

Король почтительно помолчал, затем тяжело, натужно задвигал челюстями, произнося что-то про себя.

— Учуяли! — наконец прорычал он, рванув эфес легкой парадной сабли. Эту новость он явно воспринял, как подтверждение своих планов относительно Сирко. — А от этого-то рубаки они чего хотят?

— Наверное, предвидят, что в Варшаве на него будут рассчитывать как на будущего гетмана запорожских казаков. В том случае, если булаву не сумеет удержать Хмельницкий.

«Как он преподнес мои собственные замыслы, мразь дворцовая! — без злобы, с явной завистью сознался себе король. — Как душевыворачивающе он их преподнес!»

— Хотелось бы знать, кто именно рассчитывает на Сирко как на претендента на булаву?

— Пока никто, — спокойно ответил Коронный Карлик. — К чему, если оба претендента еще живы, а до Кодака куда ближе, чем до Дюнкерка?

Появился граф Оржевский и, учтиво склонив голову, попросил короля войти в замок. Стол давно накрыт, просто он не решался отрывать Его Величество от важных дел.

— Очень жаль, — сказал граф, — что, как мне стало известно, канцлеру Оссолинскому срочно понадобилось отбыть в Краков.

— Почему же мне об этом пока ничего неизвестно, — резко прервал его речь король. — И у меня тоже немного времени.

К замку король пошел пешком, в сопровождении только Коронного Карлика. Оржевский попытался совершенно естественным образом оказаться в его сопровождении, но тайный советник взглянул на него так, что граф тотчас же отстал и принялся что-то выяснять с королевским камердинером, распоряжавшимся насчет шатра.

— Меня интересует сейчас не Сирко, а доселе смиренный монах-иезуит Ян-Казимир, который вдруг решил вернуться к мирским делам, и даже готов к тому, чтобы со временем поддержать своими молитвами польский трон.

«Молитвами поддержать? — осклабился про себя Коронный Карлик. — Ишь ты!»

— Как и другой кардинал ордена иезуитов — ваш брат Карл, — произнес он вслух.

— Они уже оспаривают право на польскую корону?

— Им немного мешает трансильванский князь Юрий Ракоци.

— Ну, трансильванский князь… — проворчал король. — Не думаю, чтобы при двух живых братьях короля сейм и орден иезуитов допустили его к престолу.

— Простите, Ваше Величество, но вам вообще не следовало бы вести со мной разговор о престолонаследниках, поскольку…

— Вы всегда были безжалостно откровенны со мной, тайный советник. При этом порой потрясали меня своей откровенностью.

— Что непозволительно даже для тайного советника, — покорно признал Коронный Карлик.

— И только попробуйте в эти дни быть со мной менее откровенным. Особенно в том, что касается моих дорогих братьев. Итак, они уже сейчас ведут борьбу за престол. Засылают сюда своих агентов и доверенных лиц, ведут переговоры и плетут заговоры с некоторыми известными аристократическими родами; обращаются к сенаторам со всевозможными предположениями. Что еще?

— Видите ли, они ведут спор не только за трон, ваше величество.

«За что же еще?!» — удивленно взглянул на него король, на какое-то мгновение остановившись почти у ворот. Он не произнес этого вслух, но тайный советник очень выразительно вычитал его вопрос по глазам.

— Я не осмелюсь сказать этого. Даже под пытками, в присутствии следователя по особым поручениям.

Глаза Коронного Карлика встретились с глазами короля. Эти люди слишком давно знали друг друга, чтобы требовать слов, когда уже ничего нельзя добавить к тому, что высказано недомолвками.

«Но и за руку королевы Марии Гонзага, — с холодным оцепенением добавил вместо тайного советника сам король. — Оказывается, они уже ведут борьбу за руку прелестной вдовы Марии Гонзаги!..»

53

Увлекшись вылазкой Кагира, графиня и маркиз на какое-то время совершенно забыли о том, что происходит за дверью соседней комнаты, где к тому времени оставался лишь вооруженный мечом и алебардой чех Ковач.

— Они таранят дверь, господин маркиз! — доложил тот с явной тревогой в голосе.

— О чем нетрудно догадаться, — спокойно ответила ему графиня. В дверь ударяли чем-то мощным, от чего содрогалась не только она, но и стены.

Притаившись у баррикады, Диана на несколько мгновений замерла, держа в руках лук с натянутой тетивой, потом вдруг резко развернулась и выпустила стрелу в небольшой, оставленный пулей разлом дубовой доски. Истошный крик, долетевший из коридора, был самым достойным призом, которого она удостоилась за свое искусство лучницы, переданное ей когда-то Кара-Батыром.

Грохнулся о пол таран. Засуетились нападавшие, оттягивая подальше от двери раненного графиней собрата.

— Прекратите стрелять, иначе мы перебьем друг друга! — зычно, хотя и довольно примирительно, прозвучал голос из вражеского стана, который показался Диане знакомым.

— Тогда немедленно оставьте замок! — потребовал маркиз де Норвель. — Иначе все вы будете казнены!

Тот, кто решил прибегнуть к переговорам, злорадно рассмеялся.

— Мы уйдем отсюда не раньше, чем вы, маркиз, покажете нам все тайные ходы и тайники вашего замка. Нас интересуют они, а не вы.