Сад чёрной розы

— Всё-таки хочешь проверить? Ладно, если настаиваешь. Лично я в нём уверен.

Через несколько минут я с чистой совестью смогла сказать тоже самое. Эд мне не доверял, но мой секрет никому не выдал.

— Значит, остаётся ОРК! — других вариантов пока не было.

Подошла к столу и включила ноутбук. Алан продолжал сомневаться:

— Почему именно он? Да, его угрозы были самыми жестокими, но…

— А ты давно на тот сайт заглядывал?

— В октябре, наверное. После того, как разместил сообщение о твоей фиктивной смерти активности там поубавилось. Все поверили.

— Все, кроме одного. Угадай, кто продолжает настаивать на своих кровожадных фантазиях и призывает искоренить зло в моём лице?

— Да, он убеждён, что добро и зло передаются с генами, — неохотно признал Алан и тоже подошёл к столу. — Что ещё пишет?

— Что, если этого не сделать, история обязательно повторится, — процитировала я. — Вот, собственно, она и повторилась вплоть до имени жертвы.

Монитор приветливо засветился. Вышла в интернет, открыла закладку с сайтом. Страница начала медленно загружаться.

— Похоже на то, — Алан перевёл взгляд на монитор и нахмурился: — это ещё что за чертовщина?! Осенью тут такого не было!

— И неделю назад тоже, — машинально отметила я, с трудом сохраняя самообладание, но голос всё равно дрогнул.

Вместо привычной серой заставки с ярко-красными капельками, имитирующими кровь, знакомые значки и иконки сайта непривычно темнели на ярко-белом покрывале снега, по которому растекалось кровавое пятно. Рядом с ним лежал нож, очень похожий на украденный из моей кухни.

— Новая заставка, — мрачно прокомментировал Алан. — Значит точно ОРК, этот сайт — его детище!

Почувствовав непривычную слабость, я без сил опустилась на стоящий рядом стул.

— Да кто он такой?! Ты должен знать! Вы столько лет вели эту «милую» переписку!

Алан тоже подвинул к столу кресло, со вздохом сел рядом и объяснил:

— Злата — это открытый сайт. Здесь есть и сторонние наблюдатели, они просто комментируют ситуацию. Настоящих родственников жертв тут не так уж много. Троих я знаю лично — переписывались, созванивались, с кем-то даже встречались в реале, ОРК не из их числа. Он никогда не называл имени, не разглашал подробностей своей истории, лишь однажды в одном из постов вскользь упомянул, что из-за Зверя потерял всю семью. Я не знаю кто он. Среди убитых женщин было две москвички и одна ростовчанка, остальные — уроженки твоей малой родины. Скорее всего, он тоже из местных. Ты никого из них не помнишь?

Я закрыла глаза, пересматривая пугающие воспоминания. Почему-то всё, что было до пожара, казалось тусклым и нереальным.

— Смутно. Бабушка точно помнит, она вернётся во вторник.

— Ладно, подведём итог, что мы имеем?

— Мигрень, кучу сомнений и дырку от бублика.

— Не совсем, — Алан покачал головой, — если это действительно ОРК, возьмём за основу его убеждённость в том, что история должна повториться. Это подтверждают имя первой жертвы и нанесённые ей раны. Да и нашли её в парке, как ту, другую Анну, шестнадцать лет назад.

— Точно, — в памяти проявились и другие подробности, — тело обнаружили в парке неподалёку от медицинского центра, куда отец приезжал на какой-то врачебный семинар. А в парке Лесогорска, где убили Аню, находится районная поликлиника!

— Не похоже на совпадение, — оживился Алан. — Что ж, если он действительно решил действовать по инструкции — у нас в запасе почти три дня до следующего убийства! А ещё мы знаем имя второй жертвы — Полина и приблизительное место преступления. В посёлке есть кинотеатр?

— Есть старое заброшенное здание, которое когда-то им было.

— А Полина среди твоих знакомых имеется?

— Вроде бы нет.

— Постарайся вспомнить, — настаивал Алан.

— Ко мне многие женщины приходят. Обращаются в основном по деликатным вопросам, паспорта не предъявляют и не факт, что представляются настоящими именами.

— Жаль, значит, тупик? — Алан не скрывал разочарования. — Что ж, вся надежда на Эда. А пока…

— А пока, давай спать. Поздно уже, — я встала и направилась к комоду с бельём, — постелю тебе тут, в гостиной.

— Спасибо, что приютила, только я вряд ли смогу уснуть.

Я тоже сомневалась, что удастся забыться хоть ненадолго. Не давала покоя мысль — что дальше? Ещё одна смерть и новая улика, привязывающая меня к очередному убийству? Но какая? Ведь кроме ножа ничего не пропало.

Машинально достала белый в синюю клетку пододеяльник и вздрогнула, заметив, что на дне ящика кое-чего не хватает. Ещё вчера утром там лежал простой бумажный конверт без марки, в котором хранились мои… волосы.

Пару недель назад попросила живущую в соседнем подъезде Ирину — парикмахера подстричь кончики: зимой они всегда секутся. Выбрасывать волосы нельзя (болезни начнут преследовать), вот и убрала в конверт, чтобы потом уничтожить по специальному ритуалу, да всё времени не было. Туда же я отправляла волоски, остающиеся на расчёске. А теперь их, скорее всего, найдут на теле новой жертвы, и тогда уже точно никакое алиби меня не спасёт! Ведь в экземплярах, снятых с расчёски есть ДНК.

Глава 6

Ночь казалась бесконечной. Сон не шёл, зато тревожные мысли не отпускали. Воображение рисовало тоскливые картины недалёкого будущего.

Самой мрачной из них был даже не мой арест, а реакция бабушки. Всё сложнее становилось поддерживать наши непринуждённые телефонные беседы, уверяя, что у меня всё прекрасно. Долго скрывать правду не получится — она скоро вернётся.

Хорошо если до того, как меня обвинят в убийствах, совершённых в стиле отца. Страшно представить каким ударом для неё это станет! Не поверит, конечно, но помочь не сможет и будет терзаться чувством вины, мол, не уберегла, не защитила. Бедная моя бабуля!

Всё хватит! Усилием воли «отключила» дурные мысли. Нельзя на них зацикливаться, иначе негатив, нарисованный воображением, обязательно просочится в реальность. Мудрые люди не зря предупреждают: слова и мысли материальны.

Войнич тоже не спал. Я лежала, вслушиваясь в тихие звуки его шагов, доносившиеся из соседней комнаты, и успокаивалась от осознания, что не одна наедине с бедой. Это вселяло надежду. Вот на ней я и предпочла сконцентрироваться.

Незадолго до рассвета мне всё же удалось уснуть. Кошмары, как ни странно, не терзали. Проснулась, когда солнце вовсю освещало окрестности. По привычке посмотрела на большие настенные часы — половина девятого. Уже возле двери вспомнила о том, что не одна в квартире и со вздохом закуталась в тёплый домашний халат.

Алан, судя по звукам, был на кухне. Я украдкой заглянула туда и с трудом удержалась от смеха: спортсмен в официальной офисной одежде (только галстука не хватало) пытался пожарить яичницу. Со стороны это выглядело довольно забавно. Я тихонько проскользнула в ванную, чтобы умыться и переодеться. Почему-то не хотелось показываться ему заспанной и растрёпанной. Мужчина в доме с самого утра — гм, непривычная ситуация.

Когда вошла, он уже закончил с приготовлением завтрака и раскладывал по тарелкам гречневую кашу и яичницу.