Сад нераскрывшихся цветов

"В году пятьдесят две недели. В неделе семь дней. В одном дне двадцать четыре часа, в часе -- шестьдесят минут. И не было такой минуты, чтобы я не думал о тебе. Так сколько раз я вспоминал тебя за четыре года, Нил? Хотя не считай: все равно у тебя не получится. Когда-то я говорил тебе, что не нужно бояться самого себя. Но не имел права этого делать. Потому что себя я тоже боялся. Мне с трудом удалось узнать твой адрес, но я приехал специально для того, чтобы найти, чтобы увидеть, поговорить. Ты можешь не реагировать на это письмо. Особенно не нужно, если это будет лишь из вежливости или жалости. Я-то уверен, что у тебя все хорошо. Так или иначе, я все равно буду ждать тебя в субботу в пабе на Портленд-стрит в Хартпуле. Угловой. Семь вечера. Арлен Дарси".

Я выронил открытку из дрожащих рук и обхватил горло, чтобы избавиться от сдавливающих его спазмов. Арлен. Арлен Дарси. Моя вечная боль, моя любовь, сад, "Хартвуд", янтарь глаз, мятный аромат, угольный блеск волос, тепло рук, истома, давящая в паху. Я попал в водоворот собственных чувств и воспоминаний, которые кружили мою голову и заставляли задыхаться. На полном автопилоте я достал из кармана пачку сигарет и, едва не выронив зажигалку, жадно закурил. Мой взгляд был прикован к одной точке, а сердце рвалось наружу, ломая клеть ребер. Мы не виделись четыре года, и едва мне удалось смириться, едва Леона смогла залатать мое разорванное сердце, едва я заставил себя позабыть "Хартвуд", я вновь попал в ту же самую мышеловку. Тогда я пытался найти Арлена, что-то разузнать о нем, но он сменил номер телефона, заблокировал страницу в социальной сети, не звонил и не писал сам. Я знал, как его отец относится к роду отношений, которые связывали нас, и боялся, что тот и вовсе мог убить его. Но через год острая боль стала тупой, и Паттерсон, которая все это время была рядом, помогла мне прийти в себя. Я никогда не спрашивал ее, знает ли она, какие отношения связывали нас с Арленом. Возможно, и знала. Но молчала, потому что моя любовь к ее заботе была слишком дорога для нее. А теперь я стоял перед самым поганым выбором из всех, что мне когда-либо приходилось делать. Пальцами я сдавил глаза, стараясь унять слезы, а над моей грудью пылал огонь.

И все-таки, докурив, я сел за компьютер. "Бронирование билетов, Хартпул", -- мои дрожащие пальцы забегали по клавиатуре. Когда бы он ни позвал меня, куда бы ни пришлось -- мое сердце всегда будет следовать за Арленом. Я знал, что поеду за ним. Даже вопреки разуму.

Потому что так велело мне сердце. Потому что только рядом друг с другом наши цветы раскрывались.

КОНЕЦ