Сафари

В какой-то момент, когда уже почти никого не осталось, рядом со мной возник вождь. Из его монолога я мало что понял, лишь отдельные слова. Что-то вроде «большой вождь», «подарок», «уважение», остальное неразборчиво. Из жестов же было понятно, что меня зовут куда-то на другой конец деревни от дома, где нас изначально расположили.

Может, оно и к лучшему, пусть Растопчина перебесится. Старик остановился возле очередного шалаша, внутри которого тускло горела лучина. Снова что-то залепетав, он стал показывать, дескать входи. Я пожал плечами, и распахнув дверь, смело шагнул вперёд, правда пригнувшись, чтобы не ударить голову.

А вот когда выпрямился… вождь действительно оказал мне уважение – привёл в свой гарем с избранными красавицами племени. Пять бабищ, настолько жирных, что двигались с трудом, ухватили меня за руки, втягивая в темноту. Сопротивляться практически не было возможности – тут нужно было бить насмерть, более лёгкие удары не проходили, да и не хотелось обижать вождя, оставляя вдовцом. Он-то от чистого сердца старался. Оставалось вертеться, сбрасывая руки и постепенно прорываться к выходу. Последний рывок был особо тяжким, но тяжело дыша, я вывалился из дверей хижины, тут же захлопнув их и подперев спиной.

А затем рванул через посёлок к своим – что-то мне разонравилось местное гостеприимство. Дом меня встретил сопением эльфа и всхлипами Яны. Увидев меня, она с рыданьями кинулась мне на грудь и принялась просить прощенья. Из сбивчивого рассказа я понял, что на банкете меня усиленно потчивали возбуждающими средствами, как в мясе так и в напитках. Блондинка предполагала использовать это в своих целях, но когда я её послал – испугалась. Дескать, теперь я её ненавижу, раз под афродизиаками не удалось меня соблазнить.

Хотелось взять и выдрать блондинистую бестолочь, как сидорову козу. Ведь знала местные обычаи и слова не сказала, интриганка, блин. Спасибо Антошке, теперь понятно, что делали его листочки – нейтрализовали все добавки. Оно, может, и неудобно с вождём получилось, но я не нанимался подрабатывать в африканских племенах быком-производителем.

А Яна… что с ней делать, я не знал. С одной стороны, подставила. С другой, в данный момент, её чувства были вполне искренни, она явно специально сняла всю защиту. Короче, немного подумав, я решил, что особо-то и не сержусь. Ну, попыталась девка воспользоваться моментом, не получилось. Не сама же она меня местной «виагрой» кормила. Так что пришлось заявить, что на этот раз прощаю, но в следующий – ни ни. И вообще, спать пора, завтра тяжёлый день. Та вроде успокоилась, но стоило нам улечься – подползла и устроилась у меня на плече, тихонько засопев в подмышку, а у меня не хватило духа её прогнать.

Интерлюдия №4

Сидя в душной каюте Виктории хотелось драть на себе волосы и стучать пустой головой об стену. Выпендрилась? Доказала всем, что самая умная и хитрая? Ну как же, мы же из рода имперских карателей, невидимки, тени в ночи, ужас летящий… хотя это немного не оттуда. А думать тыквой, что на плечах выросла, не пробовала? Или ты способна только в неё есть?

Как лихо она организовала экспедицию в Тонго. Со всеми договорилась, и с контрразведкой Египта, и с родной СИБ, которую те тут же подтянули, едва поняли о чём и главное, о ком, идёт речь. Даже родню убедила, хотя уже тогда могла сообразить, чего дед так ехидно посмеивался. Теперь же оставалось сидеть взаперти и делать хорошую мину при плохой игре, дескать так и было задумано.

А всё потому, что за деревьями она не заметила леса. Тонго, внезапно, оказался населён неграми, среди которых даже смуглый лейтенант Нахти казался белой вороной, а уж она и вовсе выглядела словно снеговик, посреди лета отправившийся в ближайший гастроном за мороженым. Ну или словно чёрный как головёшка хлопец, в вышиванке, галифе и папахе. Сразу видно — гарный казак, ага.

Спасибо старшим товарищам, что не позволили превратить операцию в фарс. Словно нашкодившего кутёнка ткнули носом в лужу, показав косяки планирования, и взяли работу в свои руки, наказав ей сидеть тут, не отсвечивать, и осуществлять «оперативный контроль и аналитику». Что в переводе следовало читать, «не мешай профи работать».

Самое обидное, что под благовидным предлогом девушке отрезали все возможности для самостоятельного действия. Очередной переворот произошёл совершенно внезапно для миссии Чжунго, что не способствовало хорошему настроению её руководства, но это были ещё цветочки. На следующий же день, представители СГШ в Лиге Наций, подали заявление от свежекоронованного правителя Тонго о смене протектората.

Дескать, многие десятилетия зверолюди незаконно грабили страну, но сил терпеть больше нет. Согласно праву на самоопределение аборигены требовали немедленно убрать с территории государства все военные базы, а также заявляли о национализации всех иностранных предприятий. А так как других тут отродясь не водилось, речь шла вообще о любой деятельности, вплоть до мелких автомастерских.

Помочь жителям Тонго избавиться от колониального прошлого и войти в братство свободных народов брались СГШ. Создать милицию, наладить производство на конфискованных предприятиях, и так далее и тому подобное. Естественно все прекрасно понимали, что это только бутафория, и, по сути, государство переходит под контроль гоблинов, но все формальности были соблюдены, и зверолюди просто не могли ответить наведением порядка добрым словом и револьвером. Точнее, перед этим всё же требовалось попытаться уладить ситуацию мирным путём.

Однако, в такой ситуации присутствие разведок других государств было совершенно лишним. В посадке экспедиции не отказали, но по приземлению выдали предписание пассажирам перейти на дирижабль «Вячеслав Третий», на котором прибыла делегация Империи, и запретили покидать его борт без особого пропуска. А каирский курьер, что лейтенанту Нахти, а точнее его начальству удалось зафрахтовать, немедленно отправился назад.

На летающем судне же о судьбе Фалька никто ничего не знал. Команде было не до того, а Максим Аркадьевич Ададуров, руководивший делегацией, хоть и выделил пару минут в своём графике на беседу с девушкой, однако тоже не смог прояснить судьбу своего временного подчинённого. Лишь повторил, что на него вышел представитель СГШ, который заявил, что Александр Соколов, гвардии урядник Отдельного Африканского Корпуса явился в представительство вместе с Растопчиной Яной, где попросил политического убежища, для себя и спутницы, которую представил невестой. Как он туда попал, да ещё не один, было непонятно, однако представленные копии документов вроде как походили на настоящие.

Раскрывать текущее местоположение сладкой парочки дипломат отказался, под предлогом их защиты. Дескать, мало ли что вы им сделаете, но пообещал, что они оба в ближайшее время опубликуют видеообращение. Однако пока ничего подобного сделано не было. На вопросы: “когда?” – гоблины кормят обещаниями, заявляя, что скоро, но любую возможность связаться с перебежчиками категорически отметают.

Собственное же расследование тормозиться оперативной обстановкой и продолжающимися столкновениями между приверженцами новой власти и верными прошлому королю войсками. Что, впрочем, было весьма необычно для Тонго с его населением, привыкшим к чехарде правителей. Складывалось впечатление, что выдавая происходящее за гражданскую войну, кто-то решал свои проблемы. А говоря без обиняков – гоблины подчищали следы. В частности сгорели бунгало гостиницы, где проживала делегация и Фальк с Растопчиной в том числе.

В целом впечатление от беседы с Ададуровым у Виктории осталось противоречивое. С одной стороны было видно, что полномочный посланник сильно сомневается в реальности побега Фалька. С другой, хоть дипломат был безупречно вежлив, именно это оставило ощущение некой недоговорённости, будто тот знал больше, чем рассказал ей, и привкус ещё какого-то чувства.

Оставшись одна, Тигра проанализировала общее впечатление и поняла, что всё вместе это было похоже на соболезнования. То есть, даже не обвиняя Фалька в чём-либо, они уже не верят в его возвращение, либо оно принесёт с собой кардинальные изменения, например в составе его невест. А что можно ещё подумать, если самым неучтённым звеном во всей этой ситуации оставалась Яна Растопчина, обладающая силой ментала.