Сага о диком норде

Я с силой ударил двумя пальцами себя в бедро, сморщился от боли и потер ушибленное место. Я ведь не сплю? Или Тулле продолжает измываться надо мной?

— Кай.

Подпрыгнув на месте, я выхватил топор и развернулся.

Альрик.

— Это был драугр?

— Ага.

— Почему он тебя не тронул?

— Не знаю. Тулле прислал новый сон.

И я пересказал его хёвдингу. Альрик всерьез задумался.

— Кажется, Тулле что-то знает о драуграх. Значит, скоро увидитесь? Даже не знаю, к добру это будет или нет. Прежде он бы не ходил вокруг да около и не стращал друга глупыми снами. Может, и впрямь стоило отыскать его?

Пока распогодилось, Альрик решил идти споро, чтобы вечером все же пересечь реку, так что мы бежали рысью чуть ли не весь день. На закате мы добрались до Ум. Вода казалась холодней, чем воздух.

— Лучше перебраться сейчас, а за ночь отогреться у костра, — предложил Полузубый.

— Нет. Если кто пойдет по реке, издалека заметит огонь. Перейдем утром, по дороге согреемся, — возразил Альрик.

Так и сделали. Переночевали, а утром, едва просветлело, уложили вещи на небольшой плот, и переплыли, держась руками за него. И после полудня прибыли в поселение, где ульверы провели зиму.

Из домов радостно повыскакивали женщины и девки, смешно выговаривая нордские слова. Каждая бросилась к своему ульверу, только я и Аднтрудюр остались без жарких объятий. Я покосился на шурина. Неужто настолько измучал женщин?

После разговоров и радостных визгов выяснили, что здесь драугры пока не показывались, да и о тварях слышно не было. Выученные за зиму бритты вернулись в свои поселки. Старик Манвин все еще был жив, откормился и немного разгладил свисающую кожу. Я не удержался и передал ему привет от Живодера. Старик схватился за деревяшку, болтающуюся на шее, и сделал защитный знак. Смешно! Знал бы он, каков мой оберег!

Поселенцы не сразу поняли, что Полузубый и его люди — тоже бритты, приняли их за нордов, а когда узнали, так будто бы и дар речи потеряли.

Я не успел даже познакомиться со всеми за то недолгое время, что пробыл здесь. Бритты Полузубого за зиму стали ближе, чем эти дохляки. Мне здесь не было места. Этот жалкая лесная деревушка с двумя десятками жалких людей, у которых нет цели, нет стремлений. Они живут только чтобы жить, едят, чтобы не помереть, заискивают перед врагами, лебезят перед сильными. Они не видели ничего, кроме леса.

Я уже побывал во многих землях, пережил множество битв, видел больше, чем они за свои жизни. После малахских гор, после забав Живодера, после сжигания Хрокра, после гибели Рыбака… Я не хотел прятаться в лесу, спасая жизнь. Если так делать, то можно и не заметить, как превратишься в раба.

Подошел Энок и тихо спросил:

— Чего кривишься?

— Не хочу быть здесь.

Ослепитель хмыкнул.

— Изменился ты за эту зиму. Неужто бритты заколдовали? Или малахи эти?

— Нет. Хотя не знаю. Может, бритты, может, малахи. А, может, я не хочу гнить в этих лесах. Не дело ульверам прятаться в норах, точно суслики. Нам нужен корабль. Нужно найти Тулле. Пора уже повесить Скирикра на собственных кишках. А мы будто топчемся на месте, ходим от одних бриттов к другим, помогаем чего-то… Скоро и сами начнем малевать лица да брить бороды, обженимся, народим детишек и будем пахать землю, прячась от своих же, от нордов. Где ж тут волки? Только овцы и останутся. Я на шестой руне уже сколько? И ни на шаг не продвинулся к седьмой. Для того ли я уходил из Сторбаша, чтобы подтирать задницы бывшим рабам?

— Вот добудем сердце твари, сразу и уйдем, — сказал Альрик, возникнув рядом. — Ты хорошо справился в землях малахов. Подожди еще немного.

— Подожди… Ты говоришь так с тех пор, как погиб Рыбак. Тут подожди, там потерпи, сожми зубы и терпи. И что в итоге? Корабля нет, топора нет, а мы изгои! Я не бритт и ждать всю жизнь не хочу.

Хёвдинг сложил руки на груди.

— И что сделаешь? Куда пойдешь? В Сторборг прямо на конунгов двор?

— Да хотя бы и туда! Глянь на ульверов! Видишь? Они же будто домой вернулись. Сейчас хлопнут женку по попе, уведут в дом, отведают стряпни и залягут в постели.

— За зиму пятеро поднялись на руну, бегали по лесам, выискивали тварей. А что сделал ты? Получил узор на спину? — холодно возразил хёвдинг.

Вот же Бездна, я и забыл, что некоторые ульверы стали сильнее.

— Поклянись! Поклянись, что как получим твариное сердце, уйдем отсюда.

— Я уже обещал, — кивнул хёвдинг.

— Пойдем за Тулле?

— Верно.

— Хэй! — окликнул Леофсун. — Кто-то идет!

Ульверы тут же отбросили женщин и рванули к частоколу. Как настоящие волки.

Среди деревьев виднелся только один человек. Драугр? Бритт? Может, Фарлей пришел?

Энок первым узнал пришедшего.

— Тулле!

Глава 11

Я перемахнул через изгородь и побежал к Тулле. Остановился, чтоб глянуть на него, обнял и в ответ получил столь же крепкие объятия. Вот прям на шестую руну. А потом столь же крепкий тычок в бок.

— Я тебе что говорил? — спросил он строго.

Внешне Скагессон не особо изменился, разве что перестал белить волосы, потемнел лицом да коротко остриг бороду, а вот нутро стало иным. Он догнал меня по рунам, поднявшись до хускарла. А еще взгляд. Единственный глаз смотрел цепко и пронзительно, я аж поежился. И почувствовал себя виноватым, хоть и не понимал, в чем.

— Говорил, чтоб я уходил и оставил тебя у жреца. И чтоб не приходил искать.

— Нет. Это Ворон сказал, чтоб ты не приходил. Но я не про то. Сны же видел? Слова мои слышал?

Хоть я догадался, что кошмары слал Тулле, но в глубине души считал, что это все же обычные сны, которые приходили то ли из-за вины, что бросил друга, то ли из-за тоски по нему. А после слов Тулле меня снова пробрало холодом. Неужто и впрямь он слал?

— Пойдем к остальным, — бодро сказал я, — все тебя вспоминали. Еще немного, и мы бы пошли искать тебя.

И тут меня осенило. Тулле ведь не знал, где мы поселились. И речь не про лесной поселок, выстроенный нашими руками! Он ушел до того, как нас обвинили в поджоге, до встречи с Ульвидом, до бриттов. Как он нас нашел? Как узнал, где искать? А вдруг за ним идут люди конунга? Да и вообще Тулле ли это? Может, подменыш в его шкуре? Тулле говорил, что жрец его обучать может и год, и два, а тут всего несколько месяцев прошло.

Я уставился на друга, выискивая неправильности, хоть понятия не имел, как узнать подменыша. Один глаз закрыт, и веко провисло, но пусто ли там? Три шрама по щеке. Все как надо. Сразиться с ним? Так он может сказать, что после шестой руны поменял манеру боя. И дар… Получил ли он какой-то дар?

— Ну что? Я это или тварь? — усмехнулся Тулле. — Глазами не поймешь. Лучше всего кровь глянуть и понюхать. У тварей она пахнет иначе, но ты и сам знаешь.

— Режь! — заявил я.

Он вытащил нож и провел острием по предплечью, оставив длинную царапину. Я заметил, что в поселке притихли, хотя до того ульверы кричали что-то, видать, поняли, что что-то идет не так. С трудом подавив желание обернуться, я смотрел на выступившие капли крови. Красная. И пахла, как обычно.

— Изменился ты за это время, — повторил Тулле недавние слова Энока. — Раньше бы и не подумал об обмане. Так что, пропустишь или тут оставишь?