Сага о драконе

Разумеется, слияние с чужим разумом легче достигается с использованием особых точек на лице и по бокам головы, как делали вулканиты, но для меня это перестанет быть необходимостью. Однако меня научили пользоваться этими точками как средством сосредоточения внимания на том, с кем взаимодействую, и отгораживания друг от друга моего разума и разумов тех, с кем я стану вступать в телепатическую связь.

Наибольшим неудобством в изучении всего этого стала необходимость овладеть умением защищать и себя, и Пэна от других, а других — от меня. Будучи столь чувствительным телепатом-приемником, я провоцировала «нападения» со стороны представителей других обладавших телепатическими способностями рас, и, благодаря своим узам со мной, из-за этого мог пострадать Пэн. Выяснилось, что легче научиться защищать окружающих от моего беспорядочного «вещания», чем защищаться самой от непрошеных вторжений. Не скажу наверняка, но думаю, вулканитским знатокам пришлось выдумать прорву новых психотехник только для того, чтобы иметь дело со мной, да еще что-то изобрести, чтобы учить меня управлять своими возможностями!

На одном занятии, когда два мастера старались показать мне очередной такой способ, случилось нечто новое и необычное. Я «нажала» какой-то частью разума, и вдруг оказалась тесно связанной с ними обоими; все три разума словно слились воедино. Никогда не видела я двоих столь ошарашенных вулканитов, как те мои учителя! Связь разорвалась так же резко, как и установилась — думаю, ее оборвало мое удивление содеянным. Потом один из них поднял взгляд на меня и сказал:

— На сегодня достаточно, Карен. Встретимся завтра в это же время.

— Что я сотворила? — спросила я, понимая: со случившимся, какова бы ни была его суть, даже эти опытные вулканиты никогда ранее не имели дела.

— Мы не знаем, — ответил один из них. — Надо посоветоваться со старшими мастерами. Увидимся утром.

Я поняла, что на сегодня свободна и что ничего от них сейчас не добьюсь. Направившись домой гораздо раньше обычного, я сумела расправиться с большинством накопившейся почты и даже почитать немного, прежде чем с занятий вернулся Пэм. Похоже, он продвигался вперед намного быстрее и легче меня! Его тоже изредка учили кое-чему вместе со мной — в основном, управлять своими посылами и точно их нацеливать — но, поскольку он был избирательным телепатом (то есть мог передавать другим свои мысли, чтобы общаться), знатоки-вулканиты не так о нем беспокоились.

На следующий день я перенесла крупнейшее в своей жизни потрясение. Мастер, заведовавший Колинаром, [21] пришел на место моих занятий и отвел меня в сторонку. Его облик не выражал никаких чувств — иного я и не ожидала — однако оглядел он меня весьма придирчиво. Я понимала, что не стоит самой начинать беседу, и потому ждала — довольно нетерпеливо — когда он заговорит. Когда он наконец перестал молчать, я почувствовала почти облегчение.

— Ты в самом деле необычная для жителя Земли, — начал он. — Силы ума, которыми ты обладаешь, редко встретишь среди вулканитов, тем паче — среди представителей иных рас. Ты каждый день удивляешь младших мастеров и своей жаждой знаний, и тем, что раскрывается в твоем разуме по мере обучения. Твои способности не ограничиваются лишь возможностью стать редкой силы телепатом; при надлежащей тренировке и по прошествии времени ты можешь продвинуться много-много дальше.

21

Колинар — вулканитский ритуал избавления от последних оставшихся эмоций, направленный на достижение идеала чистой логики.

— Куда же именно, почтеннейший наставник? — спросила я. — Я понимаю, что вчера сделала нечто, поразившее моих учителей. Не мог бы ты рассказать мне, что это было и пояснить, на какие мои способности намекаешь?

Он еще раз посмотрел на меня, и я почувствовала: оценивает. Мастер словно хотел удостовериться, смогу ли я совладать с тем, что он собирался мне поведать.

— Ты сделала то, что не делалось сотни лет на этой планете. Ты «связала» между собой более чем два разума. Не только ты осознавала мысли своих учителей, но и они осознавали и твои мысли, и мысли друг друга. В руках человека безнравственного такая сила может стать опасной — с ее помощью можно управлять большими группами людей. Тем не менее, тебя хорошо знают у нас на планете, и никогда ты не выказывала никаких склонностей к злоупотреблению имеющейся, как ты показала, у тебя силой. — Он чуть отстранился, не сводя с меня взгляда. — Если о твоей силе станет известно, тебя будут упорно разыскивать враги и, возможно, попытаются использовать эту силу как оружие против нас.

Я стояла, точно оглушенная. Слишком много всего внезапно обрушилось на меня. Сначала — известие об исчезновении моей естественной преграды, потом — что я сильнейший телепат-землянин за последние сто лет, и вот теперь — это. Что еще свалится на меня, кроша в пыль всякое мое понятие о себе самой? Глубоко, пусть не без дрожи, вздохнув, я сказала:

— В таком случае эту силу нужно хранить в тайне, как это возможно в учреждении, подобном Звездному флоту. Я не желаю, чтобы меня использовали в качестве оружия ни против моего народа, ни против других.

Мастер кивнул, и я закрыла глаза, словно пытаясь отвратить то, что, как я знала, должно было еще последовать, и спросила:

— Что ты еще мне скажешь?

— При соответствующих упражнениях ты способна развить и телекинетические возможности; ты сможешь двигать и очень большие предметы, и предметы поменьше. — Я почти слышала в его голосе недоговоренность.

— Опасно ли мне все это знать? — спросила я, все еще не открывая глаз.

— Благодаря этому знанию последние глубинные преграды в твоем мозгу, не дающие использовать все те силы, о которых мы говорили, скорее всего, падут, и силы эти выплеснутся наружу, и их ничто не будет сдерживать, да ничто и не сможет. Но мы идем на этот риск: если такому суждено случиться, пусть это случится теперь, когда тебе могут помочь и чему-то научить. Лучше сейчас, чем в будущем, когда рядом не окажется никого, кто смог бы тебя поддержать. От тебя потребуется многое, если ты пойдешь на это.

Я открыла глаза и посмотрела вокруг, видя все будто впервые. В каком-то смысле я заново родилась. Если то, что говорил мне этот колинарский мастер, правда, то я смотрела на совершенно иную, чуждую жизнь по сравнению с той, что я знала раньше. Я чувствовала скрытую энергию и мощь моего разума и тела, и раздумывала, хватит ли мне сил и мужества сдержать и обуздать эти стихии, не уничтожив всего того, что я считала собой, своей душой. Вокруг меня рассыпался на куски остаток жизни.

— Выбора у меня нет, так ведь, — тихо сказала я. — Раз ты сказал мне это, я останусь здесь до тех пор, дока не смогу управлять тем, что, чувствую, бушует во мне.

— У тебя есть выбор: остаться — или уйти; учиться — или остаток жизни бороться с этими силами. Заставить тебя остаться мы не можем.

Я вздохнула.

— Может быть, вы не в состоянии силой оставить меня здесь, но мое знание вашей культуры и того, что может случиться, если я решусь уйти, вынуждает меня остаться. Я останусь. Не обещаю, что вам понравятся чувства, которые я, скорее всего, стану излучать телепатически — я не могу отказаться от своего происхождения, да и не желаю. Во мне — лишь земная кровь. Я не в состоянии избавиться от чувств, как вы, вулканиты.

— Мы осознаем это и готовы к тому, чтобы защищаться. Ты остаешься с нами и будешь учиться?

— А мои обязательства перед Звездным флотом? Перед моим напарником, Пэном? Как быть с ними?

— Звездный флот уведомят, что твоя учеба продлится гораздо дольше, чем первоначально планировалось. Тебе уже в самом начале предоставили бессрочный отпуск для занятий с нами, поэтому их это не удивит. Что же касается твоего напарника, то ему придется научиться, как взаимодействовать с тобой и твоими новыми возможностями; некоторые из последних могут повлиять на него. Мы с удовольствием дадим ему возможность смотреть, учиться, помогать тебе. Так ты остаешься?

— А остальные? Мои друзья, которые хотят знать, что со мной? Моя семья? Те, с которыми я живу сейчас? У меня сейчас нет того, кого вы бы назвали парой. Что если я, глупая землянка со всеми своими земными чувствами, полюблю?

— Все подобные вопросы мы станем решать по мере их возникновения. Тем, кто захочет узнать, что мы сегодня обсуждали, ты можешь говорить так много — или так мало — как сочтешь нужным. Но определенные знания можно передавать, лишь безоговорочно доверяя человеку.

Колинарский мастер не сводил с меня глаз.