Сага о джиннах: Возвращение джинна. Последний джинн. Джинн из прошлого (сборник)

– Мало ли какие расчеты руководят твоими умманоидами, – добавил Игнат.

– Кем? – удивилась Лилия.

– Надо же как-то называть представителей УММ? Пусть будут умманоидами. Или тебе не нравится?

– Нравится.

– Ну и славно. Летим к тебе? – Игнат затаил дыхание, так как вопрос таил подвох: насколько Лилия доверяет ему, чтобы согласиться на его визит? До этого она дважды отказывалась приглашать Ромашина в гости.

Но она ответила просто, не задумываясь:

– Хорошо.

Добрались до метро Калининграда, любуясь старинными зданиями центра города и воздушными башнями на берегу бухты. Игнат сделал это специально, хотел убедиться, что за ними нет слежки, а мог бы использовать и метро верфи.

Метро перенесло их в Клин, явно уступавший Калининграду высотой зданий.

Проснулась обойма охраны, запросила инструкции по сопровождению Лилии Эллин. Но Игнат поблагодарил командира группы и отпустил до вечера, сообщив, что Лилия Эллин находится под его опекой.

За куттером от метро до жилой башни на берегу реки Сестры никто не следил, и Игнат вздохнул с облегчением. Было бы совсем грустно чувствовать себя «под колпаком», кто бы за ним ни наблюдал: сам Ульрих Хорст, его сообщники или умманоиды.

Лилия открыла дверь квартиры.

Вошли.

Игнат остановился на пороге, разглядывая водопад и ручей, текущий прямо ему под ноги.

Лилия искоса посмотрела на него, и тотчас же водопад, скалы и ручей пропали, созданные иллюзией видеопласта. Объявилась обстановка прихожей с гнутыми по особым лекалам стенами, с множеством странных ниш и выпуклостей, образующих некий символический узор.

Одна из выпуклостей внизу, над полом, выдавила две пары тапочек. Вторая раскрылась дверцей шкафа, встроенного в стену, куда Лилия бросила сумочку. Третья выпуклость превратилась в зеркало.

Хозяйка сбросила туфли, упорхнула в бытовой отсек квартиры.

– Проходи, я сейчас.

Игнат, озираясь, проследовал в гостиную.

Здесь царил необычный порядок, основанный на пластичных видеоконструкциях. Интерьер комнаты был продуман до мелочей и, судя по всему, отражал желание хозяйки жить в ногу со временем.

Гостиная была небольшой, метров на тридцать пять, но ее «дымящиеся» стены необычной конфигурации, «небесной голубизны и летучести» потолок, «ледяной» пол создавали иллюзию необъятности и безмерной дали, а стоящие на полу пушистые «облачные» диваны и кресла, а также летающие «одуванчики» каких-то меняющих форму скульптур заставляли вспоминать деловые пристрастия Лилии: все-таки она была ученым-ксенологом и всю жизнь изучала инобытие.

Она появилась через несколько минут в легкой туманно-золотистой тунике (без лифчика, что тут же отметил острый глаз Игната), держа в руках бокалы с какой-то оранжевой, с зелеными бликами, жидкостью.

– Держи, это релакс-коктейль, очень вкусная штука на основе природных компонентов, трав и плодов. Меня дед научил готовить, когда я еще маленькая была. Пойдем в рабхауз?

– Куда? – не понял Игнат.

– В кабинет. Дед его рабхаузом называл.

– Мне все равно. Можем побеседовать и здесь.

– В кабинете я покажу тебе кое-какие компьютерные зарисовки.

Они вышли из гостиной, отражавшей пропорции каких-то иных математических законов, миновали хозблок и оказались в ином мире, где царствовала совсем другая – фрактальная – геометрия.

Не то чтобы Игнат растерялся, но был шокирован, когда вокруг выросли многослойные зеркальные пленки, отразившие его и Лилию, уходившие в бесконечность, где можно было потеряться и раствориться без следа.

Ничего твердого, основательного, привычного глаз здесь не видел. Все было зыбко, неустойчиво, призрачно, и любое движение вызывало тихую бурю отражений в зеркальных лоскутах, повторяющих каждую позу и жест гостя.

– Нравится? – спросила Лилия. – Или лучше убрать?

– Я вижу, ты любишь неземную геометрию.

– Диссипативные гармонические ряды. Этот интерьер настраивает меня на работу, повышает тонус.

– Мой тонус повышает обычный земной пейзаж. Хотя изредка хочется иных ландшафтных сочетаний. Я даже пугаюсь, что мне нравятся странные неформы.

– Бесформенность?

– Нет, я не могу назвать это бесформенностью. В снах я часто вижу композиции, которые можно принципиально назвать неформами. Мама говорит, что я вижу мир, где жили гиперптериды, так как она когда-то контактировала с «джинном» Лам-кой.

– Твоя мама тоже сотрудничала с ФСБ?

– В каком-то смысле, – усмехнулся Игнат. – А вообще она родилась на Полюсе Недоступности, где мы с тобой побывали и где ее встретил отец. Просто мама попала на Землю в самую горячую пору войны с «джиннами», потом с моллюскорами и была все время с отцом. А он был безопасником. Почему ты спросила об этом?

– Твоя мама могла пережить стрессовые ситуации, и это отложилось в ее психике на генетическом уровне.

– Ты думаешь, я мутант?

– Нет, не думаю, – смутилась Лилия. – Но твои сны отражают какие-то реалии, переживания отца или мамы, это же очевидно. Мне тоже снятся странные сны, и я уверена, что их база заложена еще дедом, потому что его не раз могли убить, а потом он стал проводником ангелоидов.

– Отец рассказывал мне об этом, – кивнул Игнат. – Через твоего деда с моими предками действительно разговаривали наши потомки, которых он называл ангелоидами. Запись беседы хранится в банке данных конторы. А ты какие видишь сны?

Лилия снова смутилась.

– Не знаю, как это передать словами. Если ты видишь неформы, то я вижу… м-м… перетекание качеств. Понимаешь?

– Не совсем.

– Я вижу, как твердое становится мягким и исчезает вовсе, как горячее становится холодным…

– Синестезия, – определил он, – смешение чувств. Со мной тоже такое бывает. Я начинаю видеть предметы изнутри, ощущать потоки излучений, колебания полей. Могу даже осязать запахи и видеть кожей.

– Во сне все по-другому…

– Согласен. Тему мы затронули интересную, но меня сейчас больше занимает наш УММ. Что это такое конкретно?

Лилия допила коктейль, повела рукой, и тающая текучесть пространства кабинета уступила место привычным, мерцающим изнутри стенам. Проявились изящный прозрачный столик, «кактус» вириала инка, ниши с объемными витейрами, зеркала, статуэтка в виде змеи, стоящей на хвосте, но с головой женщины.