Сага о Форсайтах

– Так, - сказал он за завтраком, запивая какао хлеб с маргарином. Я, во всяком случае, должен повидаться с мистером Монтом, - и вдруг он добавил, глядя ей прямо в лицо: - Вик?

Она ответила на его взгляд так же твердо и прямо - да, прямо. Ох, и свинья же он!..

Когда он ушел, Викторина остановилась посреди комнаты, прижав руки к груди. Она спала еще меньше его. Лежа тихо, как мышь, она без конца думала одно и то же: поверил ли он? поверил ли он? А вдруг не поверил что тогда? Она вынула деньги, за которые было куплено - или продано? их счастье, и еще раз пересчитала их. Обида на его несправедливость жгла ее. Разве ей хотелось стоять в таком виде перед мужчинами? Разве ей все это легко досталось? Да ведь она могла получить эти шестьдесят фунтов три месяца назад от того скульптора, который по ней с ума сходил, - так он по крайней мере уверял ее. Но она выдержала испытание, да, выдержала. Тони совершенно не за что на нее сердиться, даже если б он узнал все. Ведь она это сделала ради него - главным образом ради него, - чтобы он не продавал эти шары во всякую погоду! Если б не она, они так бы и сидели ни с чем, а впереди зима, и безработица, как пишут в газетах, все растет! Опять сидеть в холоде, в тумане! Брр! Ведь у нее все еще иногда побаливает грудь, а он вечно хрипит. И эта тесная комнатушка, эта кровать, такая узкая, что невозможно повернуться, не разбудив его. Почему Тони сомневается в ней? А ведь он сомневается. Она поняла это из его робкого "Вик? ". Убедит ли его мистер Монт? Тони такой хитрый. Она опустила голову. До чего все на свете несправедливо! У одних есть все, как у хорошенькой жены мистера Монта. А когда пытаешься найти выход и попытать заново счастья - вот что получается! Она тряхнула волосами. Тони должен ей поверить, должен. Если нет - она ему покажет. Она ничего не сделала стыдного. Ничего, совершенно ничего! И как будто стремясь пойти вперед и повести за собой свое счастье, она вынула старый обитый жестью сундучок и аккуратно стала складывать в него вещи.

V

МАЙКЛ ДАЕТ СОВЕТЫ

Майкл все еще сидел над корректурой "Подделок". Кроме "чертовых куличек", у него не было никакого адреса, и послать корректору было некуда. Восток велик, а Уилфрид не подавал признаков жизни. Вспоминает ли о нем теперь Флер? Майклу казалось, что не вспоминает. А Уилфрид - ну, он, вероятно, тоже начал ее забывать. Даже страсть не может жить, не питаясь.

– К вам мистер Форсайт, сэр.

Привидение в царстве книги!

– А, попросите его зайти.

Сомс вошел, неодобрительно оглядываясь.

– Это ваш кабинет?
– спросил он.
– Я зашел сообщить, что купил эту картину Обри Грина. Найдется у вас, где ее повесить?

– Конечно, найдется, - сказал Майкл.
– Превосходная вещь, сэр, не правда ли?

– М-мда, - проворчал Сомс, - по нашим временам не плохо. Он далеко пойдет.

– Он большой поклонник "Белой обезьяны", которую вы нам подарили.

– А-а! Я сейчас занялся китайской живописью. Если я буду и дальше покупать...
– Сомс остановился.

– Да, они что-то вроде противоядия, сэр, не так ли? Помните "Земной рай"? А гуси! У них перышки можно пересчитать.

Сомс не отвечал; он, очевидно, думал: "И как это я пропустил эти вещи, когда они только что появились на рынке?" Он поднял зонтик и, словно указывая на все издательское дело, спросил:

– А как Баттерфилд с этим справляется?

– Ах да, я как раз хотел вам сообщить, сэр. Он пришел вчера и рассказал, что видел на днях Элдерсона. Он зашел предложить ему экземпляр нумерованного издания книги, которую написал мой отец. Элдерсон не сказал ни слова и купил две штуки.

– Не может быть!

– Баттерфилду показалось, что его посещение здорово смутило Элдерсона. Ведь он, наверно, знает, что я связан с этой фирмой и что я - ваш зять.

Сомс нахмурился.

– Не знаю, стоит ли дразнить спящую собаку. Ну, во всяком случае, я сейчас иду туда.

– Упомяните о книге, сэр, и посмотрите, как Элдерсон это примет. Не возьмете ли и вы один экземпляр? Вы все равно состоите в списке. Баттерфилд хотел сегодня к вам зайти. Я вас избавлю от отказа. Вот книга очень мило издана. Стоит гинею.

– "Дуэт", - прочел Сомс.

– Это о чем же? Музыка?

– Не совсем. Кошачий концерт с участием призраков Гладстона и Дизраэли.

– Я мало читаю, - сказал Сомс. Он вынул бумажник.
– Почему вы не берете за нее фунт? Вот вам еще шиллинг.

– Бесконечно благодарен, сэр. Я уверен, что отец будет страшно доволен, когда узнает, что вы купили книгу.

– Вот как?
– Сомс чуть заметно улыбнулся.
– А вы здесь работаете когда-нибудь?

– Да, пытаемся кое-что сделать.

– Сколько вы зарабатываете?

– Я лично около пятисот фунтов в год.

– И это все?

– Да, но я считаю, что больше трехсот я и не стою.

– Гм-м! Мне казалось, что вы отошли от своего увлечения социализмом?

– Кажется, да, сэр. Как-то он не вязался с моим положением.

– Да, - сказал Сомс.
– Флер выглядит как будто хорошо.

– О, она молодцом. Она проделывает эти упражнения по Куэ, знаете?

Сомс прищурился.

– Это влияние матери, - проворчал он, - я в этом не разбираюсь. До свидания!

Он пошел к двери. Его спина казалась очень положительной и реальной. Он скрылся за дверью, и с ним как будто ушло чувство определенности.

Майкл взял корректуру и прочел два стихотворения. Горькие как хина! Какое волнение, какая тоска в каждом слове! Вот уж где нет ничего китайского! В конце концов люди пожилые, вроде его отца и "Старого Форсайта", правда, по-разному, но все же имеют какую-то опору. "В чем дело? подумал Майкл.
– Что у нас неладно? Мы активны, умны, самоуверенны - и все же не удовлетворены. Если бы только что-нибудь нас увлекло или разозлило! Мы отрицаем религию, традицию, собственность, жалость; а что мы ставим на их место? Красоту? Ерунда! С такими-то критериями, как Уолтер Нэйзинг и кафе "Крильон"? И все же какая-то цель у нас должна быть. Творить лучшую жизнь? Что-то не похоже. Загробный мир? Наверно, мне надо заняться спиритизмом, как сказал бы "Старый Форсайт". Но духи только и делают, что болтаются между загробным миром и нашим, вряд ли они менее взбалмошны, чем мы!"

Так куда же, куда мы идем?

"К черту, - подумал Майкл, вставая из-за стола, - попробую продиктовать объявление!"

– Мисс Перрен, пожалуйста, зайдите ко мне. Объявление о новой книжке Дезерта для библиографических журналов: "Дэнби и Уинтер в скором времени выпускают стихи "Подделки". Поэт - автор "Медяков", имевших непревзойденный успех в текущем году". Как по-вашему, мисс Перрен, сколько издателей в нынешнем году так писало про свои книги? "В новых стихах - тот же блеск и живость, та же изумительная техника, что и в первом сборнике молодого автора".

– Блеск и живость, мистер Монт? Разве это так?

– Конечно нет. Но что сказать - все то же отчаяние и пессимизм?

– Нет, нет. Но, может быть, лучше сказать: "Та же блестящая певучесть, те же изменчивые и оригинальные настроения".

– Можно, только дороже будет стоить. Напишите: "Тот же оригинальный блеск", на это они сразу клюнут. Мы обожаем все "оригинальное", но у нас ничего не выходит: утрировка еще, пожалуй, выходит, а "оригинальное" никак.

– Вот у мистера Дезерта выходит.

– Да, изредка; но больше, пожалуй, ни у кого. Где уж им быть "оригинальными", кишка тонка, - извините за выражение, мисс Перрен.

– Что вы, мистер Монт! Там вас ждет этот молодой человек, Бикет.

– Он пришел, да?
– Майкл взял папироску.
– Дайте мне собраться с духом, мисс Перрен, и зовите его сюда.

"Ложь во спасение, - подумал он.
– Попробуем!"

Появление Бикета в комнате, где он был в последний раз по такому неприятному поводу, было отмечено некоторой натянутостью. Майкл стоял у камина с папиросой, Бикет стал спиной к высокой стопке модного романа с надписью: "Изумительный новый роман" на обложке. Майкл кивнул.