Сага о Хродвальде

С левого фланга обстрел оказался особенно плотный. Как раз там стояли Нарви и Веслолицый. Нарви клялся что Веслолицый со ста шагов всадил стрелу в прорезь шлема скачущего впереди кавалера. Тот обмяк в седле, но не упал — высокие края седла поддерживали его тело вертикально, и остальные не сразу заметили, что их предводитель убит. И поэтому они успели насадить на копья или сбить с ног нескольких легковооруженных людей. Но тут упал с лошади второй всадник, и покатился по земле ломая торчащие в нем стрелы. Их было не меньше двадцати, и трудно сказать, какая смогла пробить его доспех и ранить достаточно шлубоко. Оставшиеся всадники явно не были кавалерами, и увидев что они лишись своих вождей, попытались уйти. Но тут на них накинулись скьёльдунги, и смогли догнать еще двух. Одного они стащили с коня и зарубили, а второй все же смог вырваться.

С правого фланга был совсем маленький отряд, всего в шесть всадников, только один из которых был кавалером в кольчуге и шлеме. Но и лучников тут почти не было. Протрубив низкую ноту, как уже начали понимать северяне, сигнал к атаке, всадники все же бесстрашно ринулись в бой. Но они не стали бить в строй хирдманов, выбрав толпу лековооруженных тюленебоев. Это оказалось ошибкой, ведь среди них была Бабушка, и еще несколько людей, которые умели хорошо метать гарпуны. Они метнули по два гарпуна каждый, и всадники потеряли троих лошадей. Бабушка всегда была скора на ум, и уже поняла что лошадь лучшая цель чем всадник. К тому же, только у кавалеров была броня на лошадях. Сама старуха все же решила, что она может лучше, и целила в кавалера. И её гарпун встретил щит южанина. Всадник оказался умелым воином, и легко отбивал и другие дротики, летевшие в него. Он делал это мастерски, держа щит так, что тяжелые дроты били по нему вскользь, не вонзаясь. Но видя что его люди отстали или ссажены с коней, он развернул лошадь. И вот тут Бабушка метнула свой второй гарпун. И намертво приколола ногу кавалера к его же коню — дотянутся щитом так низко он не смог.

Но огромный южный конь все же сумел убежать от бросившихся в погоню тюленебоев, вынеся из боя и своего седока.

У других отрядов северян дела шли куда хуже. Но все это Хродвальд, да и остальные, узнал потом. Сейчас же он вдруг услышал, сквозь крики и грохот, как хирдман слева раз за разом повторяет старую вису из полузабытой саги. Ярл прислушался, и стал повторять за ним.

Сначала казалось, что их никто не слышит. Но, после того как они повторили стих дважды, к ним присоединился нестройный хор голосов тех, кто был рядом. Медленно, но все набирая скорость, словно море поглощающие тонущий драккар, виса накрывала строй, и люди начинали повторять ей. И вот, наконец, её пели все.

Пела моя мама

в море выйдешь скоро,

Пел Хродвальд и люди вокруг него. Строй северян качнулся, сделал шаг вперед. И еще. Люди не сразу, но поймали ритм, и теперь стеной надвигались на врага.

викинги на вёслах,

весело, за славой,

Новый шаг. Удары от стрел и дротиков в щиты. И со следующей строчкой новый шаг навстречу смертельной опасности.

и в долинах дальних

дом не вспомнишь долго,

Почти рычал Хродвальд видя всего в нескольких шагах от себя хищные лезвия наконечников вражьих копий. И делал следующей шаг. И вместе с ним шагали все.

и в долинах дальних

дом не вспомнишь долго,

Пели люди, и опускали лица, пряча их за щитами, готовясь к удару.

будешь первым в битвах

бить врага без страха!

Закричал Хродвальд, и вместе с ним закричали сотни людей. Хродвальд рванулся вперед, отводя лезвием меча в сторону копье, и ударил щитом о щит врага.

будешь первым в битвах

бить врага без страха!

Кричали вокруг люди снова и снова. Хровальд уперся в землю ногами и изо всех сил толкал, толкал себя вперед. Сзади его подпирал Клепп. Ярл чувствовал удары по шлему, и прятал лицо за щитом, упираясь в него обеими руками. Вот у ярла получился маленький шажок, вот еще. Хродвальд рискнул поднять взгляд, и увидел что хирдман справа, начавший петь вису, похоже мертв. Или же он нашел способ остаться в живых после того как его голову пронзили тяжелым копьем насквозь.

Хродвальду заметил, что и его пытаются ударить слева, но вражеская сталь скользит по шлему и кольчуге. Ярл дернулся, пытаясь поднять руку с мечом, но понял что не может. Так крепко он был прижат к врагу. Потому и не падал его мертвый сосед. Хродвальд крикнул:

— Клепп! Клепп! — давление сзади ослабло, и ярл смог поднять руку, хоть его и протащило обратно. Но для того чтобы упасть, места равно не было. Почти сразу ярл снова прижался спиной к Клеппу стоящему сзади. Тот свирепо орал слова на непонятном языке, и Хродвальд решил, что это не могут быть ругательства, ведь они слишком разные, и Клепп не повторяется. Руку со щитом прижало слишком низко, и теперь у ярла было открыто лицо. Этим попытался воспользоваться южанин слева, и ударил Хродвальда своим топором. Лезвие соскользнуло по шлему, напоследок дернув к низу полумаску. Но ярл прежде всего посмотрел на врага, который был прямо перед ним. Этот южанин уже был мертв, но тоже не мог упасть в такой тесноте. Судя по разрубленному почти до бровей шлему, тут не обошлось без секиры Клеппа. Левый негодяй с топором снова попытался ударить, но Хродвальд уже освободил руку с мечом, и смог отвести удар. Попытавшись ударить в ответ, ярл понял, почему южанин бьет его, а не того кто перед ним. В такой тесноте, да из-за щитов, легче всего было бить того, кто стоит чуть справа от тебя. Но Хродвальд был сыном конунга, и владел мечом хорошо. Он дождался пока южанин замахнется в третий раз, и ловким движением отсек хитрецу кисть, вместе с топором. И тут же ударил врага справа, вонзив меч в просвет между щитами. Ярл почувствовал что попал, и загнав клинок глубже, провернул его в ране. Брызнула кровь. Именно в этот момент строй южан начал поддаваться, будто это убийство стало последним, которое враг еще мог выдержать. Хродвальд не пошел вперед, а его понесло, словно влекомого приливом, и вот спустя секунду, он вывалился на свободное пространство, и едва не упал, потеряв равновесие. Подняв глаза он увидел что враги бегут.

— Обмочите козлов! — прямо над ухом заорал Клепп, и кинулся за южанами, размахивая секирой. Хродвальд покачал головой, и хотел позвать Клеппа назад. Бегать в броне трудно, и преследовать врага должны легковооруженные люди. Но увидев как Клепп в три прыжка догнал убегающих, и начал валить их одного за другим, вгоняя могучими ударами свой топор им в спины, только махнул рукой.

Этот бой дался им не легко. Множество людей было убито, еще больше изранено. Хродвальд заметил Алкину. Она, словно вдова, ходила от тела к телу, переворачивая людей, и заглядывала в лица. Вот она подошла к хирдману, у которого была отсечена рука. Его держали товарищи, и заматывали культю вымоченными в травах полосками льна. У каждого воина были такие с собой. На случай раны. Алкина подняла отрубленную, руку, подошла к раненому, и властно сказала тем кто помогал:

— Прочь! — разгоряченные боем люди, которые привыкли слушать лишь ярла, да и то, не всегда, заглянули в глаза маленькой девушки, и посторонились. Алкина, села рядом с раненным. Не снимая бинтов, приставила отрубленную руку к культе, и её, вместе с раненым, окутало зеленое сияние. Череп утгарда на её посохе тоненько всхлипнул. Не продлилось и три вздоха, как сияние исчезло, а Алкина, тяжело опираясь на свой костяной посох, поднялась и оглянулась вокруг. Хродвальд сам не заметил, как оказался рядом. И изумленно застыл, глядя на отрубленную руку. Которая была отрублена раньше, а теперь уже нет. Воин сорвал окровавленные бинты, под ними был уродливый шрам, перекрученная кожа, но рука была на месте. Исцеленный хирдман со странным выражением на лице, которое было и отчаяньем и надеждой, осторожно сжал в кулак свою вновь приобретенную руку. И вскрикнул от боли.

— Она никогда не будет так же хороша как прежде, и ты не сразу сможешь ей пользоваться. Первые три дня рука будет болеть, особенно если ей двигать. Но тебе придется это делать, или она может отсохнуть — сказала Алкина не столько воину, сколько его друзьям. И пошла дальше. Хродвальд придержал её за плечо, и крикнул:

— Раненых сюда! — и крикнул в лицо ошарашенным хирдманам, столпившихся вокруг них — Вы оглохли?! Раненых сюда!

Люди поняли и заторопились. Со всех сторон несли стонущих и окровавленных людей. Алкина молча смыкала раны, под тоненький плач утгарда, который словно доносился издалека. Отрицательно покачала головой над бледным тюленебоем, который зажимал глубокую рану на животе. Без тени брезгливости приставила, собрав словно в горсть, разрубленную нижнюю челюсть воительницы, чья красота была навеки испорчена жуткими шрамами от копья врага и зеленого огня Алкины.

— Ешь только жидкое, и следи за зубами. Если начнут расти клыки, как у собак, обязательно скажи мне!

В числе последних к ним подошел Торвальд. Арбалетчики вычислили в нем вожака, и старались убить. В щите Торвальда торчали четыре коротких и массивных арбалетных болта, которые пробили щит насквозь, завязнув по оперение. Один из арбалетных болтов пригвоздил руку Торвальда к щиту. Вытащить болт не смогли, и пришлось проталкивать его дальше, чему сильно мешал щит. Потому и провозились так долго. Теперь в руке Торвальда Большие Объятия была огромная дыра, а его великолепная шуба была безнадежно испорчена кровью. Как отметил Хродвальд, крови было слишком много для одного человека, а значит Торвальд тоже поучаствовал в бою.