Сага о Копье: Омнибус. Том I

— Прощай, Эльхана, — ответил Танис и взял ее протянутую руку. Больше им нечего было сказать друг другу. И он, повернувшись, зашагал прочь.

И думал, шагая: если я такой мудрый, что же я в своей-то собственной жизни никак не могу разобраться?!

Друзья поджидали Таниса на краю чащи. Какое-то время они молча стояли все вместе, никак не решаясь войти в зловещие леса Сильванести. Они знали, что зло было изгнано, но перспектива не радовала никого. Тем не менее выбора у них не было. Знакомое ощущение необходимости спешки гнало их вперед. Они знали, что ни в коем случае не должны были опоздать. Но куда, почему?.. Неизвестно.

— Пошли, братец, — сказал наконец Рейстлин. И первым двинулся в лес, освещая себе путь бледным огоньком Посоха Мага. Карамон со вздохом последовал за братом. За ними потянулись и остальные, и только Танис еще раз оглянулся назад.

Сегодня им не придется любоваться лунами: над Сильванести висела тяжкая, непроницаемая тьма, как будто сама земля скорбела о кончине Лорака. Эльхана все еще стояла в дверях Звездной Башни, и Башня, столетиями вбиравшая лунный свет, слабо мерцала. Лицо Эльханы белело в темноте, словно видение серебряного светила. Танису почудилось движение, и верно — Эльхана вскинула руку. Что-то вспыхнуло чистым, белым светом у нее на ладони: Камень-Звезда!

И все, и больше ничего не было видно…

Пролог

…Повесть о том, как наши герои пробрались в замок Ледяной Стены и там одержали победу над Феал-хасом, злокозненным Повелителем Драконов, стала легендой племени ледовых варваров, населяющих тамошние пустыни. И говорят, что и по сей день, долгими зимними вечерами, когда наступает пора вспоминать героические деяния, деревенский жрец порою берет слово, и в который раз звучит Песнь о Ледовом Страннике…

ПЕСНЬ О ЛЕДОВОМ СТРАННИКЕ

Это я привел их назад. Я — Раггарт. Вслушайтесь в мою песнь. Снега за снегами ложатся в морщины, льда. Холодное солнце кровоточит белизной, Невыносимой для глаз. И если я замолчу, Белый снег забвения укроет след храбрецов, И неспетая песнь навсегда отзвучит во льдах, Словно пар дыхания, стынущего на морозе, Инеем опадающего в сугробы. Семеро их явилось из теплой страны. Я — Раггарт. Я привел их назад: Четверых воинов с Севера, Златокудрую эльфийку Лорану, Гнома, жителя каменных гор, И кендера, легкого, как птица, в кости. С мечами в руках прошли они подземельем Неприступного замка. Зорко стерегла его грозная стража. Накалились жала мечей, Рассекая жилы и кости, Проливая горячую алую кровь На вековые льды. Вновь и вновь свистели мечи Над головами ледовых медведей, и минотавров, И когтистых тварей, неведомых подлунному миру. Шли витязи сквозь безумие битвы, И морозный пар окутывал их следы. А в самом сердце черного замка Их ждал Феал-хас — государь волков и драконов, Одетый в доспехи, сотканные из белизны, Пролитой холодным солнцем на льды, И с ним его волки, лютые убийцы детей, Привыкшие к человечине. Со всех сторон блестят ножи и клыки Зверей, жаждущих порадовать господина. Эран первым вырвался из кольца, Метнулся к горлу Феал-хаса И пал растерзанным в клочья. Это был великий охотник. А за ним отважный Бриан Напоролся на меч владыки волков И ушел в страну вечного лета. Кольцо морозных клинков сковало холодом всех, Кроме Лораны. Для нее уже не было ни страха, ни самой смерти: Лишь солнце, жарко плавящееся на закате. Ледовый Странник вспыхнул в ее руке. И над спинами волчьих стай, над телами убитых Просвистел ледяной клинок, возвещая смертную тьму, И скатилась голова владыки волков, И в ужасе смолкли его мохнатые слуги. О чем еще вам поведать? Мы уничтожили кладки драконьих яиц, Чреватые зловещим потомством. Подземельями, по колено в помете и чешуе, Прошли мы в сокровищницу. Там сине-белыми бликами играло Око Дракона И билось во тьме, как неугасимое сердце. Я нес его, когда мы уходили оттуда. Кровь застывала в тоннелях потеками бурого льда. Неисповедимая ноша сгибала плечи героев: Теперь их было лишь пятеро. Молча шагали юные рыцари, А последним шел кендер с оттопыренными карманами. Я — Раггарт. Вслушайтесь в мою песнь. Это я привел их назад.

Книга вторая

Прочь от ледяной стены

Старый гном лежал при смерти.

Руки и ноги отказывались повиноваться ему, а кишки в животе, казалось, извивались, как змеи. Волнами подкатывала дурнота. Он не мог даже голову оторвать от подушки — лишь смотрел и смотрел на масляную лампу, медленно качавшуюся под потолком. Свет ее постепенно меркнул. Вот оно, думалось гному. Вот он, конец. Тьма уже заволакивает мои глаза…

Слуха его коснулся какой-то звук: деревянные половицы негромко поскрипывали, как если бы кто-то осторожно подкрадывался к его ложу. Собрав последние силы. Флинт повернул голову и прохрипел:

— Кто здесь?

— Тассельхоф, — прошептал заботливый голос. Флинт с тяжким вздохом протянул узловатую руку, и она тотчас оказалась в ладошках Таса.

— Мальчик мой… как хорошо, что ты зашел со мной попрощаться, — слабым голосом выговорил гном. — Я умираю, малыш. Я ухожу в объятья Реоркса…

— Куда? — не расслышав, наклонился Тас.

— Ре-ор-кс, — раздраженно повторил гном. — В объятья Реоркса…

— Да нет же, мы едем совсем не туда, — сказал Тас. — Мы плывем на Санкрист. Или ты, может, гостиницу какую-то имеешь в виду? «Объятья Реоркса»? Хм-м! Надо будет спросить Стурма…

— Реоркс — это великий Бог Гномов, дурья твоя башка! — рявкнул Флинт.

— Так вот ты о каком Реорксе! — после минутного замешательства догадался Тас.

— Вот что, мальчик, — сказал Флинт, заставляя себя успокоиться: еще не хватало, уходя из этого мира, оставлять кого-то обиженным. — Вот что, мальчик, я завещаю тебе свой шлем… Тот самый, что ты принес мне в Кзак Цароте. С султанчиком из гривы грифона…

— В самом деле? — Великодушие гнома явно произвело на кендера впечатление. — Как это мило с твоей стороны, Флинт. Погоди, но как же ты сам будешь без шлема?

— Там, куда я ухожу, мне уже не понадобится шлем…

— Это на Санкристе-то? — усомнился Тас. — А Дерек говорит. Повелители Драконов не иначе вот-вот навалятся на них уже как следует, так что шлем…

— Опять ты про свой Санкрист! — зарычал Флинт, пытаясь приподняться и сесть. — Мне не нужен будет шлем, потому что я умираю! Дошло? У-ми-ра-ю!