Сага о копье: Омнибус. Том III

Рис с Пасленом шли по улицам, оставляя позади себя неуемные кварталы Утехи и постепенно приближаясь к другой части города — темной и мрачной. Здесь не было лавок, только беспорядочно построенные полуразвалившиеся домишки, откуда сочился тусклый свет. Путникам то и дело встречались бродяги, бредущие по пустынным улицам опустив голову и не глядя ни направо, ни налево, словно боясь смотреть по сторонам. Рис уже начал думать, что они не туда свернули, но тут почувствовал запах дыма и увидел большое освещенное окно. Чьи-то громкие голоса затянули непристойную песню.

— Думаю, мы пришли правильно, — произнес Паслен.

Самая первая таверна под названием «Корыто» давно исчезла. Она и несколько более поздних заведений под тем же названием сгорели дотла. В первый раз огнем охватило кухню. В другой раз пожар начался из-за искры в печи. Затем таверну подожгли пьяные дракониды, которые были не согласны со счетом, а потом сам хозяин поджег ее непонятно по каким причинам. Каждый раз «Корыто» отстраивали заново, поговаривали, что на деньги холмовых гномов, поскольку таверна оставалась одним из немногих мест в Абанасинии, где можно было попробовать гномью водку.

Таверна стояла в плотных тенях, отбрасываемых деревьями, растущими у края дороги, и представляла собой нечто непонятное. Даже когда Рис подошел очень близко, он так и не мог получить четкого представления о строении, за исключением того, что оно было длинным и приземистым, шатким и неустойчивым. Рядом с главной дверью было вырублено окно. Стекло для него, должно быть, стоило намного больше, чем все здание, и монаха удивило, зачем это хозяин на него разорился. Но оказалось, что окно служило не для красоты, а для того, чтобы те, кто находился внутри, могли видеть тех, кто снаружи, и в случае необходимости сбежать через заднюю дверь.

Рис положил руку на дверную железную ручку, которая на ощупь оказалась жирной, а затем наклонился и тихо сказал кендеру:

— Не думаю, что для тебя найдется здесь работа. Будет лучше, если ты не станешь предлагать этим людям свои услуги по общению с покойными.

— Я так и подумал, — ответил Паслен.

— И это не лучшее место, чтобы у кого-то что-то «одалживать».

— Ну, для этого подходящих мест не бывает. Не волнуйся. Я буду держать руки в карманах.

— И еще… Если мой брат здесь, позволь мне с ним поговорить.

— Ты будешь меня видеть, но не будешь слышать, — согласился Паслен. Он выглядел немного обескураженным. — Я скучаю по Атте.

— Я тоже, — отозвался Рис и открыл дверь. Очаг, горевший у задней стены таверны, являлся единственным источником света, но поскольку он давал больше дыма, нежели тепла, то проку от него было немного. Рис вглядывался в мрачную обстановку таверны. Песня оборвалась сразу, как только они с кендером вошли внутрь, только какой-то пьяный гуляка продолжал тянуть мотив, причем совершенно другой.

Рис сразу же увидел Ллеу. Юноша сидел совершенно один за столом в центре таверны. Когда монах вошел, тот пил что-то из горлышка глиняного кувшина. Поставив посудину на стол и утерев рот, Ллеу посмотрел на нового посетителя скучающим взглядом, затем равнодушно отвел глаза.

Рис пересек комнату и подошел к столу, где сидел брат. Он боялся, что тот попытается бежать, увидев его, поэтому сразу заговорил.

— Ллеу, — спокойно произнес монах, — не пугайся. Я пришел, чтобы поговорить с тобой. Вот и все.

Юноша поднял голову.

— Со мной все в порядке, дружище, — сказал он с улыбкой, которая, однако, вышла очень натянутой. — Садись и говори.

Рис растерялся. Это была совсем не та реакция, которую он ожидал. Монах пристально посмотрел на брата и понял, что тот его не узнал. Это можно было понять, учитывая пласты дыма, плавающие в воздухе, и тот факт, что теперь на Рисе больше не было оранжевых одежд. Монах сел за стол рядом с братом. Паслен устроился рядом. Кендер посмотрел на Ллеу круглыми глазами, затем перевел взгляд на Риса и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но монах покачал головой, и Паслен вспомнил, что должен все время молчать.

— Ллеу, — позвал Рис, — это я, твой брат.

Юноша бросил на него скучающий взгляд и вернулся к своему кувшину.

— Как скажешь, — пробормотал он.

— Разве ты не узнаешь меня, Ллеу? — продолжал Рис. — Ты должен вспомнить. Ты пытался убить меня.

— По-видимому, у меня не получилось, — равнодушно сказал Ллеу и сделал большой глоток. — Так что тебе не на что жаловаться. Хочешь выпить? — Юноша протянул кувшин брату, но Рис отказался, и Ллеу предложил выпивку кендеру. — Как насчет тебя, маленький друг?

— Да, спасибо… э-э, нет, все в порядке, — замялся Паслен, поймав взгляд Риса.

— Как всегда, — констатировал Ллеу, презрительно отталкивая от себя кувшин. — Здесь больше воды, чем водки. Это мой второй кувшин, но я по-прежнему вижу только одного монаха и только одного кендера. А ведь обычно после трех глотков я вижу не одного человека, а шестерых и в придачу розового гоблина. — Он повернул голову и закричал через плечо: — Где мой ужин?

— Ты уже съел, — отозвался из-за стойки голос, обладатель которого полностью скрывался в клубах дыма.

— Я не помню, чтобы ел его, — бросил Ллеу.

— Но ты уже съел, — непреклонно повторил голос. — Пустая тарелка стоит перед тобой.

Юноша хмуро посмотрел на стол и увидел оловянную тарелку со сколотыми краями и погнутый нож.

— В таком случае я снова голоден. Принеси мне еще этой гадкой похлебки.

— Не раньше, чем ты заплатишь мне за предыдущую порцию. И за два кувшина вина.

— Перестань! — огрызнулся Ллеу. — Я — жрец Кири-Джолита.

Из-за стойки донеслось фырканье.

— У меня есть кусок мясного пирога, который я не доел, — произнес Паслен и вытащил пирог, завернутый в тряпицу.

Юноша схватил угощение и так жадно на него набросился, словно несколько дней ничего не ел.

— Еще есть?

— Извини, — сказал кендер.

— Не понимаю, почему так происходит, — пробормотал Ллеу. — Я ем и ем, но не могу насытиться. Должно быть, из-за проклятой еды в этой части страны. Все имеет одинаковый вкус. Пресное, как эта гномья водка.

Рис взял брата за руку и крепко сжал;