Сага о копье: Омнибус. Том III

Ферил усмехнулась и поспешила к мореходу. — Заклинание, — проворчал Дамон.

Незадолго до рассвета следующего дня они вошли в глубокую бухту Палантаса.

Заговор синего дракона

Синий потомок стоял на скале над подземным логовом Келлендроса. Он помахивал коротеньким хвостом, перебирал лапами, отчего меж его когтями плясали молнии, и медленно вертел головой, обозревая пустынные просторы.

Повсюду, куда доставал взгляд, был песок. Мелкий белый песок, а не грубый коричневый, который покрывал эти места еще несколько месяцев назад. На его фоне резко выделялись и потомок, и его родитель — темно-синие посреди искрящейся белой пустыни.

В самом центре бледно-голубого безоблачного неба висело раскаленное, немилосердно палившее солнце. Благословенная жара, — подумал потомок. Он, как и его создатель, радовался этому зною.

Келлендрос, как и прочие драконы-правители, преображал свои владения. Но в отличие от них он не создавал никаких гор, озер, не заставлял расти непроходимые чащобы. И пределы пустыни он почти не расширил. В основном он все оставил как было — ему не хотелось коренным образом менять природу Северных Равнин. Дракону и так нравился его дом. Он просто поменял цвет и состав песка. По мнению дракона, белые песчинки лучше сохраняли тепло. Он любил, когда ему припекало подушечки массивных лап и брюхо, если он вытягивался на песочке в полдень (самое жаркое время в пустыне) — совсем как сейчас. Жар от песка опалял каждую чешуйку, проникая глубоко под шкуру, достигая даже гребня, проходившего вдоль всей спины.

К тому же белый песок лучше удерживал воду, когда дракон вызывал бурю, чтобы увлажнить шкуру, а заодно и свои владения. Время от времени дракону требовалось охладиться, но лишь потому, что стоило воде и испариться, как возвращалась жара и он мог вновь наслаждаться ею.

О, эта великолепная жара!

Дракон заурчал, замурлыкал, как кот, и потомок оглянулся, чтобы посмотреть на него. Келлендрос уставился на свое темно-синее дитя и, как всегда, убедился, что смотрит на собственного миниатюрного двойника.

— Хозяин чего-то делает?

— Нет, — прорычал Келлендрос и, наклонив голову, продолжал разглядывать свое создание. Я хочу вздремнуть. Разбуди, если увидишь чужаков.

Потомок повернул голову, и перед глазами его родителя тут же возникла другая картина. Келлендрос все никак не мог привыкнуть к своей новой способности — видеть, слышать и чувствовать тоже самое, что и избранный потомок. Этот сынок, как и все прочие, что находились сейчас в логове, был продолжением его самого. Келлендрос закрыл глаза и, подумав о горячем песке, вернул себе собственные ощущения.

Засыпая, дракон тихо буркнул: — Двуногих чужаков.

А то раньше потомок будил его без всякой необходимости — стоило, например, на горизонте появиться дикому верблюду. Чужаками для этого юного создания с детским мышлением являлись все, кроме него самого и Келлендроса. Дракон знал, что малыш еще всему научится, у него ведь выдающиеся способности: Необходимо было только дать пищу его уму и направить его гений в нужное русло.

Синий потомок продолжал обозревать владения хозяина. Он оглядывал каждый кактус, каждую кочку, покрытую колючей травой, не обращая внимания на огромных скорпионов, резво бежавших по песку, и почти не замечая тонких коричневых змей, скользивших куда-то по своим делам и оставлявших за собой волнистые линии. Потомок знал, что, когда хозяин проснется, он сотрет все эти следы и пустыня снова станет гладкой и ровной. Он смотрел, как воздух переливается от жары, поднимаясь теплыми волнами с белого ложа дракона. А еще он смотрел на крошечного двуногого чужака, который шел прямо к ним. Похоже, Келлендросу не придется долго спать.

— Хозяин!

Дракон заворчал. Сердито поднявшись на задние лапы, он бросил взгляд через голову потомка. Еще один верблюд? А может быть, гигантский скорпион? Или песчаная буря? В первую секунду Келлендрос подумал, что совершил ошибку: сначала нужно было хорошенько обучить этого отпрыска, а уж потом назначать его часовым. Земляной колдун пообещал дракону прислать своих часовых, так что существование потомков можно было держать в тайне, пока он их обучал. Но обещание осталось невыполненным, поэтому сон — Келлендроса то и дело прерывался.

Однако опасения дракона быстро рассеялись. — Я доволен тобой, — сказал он. — Ты исправно служишь.

К ним приближался крошечный серый человечек, который еще мгновение назад был всего лишь точкой на горизонте. Человечек уверенно шел вперед, видимо ничуть не страдая от жары.

— Трещина, — прошипел Келлендрос, едва раскрыв пасть.

Теперь, когда он видел земляного колдуна при ярком свете солнца, он сумел хорошенько рассмотреть все его черты — не то что при первых двух встречах: под ночным небом Найтлунда или в темном логове. Ушей у человечка земли не было, но Келлендрос разглядел маленькие дырочки по бокам гладкой безволосой головы. Видясь с ним раньше, дракон считал, что глаза подземного жителя не имеют зрачков. Но сейчас солнце высветило маленькие черные зрачки в центре темно-фиолетовых глаз. Эти странные глаза без страха смотрели на Келлендроса.

— Ты можешь сделать песок любого цвета, какого захочешь? — спросил земляной колдун.

Келлендрос нахмурил чешуйчатый лоб и зарычал, облизнув нижнюю губу. Проглотить такого коротышку — все равно что проглотить муху, но и сама мысль, что можно наказать дерзкого колдуна, доставляла дракону некоторое удовольствие.

— Мог бы ты сделать его зеленым, или синим, или красным? Я, например, могу стать любого цвета, — продолжал человечек.

— Ты явился сюда, чтобы морочить мне голову каким-то песком? — Келлендрос бесшумно приблизился к незваному гостю.

— Вообще-то я пришел, чтобы обсудить с тобой цвета.

Келлендрос зарычал, и в небе послышался гром. Земляной колдун взглянул вверх и увидел облако, хотя еще секунду назад его там не было.

— В особенности один цвет, — продолжал подземный житель.

Гром усилился, голубое небо внезапно потемнело, затянувшись тучами. Человечку даже показалось, что в облаках промелькнула молния. Во всяком случае, он точно видел молнию, с треском сверкнувшую между зубами дракона.

— Серый, — продолжал он совершенно невозмутимо. — Цвет Мглы, если быть точным.

Гром стал тише, хотя небо по-прежнему оставалось зловещим. Человечек приложил тоненький, как тростинка, палец к подбородку:

— Интересно?

Гром прекратился. Подземный житель прошлепал вперед, обогнув потомка, который при виде человечка оскалил острые как бритва зубы, и остановился в десяти футах от Келлендроса.

— Я тут провел кое-какие разыскания… по поводу магии. Оказалось, что волшебные предметы могут усилить любую магию, драконью или человечью.

Глаза Келлендроса превратились в узкие щелочки. — Я так и знал, — прошипел он. — Потому для начала и попытался завладеть магическими артефактами, хранившимися в Башне Палантаса.

— Да, но люди не знают того, что знаю я. Некоторые древние магические предметы — мечи, скипетры, не важно что — могут излучать больше силы, чем современные.

— Продолжай, — милостиво разрешил дракон. — Я имею в виду предметы, дошедшие до нас из Века Мечтаний, — пояснил колдун.

— Это было давно, — хмыкнул Келлендрос. Еще до того, как Боги начали вмешиваться во все дела, творящиеся на Крине.

— Да, до Века Света, до того, как Реоркса обманом заставили изготовить камень, который он оставил на луне Лунитари. Как-то раз Реоркс отвлекся, и Боги магии, которым была заказана дорога на Крин, наполнили камень своей сущностью. Хитрые Боги провели избранника Реоркса, и тот укралкамень, а потом, случайно наверное, уронил его на Крин. И тотчас магия вернулась в этот мир.