Сага о сотнике. Перстни легатов.

Магазин не меняя, не успеть, не дадут, рычажок переключателя огня толкнул, гранатомет включил, и с разворота в любителя свежей человечины, гранату всадил. Прямо под ноги. Только куски мяса полетели во все стороны. Он неплохо выступал напоследок, Долина могла им гордиться.

– Что, твари, взяли сталкера?! – развернулся Крепыш к остолбеневшей от быстрой смены декораций парочке.

Замахнулся он на них артефактом, чтоб еще секунду отыграть, да не вышло. Не все коту масленица. Боец с винтовкой доказал, что ему ее не зря дали. Завыл противно, словно бормашина древняя, ствол, разгоняя импульс, и попал разряд прямо в артефакт. Сверкнула по асфальту черно-золотая молния, превращая в прах и убитых и живых.

Через полчаса, явившийся на поиски группы Могиканина, Чероки снял для отчета выжженное пятно тридцати метров в диаметре, с небольшим островком уцелевшего асфальта точно посередине.

В последнее время «Монолиту» почему-то не везло.

Я в ожидании машины по телефону с Паолой разговаривал. Люблю, скучаю, скоро увидимся. Конечно, правда. Очень люблю. Скрип к нам улетел? Нет, не видел, я в Киеве. Нет, на базе женщин нет. Только обслуга и коллеги. И тут Умник взвыл подраненным зайцем. Давненько я такого воя не слышал.

– В чем дело?! – кричу дико.

Умника-то один я слышу, а меня-то все. Замер Дворец. Наследник бушует, нрав семейный демонстрируя. Папа мой названный, Гетман, как-то под горячую руку трех губернаторов во дворе повесил. Тихо так. Келейно. Разозлили они его сильно.

– Ты был прав, брат. Не тяну я на бога. Меня только что убили. Большой кусок.

Тут и я затих.

– Не молчи, - говорю, - а то сознание потеряешь. Что случилось?

– На базу напали. Первым делом импульсную бомбу взорвали, там вся электроника сгорела. Почти.

Порадовал докладом. И я тоже хорош. Хлестаков двадцать первого века. Золотую молодежь тут изображаю, надеюсь на Овсова с Лехой. Самому на результат работать надо. Вон, как Кеннеди. Он родственниками…. Ладно, не туда меня занесло.

– Забирай управление всеми спутниками в районе, - говорю.

– И спутниками шпионами НАТО? – спрашивает.

– В первую очередь. Сообщение им дай. Принимаю командование на себя. Подпись – наместник Священной Римской империи Скрип. Пусть знают, кто в доме хозяин. А нам картинка нужна в полном объеме.

– Вывожу из бункера на базе танк класса «Мамонт». Засек две батареи залпового огня на дистанции три километра. Приступаю к уничтожению.

У меня тактический экран загорелся. Полыхали негасимым огнем казармы БАО и охраны, куча битого кирпича громоздилась вместо проходной, и рвался к проломам в ограждении противник силами до трех рот.

– Двести семьдесят один пехотинец и четыре танка «Черный орел». Куплены в Харькове…

– Вот только номер контракта и платежки Овсову сообщишь, - говорю ему.

У нас «Мамонт» экспериментальный, его под скалой импульс не достал, уцелела электроника и тележка с пулеметом. Она как раз в научном секторе немцам помогала опыт с артефактами проводить. Умник сразу, как взрыв засек, щит аварийный вниз сбросил. Одного ассистента в лепешку размазало, зато остальные уцелели. Не стой под стрелой, кури в специально отведенных для этого местах.

Только выбраться ей оттуда не представлялось возможным. Вниз из ангара вела узкая лестница, а поднять тридцать тонн броневой стали было нечем.

Взвод в сторону отделился, будут китайский сектор базы атаковать. И не предупредить их никак, там ни одного мобильного телефона не уцелело. Зато их в Китае миллиард, и переход под боком.

– Панда, - командую, знаю, что Умник сразу связь прямую даст, - аэродром атакуют. Бросай в переход всех готовых к бою армейцев. Противник численностью триста стволов и четыре танка. Работай, братишка.

А я-то как попал глупо. Все вижу, все знаю, а пользы – ноль. Самолеты Умник поднял, но все за две минуты решиться, летчики опоздают. И я опоздаю.

Мы уже в вертолете сидим, взлетаем. Со мной дежурное отделение гвардейцев из охраны Дворца. Броня боевая, каски-сферы, винтовки «Удар». А там кто-то бьется. Левый фланг залег. Отдохните, нас подождите, мы вас не больно убьем. Нам еще одиннадцать минут в воздухе болтаться. Их со стрельбища прижали.

– Умник, родненький, давай туда, там Бронза, - шепчу.

– Раззудись, плечо! – он в ответ орет.

Где только нахватался.

– Или мы не русские люди! – пошел в атаку.

Все стреляет одновременно. Гвардейцы взгляд от экрана не отрывают. Умник из пушки калибра сто пять миллиметров осколочными снарядами по пехоте работает, из двух пулеметов двадцатимиллиметровых ее косит, как серпом, и из ПТУРСа уже два танка поджег. Одновременно. Он промахов не знает.

Идут «Черные орлы» в лоб на «Мамонта». Стреляют на ходу попеременно. Тоже не мажут. Большой выбор у «Монолита». В сорок пять лет офицер-танкист на пенсии оказывается. И выясняет, что у него нет ничего, ни квартиры, ни специальности гражданской, ни здоровья. Жена его не любит, а дети тихо презирают. Их сто тысяч в моей стране. Вот секта их и нашла. Десяток еще живых по полю летному в атаку идут. Их этому учили. Еще снаряд в «Мамонта» попал. Полетела ходовая, гусеница перебита и гнутся тарелочки катков о бетон полосы. Огонь по пехоте. Сто шесть человек у нас уцелело, и двадцать четыре - китайский сектор блокировали. Горят позиции батарей залпового огня. Была бы у них артиллерийская поддержка, Умника бы уже сожгли.

Достал он третий танк. Подловил момент, когда тот притормозил, и всадил ему бронебойный снаряд под башню. А пулеметы пехоту в клочья рвут и к земле прижимают. Четвертый танк, он же последний в лобовую атаку пошел на таран. Два раза напоследок выстрелил по «Мамонту», тот за это время еще девятнадцать пехотинцев на фарш переработал. У нас их чуть больше трех десятков осталось. И все, кто китайцев блокируют. Это «Монолит». Умник не человек и в «Черном орле» не люди. Не задумываясь, на всей скорости врезались. Приподняло «Мамонта», смяло стволы пулеметные. А компьютер в ответ свой боекомплект подорвал. Только факел в небо синее полыхнул. Метров на десять вверх. И остались на базе Департамента только люди и звери.

Двадцать три активных ствола. А до подлета штурмовиков еще две минуты. А до нашей посадки – семь.

– Учитесь, парни, подыхать с форсом у танкистов. Почему мы их не знали? – командир гвардейцев на примере жизни учит.

– Знали, - говорю, - это Нож Данцигер на отдых из Зоны вышел.

Кто-то черным матом в сердцах завернул. Пора Ножа похоронить по-человечески. Повод подходящий. Погиб героем в боях с превосходящими силами противника.

Нам сверху хорошо видно направление атаки. К нам они идут, к нашей казарме рвутся. За Ленкой.