Сага о Йёсте Берлинге (другой перевод)

— Пойдем в Экебю! Это они разорили имение, это они выгнали майоршу с нищенским посохом и сумой на большую дорогу. Из-за них мы сидим без работы, из-за них голодаем. Вот из-за кого мы терпим нужду. Пойдем в Экебю!

И угрюмые, озлобленные люди устремляются в Экебю; голодные женщины с плачущими детьми на руках следуют за мужчинами; а позади всех плетутся калеки и немощные старики. И, словно разливающийся поток, растет озлобление среди людей.

Они бурлят, словно осеннее половодье. А теперь с гор устремляется новый поток, новые опустошения грозят теперь чести и могуществу Экебю.

До хуторянина, который пашет у опушки леса, доносится неистовый рев толпы. Он отпрягает одну из лошадей и скачет на ней прямо в Экебю.

— Беда, беда! — кричит он. — На Экебю идут медведи, волки и тролли!

Обезумев от ужаса, он мечется по двору.

— Собралась вся нечисть из леса! — кричит он. — Тролли идут против Экебю! Спасайся, кто может! Они хотят поджечь Экебю и перебить всех кавалеров!

А вот уже слышится рев разъяренной толпы. Осеннее половодье угрожает Экебю.

Знают ли эти озлобленные люди сами, чего хотят: пожара, грабежа, убийства?

Это даже не люди — это лесные тролли, это дикие звери. Темные силы, которые скрываются под землей, вырвались на свободу. Жажда мести освободила их.

Это призраки тех, кто добывает руду в горах, это призраки тех, кто валит деревья в лесу и обжигает уголь, это призраки тех, кто выращивает хлеба на полях; и теперь они вырвались на свободу, готовые все вокруг предать разрушению. Смерть Экебю, смерть кавалерам!

А в Экебю водка льется рекой. В подвалах лежат груды золота. Кладовые ломятся от зерна и мяса. Почему же честные люди должны голодать, а преступники наслаждаться всеми благами жизни?

Но теперь, кавалеры, вам пришел конец, чаша терпения переполнилась. Вы — белоручки, которые никогда не пряли, вы — птицы, которые никогда ни о чем не заботились, — и теперь чаша народного терпения переполнилась. В лесу лежит та, которая вынесла вам приговор; мы ее посланцы. Не лагман, не ленсман, а та, что лежит в лесу, вынесла вам приговор.

Кавалеры стоят в большом доме и видят, как толпа все приближается и приближается. Они уже знают, в чем обвиняют их. Но на этот раз они впервые не виноваты. Если бедная девушка и пошла в лес, чтобы там умереть, то это вовсе не потому, что на нее натравили собак, — этого они никогда и не делали, — а потому, что Йёста неделю тому назад женился на графине Элисабет.

Но есть ли смысл оправдываться и объяснять все это озлобленным людям? Они устали и голодны, жажда мести подстрекает их, их подгоняет жажда грабежа. Они несутся с дикими криками, а перед ними скачет верхом обезумевший от страха хуторянин.

— Медведи идут, волки идут, тролли идут на Экебю!

Кавалеры спрятали графиню Элисабет в самую отдаленную комнату. Лёвенборг и дядюшка Эберхард остались ее охранять, а остальные выходят к народу. Они стоят на крыльце — безоружные, улыбающиеся — и встречают надвигающуюся с шумом толпу.

И народ останавливается перед этой небольшой группой спокойных людей. Они шли сюда озлобленные, горя желанием опрокинуть кавалеров и истоптать их каблуками, как это сделали пятьдесят лет назад с управляющим и инспектором в Сюнде. Но что это? Они ожидали сопротивления и борьбы, а не видят ни запертых дверей, ни направленного на них оружия.

— Дорогие друзья, — говорят кавалеры, — дорогие друзья, вы устали и голодны, позвольте же накормить вас и предложить домашней водки!

Народ не обращает внимания на эти слова, люди кричат и угрожают. Кавалеры, однако, не теряют присутствия духа.

— Подождите, — говорят они, — подождите одну секунду! Смотрите, перед вами открыты все двери Экебю. Открыты все погреба, амбары и кладовые. Ваши жены падают с ног от усталости, дети плачут. Накормите сначала их! А потом вы можете с нами расправиться. Мы не убежим. У нас на чердаке полно яблок. Пойдемте принесем детям яблок!

Час спустя пир в Экебю был в полном разгаре, самый большой пир, какой только знало это имение, и происходил он осенней ночью, при свете полной луны.

Откуда-то приносят дрова, и вскоре во дворе пылают костры. Наслаждаясь теплом и покоем, люди, осыпанные всеми дарами земными, сидят у костров.

Более решительные идут на скотный двор и берут там все, что находят необходимым. Они режут телят и овец и даже крупный рогатый скот. Туши тут же разделывают и зажаривают. Сотни голодных людей с жадностью набрасываются на еду. Животных выводят из хлева и убивают. Кажется, что весь скотный двор опустеет за одну ночь.

Незадолго перед тем в Экебю заготовили припасы на зиму. С тех пор как здесь появилась графиня Элисабет, дела в домашнем хозяйстве стали налаживаться. Казалось, молодая женщина совсем забыла о том, что она теперь жена Йёсты Берлинга. Оба они, и он и она, делали вид, будто и не вспоминают об этом, но зато она теперь стала хозяйкой Экебю. Как и подобает хорошей и домовитой хозяйке, она старалась положить конец расточительству и бесхозяйственности, господствовавшим в имении. И ее слушались. Люди были довольны, что у них снова появилась хозяйка.

Но какой прок с того, что с появлением ее весь сентябрь здесь пекли хлебы, заготовляли сыры, сбивали масло и варили пиво? К чему было все это?

Подавайте теперь все этим людям, выносите припасы, лишь бы они не сожгли Экебю и не убили кавалеров! Подавайте сюда хлеб, масло, сыр! Подавайте бочки с вином и пивом, выносите из кладовых окорока, бочонки с водкой и яблоки!

Хватит ли богатств Экебю, чтобы умилостивить народ? Только бы они не бесновались и убрались отсюда подобру-поздорову.

Все, что здесь происходит, делается только ради нее, новой хозяйки Экебю. Кавалеры — мужественные, умеющие владеть оружием люди, и если бы они думали только о себе, то стали бы обороняться; если бы не она, такая нежная и кроткая, которая так заступается за людей, они несколькими меткими выстрелами обратили бы в бегство всю эту алчную толпу.

Чем ближе полночь, тем спокойней становятся люди. Тепло и отдых, пища и водка уняли их гнев. Начали раздаваться шутки и смех. Ну да, конечно они справляют поминки по девушке из Нюгорда! «Да будет стыдно тому, кто не пьет и не веселится, — где же, как не на поминках, веселиться и пить».