Сага про золотого цверга. Дилогия

Дэйну позволили забрать свои вещи и дали временное жилье в бесплатной гостинице. Пока он валялся без сознания, деметрианские деньги приказали долго жить и все гостиницы стали бесплатными. Деньги больше ничего не значили, теперь важно было только то, кто ты такой в иерархии братства и какую пользу можешь принести абстрактному общему делу единения, процветания и чегото еще в том же духе. Рональд Дэйн не занимал никакого места в иерархии братства и не мог принести общему делу никакой особенной пользы.

Он был неплохим контрразведчиком, он так и написал в заявлении на биржу труда, но ему сказали, чтобы он не обольщался, вакансий для него не будет. У братства уже есть своя служба безопасности, она называется «особый отдел», и ею уже, по слухам, начали пугать непослушных детей. Братство не настолько нуждается в кадрах, чтобы набирать на такую ответственную работу людей на бирже труда.

Через неделю Дэйн был готов на любую работу. Он так и написал в новом заявлении и тут же получил направление на стройплощадку в джунглях рядом с НьюМайами. Ему предлагалось начать карьеру заново, с самых низов, с должности простого строительного рабочего. Он пытался протестовать, но ему объяснили, что его профессиональная квалификация не входит ни в один из особых списков и потому он обязан трудоустраиваться на общих основаниях. А если он не согласен с общим порядком, тогда нечего было ставить подпись под заявлением, иначе разговор будет короткий. Дэйн уже знал, что братство поощряет расправы без суда и следствия над недовольными новой властью, дескать, революционное правосудие не нуждается в громоздкой и бюрократической судебной системе. Поэтому другого выхода, кроме как подчиниться, не было.

Суборбитальный транспорт доставил его в НьюМайами. Дэйну приходилось летать третьим классом, но в грузовом трюме ни разу. Этот полет вызвал у него четкие ассоциации со средневековыми кораблями рабовладельцев, перевозившими негров из Африки в Америку. Люди, набитые в трюм, как сельди в бочку, выглядели ошарашенными, до большинства из них только сейчас дошло, что они угодили в самое натуральное рабство. Дэйн знал, что на Гефесте практикуется система долгосрочных контрактов и что главный идеолог братства Джон Рамирес в своих речах пугал население тем, что корпорации хотят учредить нечто подобное на Деметре. А теперь получилось так, что нечто подобное устроило само братство. Интересно, как сейчас себя чувствует бывший начальник научной лаборатории «Уйгурского палладия»? Вряд ли его сильно мучает совесть – люди, у которых есть совесть, не появляются каждый день на телевизионном экране. Должно быть, ему сейчас хорошо, живет себе припеваючи в роскошной квартире, а то и в особняке, работа непыльная, быдло его боготворит, что еще нужно для счастья?

В НьюМайами новых рабочих ждал гигантский гусеничный трейлер, доставивший их в лагерь. Строительство толькотолько началось, даже котлован еще не был закончен. Никаких особенных удобств для строителей предусмотрено не было, должно быть, начальство решило сэкономить на дополнительных расходах по максимуму. Десятиместные двухкомнатные бытовки с одним на всех совмещенным санузлом не имели даже кондиционеров, не говоря уж о компьютерных терминалах, девочках по вызову и прочих элементарных удобствах.

Бараков было столько, что они образовывали целый город аж о трех улицах. Этот город утопал в непролазной грязи, потому что трубы, по которым из котлована откачивалась вода, были слишком короткими и вода возвращалась назад, по пути размывая землю в рабочем поселке. Водопровод и канализация во всех бараках были централизованными, но сточные воды сливались в большую зловонную яму метрах в трехстах от ограды, а питьевую воду забирали из неглубокого колодца, пропускали через примитивный угольный фильтр и подавали прямо в краны.

Город НьюМайами располагается всего в сотне километров от экватора планеты. Здесь нет ни сезона дождей, ни сухого сезона, погода круглый год одна и та же. За ночь над морем собираются тучи, утром они обрушивают на сушу проливной дождь, который часам к одиннадцати заканчивается, тучи расходятся, и мир сразу становится похож на парилку. К часу дня душный и липкий туман рассеивается, температура повышается до тридцати пяти – сорока по Цельсию, и эта убийственная жара длится до самого заката. Как только солнце касается горизонта, температура начинает падать и к утру снижается до десяти градусов. А потом все начинается сначала. И так каждый день.

Климат НьюМайами ужасен. Так считал не только Дэйн, это признавали все. Утром Дэйн изнывал от влажной духоты, днем – от иссушающей жары, ночью – от пронизывающего холода. Иногда ему казалось, что он заболел малярией, но это, конечно же, было не так – возбудитель малярии переносится только земными комарами, которые на Деметре не прижились – местные аналоги лягушек истребляют их моментально.

Работа Дэйна была монотонной и отупляющей. Со всеми основными задачами роботы справляются без вмешательства человека, а когда у какогото робота начинаются проблемы, задача Дэйна состоит в том, чтобы быстро определить, в чем конкретно заключается проблема, а затем вызвать мастераналадчика соответствующей специальности. Операторам разрешается лично устранять только самые незначительные неисправности. Большую часть времени Дэйн проводил в тоскливом бездействии, особенно тоскливом изза того, что компьютерные терминалы, через которые осуществлялось управление роботами, не были подключены к глобальной сети. Почему так было, никто точно не знал. Одни говорили, что братство боится хакерских диверсий, другие считали, что это сделано потому, что стройка очень секретная, коекто даже полагал, что начальству просто не хочется тянуть магистральную коммуникационную линию в рабочий лагерь. Мастераналадчики сами ничего толком не знали, а напрямую обращаться к более высокому начальству было строжайше запрещено.

Что за гигантское сооружение строится в ста двадцати километрах от НьюМайами, не знал никто. Эта тема была одной из самых любимых в пустой болтовне, которой рабочие скрашивали томительно долго тянущиеся часы рабочей смены. Некоторые полагали, что здесь будет космодром – близко экватор, рядом крупный город, не нужно строить дополнительных транспортных коммуникаций. Другие считали, что строится здесь совсем не космодром (зачем строить космодром, если нет нормального космофлота), а большой нанотехнологический завод, потому что великую стройку, которая разворачивается на Деметре, без такого завода не осилить. Коекто даже полагал, что в котловане будет размещен термоядерный реактор. Основным аргументом в пользу этой гипотезы было то, что котлован был круглый, ненормально глубокий и с большим выступом в центре, а когда его выроют окончательно, он будет иметь форму большого бублика. Дэйн не верил в эту версию, он надеялся, что воротилы братства не настолько глупы и безрассудны, чтобы строить такой огромный реактор в опасной близости от третьего по величине города планеты.

Дни тянулись тоскливой чередой, каждый следующий день ничем не отличался от предыдущего. Подъем в шесть утра, завтрак, бегом по машинам и на рабочее место, пока не начался утренний ливень. Проверить, не разболтались ли крепления, соединяющие будку оператора с корпусом строительного модуля. Проверить, не утратила ли будка герметичность, законопатить все подозрительные щели. При первых каплях дождя залезть внутрь и молиться, чтобы роботы не потребовали срочного внимания человека. За полчаса до конца дождя пообедать сухим пайком. По окончании дождя выйти на улицу, размять ноги и натянуть навес. Пока туман не рассеялся, быстро пробежаться по рабочим местам своих роботов, проверить основные узлы, провести профилактику, стараясь при этом не мешать их работе. А когда солнце начнет припекать даже сквозь туман – выбраться из котлована, забраться под навес и снова молиться, чтобы роботы не сломались или не озадачились чемнибудь непонятным для их тупых мозгов. Вечером поужинать, напиться, изобразить пьяное веселье и спать. А завтра снова все то же самое.

3

Якадзуно был в аду. Похоже, это был христианский ад, потому что кругом пылало пламя, оно полыхало разными цветами и издавало громкие хлопки, как будто в нем разрывались электрические пули. Жара почемуто не ощущалась. Кричали грешники, Якадзуно прислушался и понял, что кричат они на ухуфласо. Вот почему здесь не жарко, догадался Якадзуно, это же ящерский ад, он, должно быть, холодный.

Якадзуно открыл глаза и обнаружил, что находится не в самом аду, а в его преддверии. Он лежал на узкой деревянной кровати под толстым одеялом из синтетической шерсти, прямо перед ним в толстой каменной стене было узкое вертикальное окно, через которое были видны сполохи адского пламени и слышны вопли грешников.

Скрипнула дверь, в комнату вбежал лвозузлозу, Якадзуно помотал головой и проснулся окончательно. Он был не в аду, а в своих апартаментах во дворце ящерского царя Ойлсовла, а то, что он принял за ад… что это было?

Кажется, он задал вопрос вслух, потому что лвозузлозу вежливо поклонился и заговорил на человеческом языке с сильным акцентом:

– Во дворце идет бой. Воины Фесезв Левосев пытались напасть на швув, но их атака отбита. Они прячутся в саду, сад оцеплен, там идет бой.