Сага про золотого цверга. Дилогия

– Я не самурай, мой род прост и незначителен.

– Это не важно. Вишню видно по цветам, а самурая по поступкам.

Якадзуно поморщился – его собеседник безбожно переврал древнюю пословицу.

– Кто вы такой? – спросил Якадзуно.

– Ах да, я забыл представиться. Меня зовут Дзимбээ. Ты можешь обращаться ко мне на «ты».

Некоторое время Якадзуно задумчиво разглядывал Дзимбээ, который бесстрастно смотрел в глаза Якадзуно и ждал реакции.

– Ожидал увидеть монстра? – спросил Дзимбээ. – Я слышал, моим именем пугают детей. На самом деле я добрый.

– Ленин тоже был добрым, – буркнул Якадзуно. Дзимбээ вежливо улыбнулся.

– Я не Ленин, – сказал он. – И Багров, к сожалению, тоже не Ленин. Все идет наперекосяк, надвигается разруха, и мы не знаем, как ее предотвратить. Знаешь, зачем я пришел?

– Поглумиться?

– Ты слишком плохо обо мне думаешь. Я пришел рассказать тебе новости. Гражданская война закончилась, сопротивления больше нет.

Якадзуно сохранил непроницаемое лицо, но это стоило ему колоссальных усилий. Дзимбээ внимательно посмотрел на Якадзуно и вдруг тихо и добродушно рассмеялся.

– Ты неправильно понял, – уточнил он, – сопротивление не уничтожено, оно просто перестало быть сопротивлением. Мы начали переговоры.

– О чем?

– Перемирие на пять лет. В течение всего этого времени братство не будет проводить терраформинг, а сопротивление обязуется защищать наши окраины от диких ящеров. Ты знал, что у сопротивления есть термоядерный реактор? Теперь знаешь. Сопротивление даст нам энергию.

– Они сдались?

– Они не сдались, это не капитуляция, а почетный мир. Мы тоже пошли на уступки. Ибрагим войдет в состав ЦРК, бойцы сопротивления получат те же права, что и бойцы братства. Наши экономисты прорабатывают вопрос о включении ваших людей в общую систему кредитования. Пока еще не решили, что делать с ящерами, которые на вас работают. В течение пяти лет они будут иметь такой же статус, как люди, а потом решим этот вопрос отдельно. До последнего момента я боялся верить, что здравый смысл возобладает.

– Тогда почему ты такой грустный?

– Я не грустный, я задумчивый. Не бери в голову, это не относится к тому делу, изза которого я пришел. С этой минуты ты свободен. Прошивку твоей карты уже поменяли, по документам ты снова Якадзуно Мусусимару, из планетарного розыска ты выведен, но я бы советовал пару дней избегать мест, где проверяют документы. Нужно время, чтобы изменения в базе данных растиражировались по всей планете. Кредит, – который тебе выдал Ибрагим, аннулирован, вместо него ты получил кредит, положенный тебе по статусу.

– И какой же у меня статус?

– Временно нетрудоспособный оперативник особого отдела. Помоему, это наилучшее приближение к тому, что ты есть на самом деле. Нельзя же писать в документах «бывший шпион наркомафии», люди не поймут.

Якадзуно помотал головой. Ему вдруг показалось, что все происходящее всего лишь галлюцинация. Такое же чувство он испытывал, когда впервые увидел живого ящера.

– Я могу связаться с Ибрагимом? – спросил Якадзуно.

– В данный момент не можешь, он сейчас летит в Олимп. А минут через двадцать – пожалуйста.

– А где Галя?

– Уже дома. Она еще лучше перенесла инъекцию, чем ты.

– С ее здоровьем все в порядке?

– Врачи говорят, что долговременных последствий не замечено.

– Понятно… Про цверга я рассказал?

– Еще бы! – Дзимбээ хихикнул. – Ты недооцениваешь наших следователей. Все ты рассказал – и про цверга, и про его начинку, и про дружбу с ящерами.

– Начинка уже у вас?

– Пока нет. Но если не случится ничего непредвиденного, к вечеру будет у нас. Чтонибудь еще хочешь спросить?

– На чем я засыпался?

– Все разоблаченные шпионы спрашивают одно и то же, – улыбнулся Дзимбээ. – И почти все получают один и тот же ответ – ты засыпался на чистой случайности. Джонни Черная Рука – мужик очень ревнивый и подозрительный. Он поставил Rear Jaws на компьютер своей любовницы.

– Галя говорила, что он совсем не разбирается в компьютерах.

– Она его недооценила. Не грузись, ты хорошо работал, тебе просто не повезло. Ты не самый плохой оперативник из тех, кого я знал.

– Это комплимент?

– Это предложение поработать в особом отделе. Нам очень нужны такие люди, как ты. Сейчас ничего не говори, сначала посоветуйся с Ибрагимом, нам, кстати, пора ехать в аэропорт. Поедешь его встречать?

– Конечно!

– Тогда одевайся и поедем. И поторопись, такого человека, как Ибрагим, не следует заставлять ждать.

5

Утро Джона Рамиреса началось с тяжкого похмелья, отягощенного галлюцинациями. Ему привиделось, что Галя снова дома, она сидит на корточках с веником и совком и убирает осколки стеклянного столика, который ктото разбил в ходе ареста. Некоторое время Рамирес таращился на чудное виденье, а потом закрыл глаза и застонал.

Галлюцинация упорно не желала уходить, теперь она проявилась в слуховом виде. Она рассмеялась в точности так, как смеялась Галя, и ласково проговорила:

– Проснулся, бедненький. Сейчас я тебе квасу принесу.

Рамирес хотел было ответить, что терпеть не может квас, но вовремя сообразил, что разговаривать с галлюцинациями неприлично. Тем более что глюк, если судить по издаваемым звукам, удалился из комнаты.

Радость Рамиреса была недолгой, глюк вскоре вернулся. Раздалось бульканье, и в руку Рамиреса ткнулось холодное дно большого пивного стакана, судя по запаху, наполненного квасом.

Рамирес приподнялся в постели и осушил стакан, не открывая глаз. После этого он открыл глаза и увидел прямо перед собой Галю. Она стояла перед ним на коленях и смотрела на него с ласковой жалостью. Рамирес представил себе, как он сейчас выглядит, и решил, что жалость в сложившихся обстоятельствах вполне оправдана.

– Ты настоящая? – спросил Рамирес и почувствовал себя дураком.

– Нет, я твоя галлюцинация, – серьезно ответила Галя и тут же хихикнула. – Ты что, не рад меня видеть?

– Эээ… А что ты тут делаешь?

– Забыл, что ли? Я уже две недели тут живу.

– Я серьезно. Тебя отпустили?

– Отпустили.

– Так ты не шпионка?

– Уже нет. Джонни, ты проспал все новости, гражданская война закончилась.

– Как закончилась?

– Как обычно, как все войны заканчиваются. Бахтияр, – она взглянула на часы, – только что прилетел в Олимп, через часдругой они с Багровым формально подпишут мирный договор.