Сагарис. Путь к трону

Дюрге повезло – он поспел к началу представления. Оно было наиболее кровавым, потому что бестиариями были осужденные на смерть преступники. Они принадлежали к категории наименее подготовленных гладиаторов и не пользовались уважением зрителей. Из вооружения у них были только копья, а тела практически полностью обнажены, безо всякого защитного снаряжения.

Первые бои мало напоминали поединки, скорее это была просто травля хищниками, один из видов смертной казни. Чтобы не затягивать представление, распорядитель принял решение напустить на группу бестиариев трех тигров. Среди осужденных были в основном скифы и сарматы, и только один римлянин. В чем он провинился, Дюрге так и не узнал, потому что провинности осужденных были зачитаны глашатаем до его появления в театре.

Нужно отдать должное несчастным, они сражались отчаянно. Повинуясь приказам римлянина, в котором сразу можно было распознать бывалого солдата, варвары, став спиной к спине, образовали круг, ощетинившийся копьями, и первый тигр, наиболее свирепый, который, едва подняли железную решетку-катаракту, набросился на бестиариев, был поднят на копья.

Остальные два хищника оказались более хитрыми и благоразумными. Конечно, они были голодны, и запах живой плоти действовал на них возбуждающе. К тому же им не раз приходилось участвовать в травле несчастных осужденных. Тигры какое-то время выбирали момент для атаки, и когда он наступил, звери действовали молниеносно. Уж непонятно, как они определили самое слабое звено в построении бестиариев, но напали на двух скифов, которые хоть и повиновались командам римлянина, но перебороть страх не могли. Ведь для них тигр был животным неизвестным, так как не водился в Дикой степи, поэтому они испытывали перед невиданными зверями священный ужас.

Тигры ухитрились избежать удара копьями, лишь один из них был легко ранен, из-за чего зверь еще больше рассвирепел. Прорвав спасительный круг, хищники наносили ужасные раны осужденным. Их полосатые мускулистые тела так быстро мелькали перед возбужденными зрителями, что за ними невозможно было уследить. Звериный рык превратился в сплошной рев, вопли раненых бестиариев и их предсмертные крики взметнулись к безоблачному небу и докатились до порта, где разгружались иноземные суда, и моряки с трепетом прислушивались к этой страшной какофонии.

Вскоре из всех бестиариев на ногах остался только римлянин. Он успел подхватить второе копье из рук умирающего сармата, и хотя ему тоже досталось тигриной лапой, мужество не покинуло бывалого солдата. Примерившись, он с силой метнул копье, которое поразило одного из тигров. Но второй зверь мощным прыжком опрокинул римлянина на арену, вознамерившись вцепиться ему в горло. Отбросил бесполезное оружие, бывший солдат из последних сил схватил зверя за челюсти, при этом сильно поранившись о его клыки, и они начали клубком кататься по орхестре.

Тигр рвал тело римлянина когтями, но освободиться от мертвой хватки ему никак не удавалось. В предсмертном порыве руки солдата стали железными. Неизвестно, как закончился бы этот захватывающий (для зрителей) поединок, но глубокие раны на груди бестиария сильно кровоточили, и в конце концов он ослабел. Тигр освободился от его хватки, но, вместо того чтобы убить свою жертву, он неожиданно отскочил на безопасное расстояние и озадаченно уставился на бестиария. Тот с трудом встал на колени и посмотрел прямо в глаза зверю с удивительным бесстрашием.

Поединок взглядами продолжался недолго. Тигр опустил свою лобастую башку, покрутил ею в замешательстве и неожиданно для всех присутствующих в театре медленной трусцой отправился в свое подземное жилище! Какое-то время зрители молчали, потрясенные столь невероятным оборотом поединка человека и зверя. А затем на арену словно обрушился камнепад. Любители кровавого зрелища орали так, что у Дюрге уши заложило:

– Свободу!!! Свободу бестиарию!!! Он ее заслужил! Сво-бо-ду, сво-бо-ду!.. – скандировали зрители, подняв вверх большие пальцы, что означало пощаду.

Обессилевшего римлянина помощники распорядителя представления подхватили под руки и поставили на ноги, и военный трибун Таврики нехотя вскинул правую руку вверх – раскрытой ладонью к арене. Под одобрительные возгласы зрителей сильно израненного бестиария увели в подсобное помещение, где получившего свободу осужденного ждал врач. Обычно гладиаторам, которые получали свободу за свои боевые заслуги, вручали деревянный меч – рудис, после чего они назывались рудиариями. Но осужденный на смерть римлянин не был рабом, поэтому рудис ему не полагался.

Продолжение поединков Дюрге уже мало интересовало. Он все еще был под впечатлением победы человека над зверем. С голыми руками против тигра! Что прочитал зверь в глазах обреченного на смерть бестиария, почему проявил не свойственное кровожадным хищникам милосердие?

Это было большой загадкой…

После небольшого перерыва на арену вышли профессиональные бестиарии, скорее всего, доставленные из самого Рима. Похоже, трибун не жалел денег на устройство разных зрелищ, чтобы поднять свой авторитет в глазах солдат и жителей Таврики – бестиарии, которые прошли специальную подготовку в школах-бестиариорумах, стоили очень дорого. Сражения с хищниками с их участием чаще всего заканчивались победой бестиария. Так случилось и в этот раз.

Гладиаторы были защищены поножами, маниками (наручами) и овальными щитами. Из оружия они имели копья-гасты 47 и мечи-гладиусы. На них напустили двух медведей и двух львов. Вид у хищников был не ахти какой: похоже, для приезжих бестиариев выбрали из зверинца худших. Наверное, таким был уговор. Профессиональным гладиаторам, избалованным вниманием граждан Рима и почестями, рисковать жизнью в далекой, забытой богами провинции не хотелось…

Вместо того чтобы как следует развлечься, Дюрге покинул театр в скверном расположении духа, не дожидаясь окончания представления. Возможно, этому обстоятельству способствовал подслушанный разговор двух херсонеситов, сидевших рядом, которые разговаривали на «койне» 48 – языке, бывшем в широком употреблении во всех греческих колониях. Дюрге владел им вполне сносно, наравне с латынью.

47

Гаста – древнеримское (изначально сабинское) тяжелое копье. Лишение солдат гасты означало их разжалование в велиты – легкую, слабо вооруженную пехоту.

48

Койне – общегреческий язык повседневного общения, впитавший в себя многие диалекты, в том числе и «варварские».

Оказалось, что бестиарии, выступавшие во втором отделении представления, не просто профессионалы, а циркачи, которые путешествовали от города к городу, зарабатывая таким способом себе и ланисте 49 на жизнь. Поэтому и звери для них были подобраны старые, и сражение изобиловало эффектными позами гладиаторов, рассчитанными на публику, чего они не могли бы себе позволить во время серьезной схватки не на жизнь, а насмерть с молодыми, сильными хищниками. Тем не менее один из медведей все-таки добрался до бестиария и хорошенько его помял, прежде чем вмешались служители арены и спасли незадачливого гладиатора из когтей рассвирепевшего зверя…

49

Ланиста – хозяин школы гладиаторов в Древнем Риме.

Спускаясь по крутому откосу к порту, разозленный Дюрге бранился, вспоминая нехорошими словами хитроумного Огненного Лиса. Похоже, Биарта предполагал, что сопровождать амазонку в Виминациум придется фракийцам.

Дюрге никак не улыбалось путешествие в столицу Мёзии. Он терпеть не мог водные преграды, а штормовое море и вовсе приводило декуриона в ужас. Конечно, пока Понт Эвксинский спокоен, но фракиец хорошо знал его изменчивый нрав. Шторм мог налететь внезапно, в любой момент дня или ночи, и тогда море становилось сущим адом.