Сакинат

Хотя Сакинат и не веселилась со всеми, но рада была находиться там, где играли её сверстники. Самой принимать участие в общих играх ей доводилось нечасто. Если даже брат оставался с мамой, Аминат, которая на прогулке держалась за руку старшей, всегда была рядом. Если Сакинат начинала играть с детьми и оставляла сестрёнку одну, Аминат, приходя домой, жаловалась маме:

– Она меня оставила плакать! Сакинат меня в игру не взяла!

Мама иногда через ласковую просьбу, иногда через окрик оставляла маленьких брата и сестру под присмотром Сакинат. Поступать иначе у женщины не было возможности: больше некому было присмотреть за детьми. Сакинат честно старалась удерживать себя от разных интересных занятий, к чему её тянуло, но которые отвлекали её от присмотра за младшими детьми.

– Ну что, идти? – с закрытыми глазами кричала Убайдат тем, кто прятался между скирд. С разных сторон доносились радостные крики детей, однако кто и откуда подберётся к тому месту, где стояла Убайдат, невозможно было угадать.

– Идти? – ещё раз крикнула Убайдат, готовясь открыть глаза и броситься в весёлую погоню за подружками.

– Иди! Иди! – оттуда и отсюда зазвучали ответы. Нелегко было узнать, где находились спрятавшиеся!

И снова Убайдат не смогла никого поймать. Договорившись между собой, девочки выглядывали с разных сторон, и когда Убайдат старалась поймать одного игрока, другие подбегали к тому месту, где она закрывала глаза, а та, которую она едва не схватила, терялась между скирдами. Целый день девочки играли между скирд – носились друг за другом, прятались и снова бегали. Их одежду и волосы запорошила солома. Уставшие лица детей сияли радостью. Сакинатке, держащей за руку сестру, а на спине – брата, оставалось только смотреть на них. Недалеко от играющих стоял Саламчик – четырёхлетний брат Убайдат. Старшие не принимали его в игру, говоря, что он ещё мал.

У многих сверстников Сакинат были бабушки, которые и присматривали за младшими детьми. А Сакинат от бабушки досталось только имя. Папа дал дочери, которой родилась первой, имя своей матери.

Бабушка Сакинат была красивой женщиной. Выросшая в семье сельского муллы, Сакинат-старшая знала Коран. Её мужем стал тот, кого избрало её сердце: Абдулкадыр из семьи Абдулгамида. С ним она и создала семью. Род Абдулгамидовых в селе считался зажиточным и благородным родом. А через некоторое время после того, как Абдулкадыр и Сакинат поженились, произошла революция. Всё, что было дома, – имущество, коров, лошадей, овец – всё пришлось отдать в колхоз. Ничего не было оставлено семье, кроме посуды и тех постельных принадлежностей, которыми пользовалась сама Сакинат. Вот так в одночасье обнищала её некогда богатая семья. Тем не менее Сакинат вырастила, ни на что никому не жалуясь, четверых маленьких детей. Когда после старшего сына Абдулгамида родился Хасбулла, у неё не было даже куска ткани, чтобы укутать младенца в колыбели. Тогда Сакинат разорвала свою чёрную накидку на пять частей, и они послужили малышу пеленками и одеяльцами, пока он не подрос. Когда в доме бывало холодно и голодно и нечего есть, Сакинат ни у кого ничего не просила. Как и все, она работала в колхозе, что-то зарабатывала и жила так же, как и другие. Её муж Абдулкадыр, знавший лучшие времена, нелегко переносил тяготы жизни. Его отца и двух старших братьев раскулачили и выгнали из села. Больше они в село не вернулись, потерявшись бесследно, – ни единого письма не получили от них родные. И только Абдулкадыр благодаря отцу Сакинат остался в родном селе. Её отец был умным человеком. Уже арестованного и приговорённого к ссылке в Сибирь Абдулкадыра благодаря хлопотам тестя вернули из Махачкалы в село. Однако к новой жизни, к колхозному устройству, к новому укладу и властям Абдулкадыр привыкнуть так и не смог. Возможно, что он прожил бы недолго, но помогла его родная, любимая супруга Сакинат. Не смирился с новой жизнью и отец Сакинат. Вскоре старик ушёл из жизни. Чтобы Сакинат не осталась одна с детьми, Абдулкадыр, уже не имея интереса к жизни и к миру, скрыв свои тяжёлые думы и печали, всё же продолжал жить.

Старшего сына, который носил имя деда по отцу – Абдулгамид, в 1937 году забрали в армию. Не успел он вернуться, как началась Великая Отечественная война. Хасбулла и Амирбег, младшие сыновья Сакинат, добровольно ушли на фронт. Начались тяжёлые, тревожные военные дни. Семья ждала писем, но ни от кого из сыновей не было весточки. Абдулкадыр каждый день вставал рано утром, садился на большой камень у ворот и долго вглядывался вдаль, где терялась ведущая в село дорога. 1941 году, в один из осенних дней утром жена нашла его бездыханное и остывшее тело. В ожидании сыновей сердце отца остановилось…

С того дня, как началась война, Сакинат не получила от своего старшего сына ни одного письма. От младших сыновей пришли «чёрные письма»: от Хасбуллы в 1941 году – из-под Москвы, от Амирбега в 1942 году – из Сталинграда. А зимой 1943 года младшая дочь Аминат замерзла, заболела и умерла. На земле не осталось ничего, на что надеялась и о чём мечтала Сакинат. После смерти дочери она не прожила и двух месяцев… Опустел большой дом, превратившись в руины.

Старший сын Абдулгамид, единственный из большой семьи оставшийся в живых, в 1947 году вернулся в село, пройдя через все невзгоды войны. В тот период родной дом представлял собой печальное зрелище. Кому понадобились, те и забрали красивые окна и двери опустевшего дома. Глиняный кров без присмотра протекал, все балки успели сгнить, крыша провалилась внутрь.

Чёрные письма с фронта от обоих братьев хранились у двоюродной сестры Умукурсум. Могилы отца, матери и сестры, без присмотра, заросли травой. Прочитав молитву на их могилах, Абдулгамид решил навсегда покинуть село. Но, когда дошёл до ворот своего дома, передумал. Дубовые ворота стояли по-прежнему крепко. Ведь он жив на земле! Да разве можно навсегда закрыть эти ворота? Нет, такого сердце Абдулгамида принять не могло. Он решил остаться в селе и восстановить родительский дом. Сейчас он уже был не сыном раскулаченных родителей, а участником Великой Отечественной войны, который своими ногами прошёл все фронтовые дороги. Он воевал в Белоруссии в партизанском отряде и вернулся с тремя медалями на груди.

С помощью колхоза Абдулгамид организовал в своём доме два субботника. В первое время, чтобы было где жить, отремонтировал пол и потолок одной из комнат, стены помазал раствором глины. Единственная оставшаяся в селе родственница, Умукурсум, дочь сестры отца, после смерти Сакинат забрала всю домашнюю утварь, а теперь вернула всё в дом двоюродного брата. Потом Умукурсум засватала ему Абидат.

Абидат была старшей из трёх дочерей, оставшихся с больной матерью – их отец не вернулся с фронта. Самую тяжёлую часть маминых забот девушка с детства брала на себя и, чтобы младшие сестры не оставались голодными, работала днём и ночью. Умукурсум понимала: для счастливой и благополучной жизни двоюродному брату нужна именно такая расторопная жена. Абидат отличалась не только расторопностью, но и красотой. Не прошло и двух месяцев, как Абдулгамид женился. Летом он работал в колхозе, а зимой уезжал на заработки в Баку. Абдулгамид работал хорошо, старался, чтобы дома был достаток. Хорошо работала и Абидат. Постепенно супруги совместными усилиями восстановили дом Абдулгамида в том изначальном виде, каким он был при родителях нынешнего хозяина. Снова появились большие сараи, где хранилось сено для множества коров и овец. Чтобы содержать в образцовом порядке и чистоте четыре большие комнаты, широкую веранду с пятью столбами, красиво уложенный камнями двор, Абидат приходилось без устали трудиться днём и ночью. Помимо домашних дел она работала в колхозе, не отставая от других. У Абидат не было никого, кто мог бы присмотреть за детьми. Сестры тоже были замужем, у них были свои хозяйства и свои хлопоты. Мама трёх сестер, перенёсшая тяжёлые невзгоды войны, уже два года как умерла. Поэтому маленькие сын и вторая дочь оставались под присмотром старшей – Сакинат.

Хотя Сакинат и не участвовала в играх сверстников, домой ей не хотелось. Не было скучно на прогулке ни привязанному за её спиной братишке Хасбулле, ни малышке Аминат, которая потирала покрасневший от осенней прохлады нос.

Между тем небо, закрытое облаками, потемнело. Послышались голоса матерей, созывающих детей домой. Не наигравшиеся дети, перед тем как откликнуться на материнский зов, договорились продолжить игру на следующий день после школы.

В очаге горел огонь от кизяка, и от этого огня в комнате веяло теплом. От лампы шёл уютный свет. Дома у многих сверстников Сакинат для растопки камина была лишь солома, а для освещения комнаты использовалась коптилка. Отец и мать Сакинат, работая не покладая рук, сами, без чьей-либо помощи, подняли благосостояние семьи до такого уровня.

Мама посадила на колени маленького Хасбуллу. Девочки вышли на веранду, помыли руки, поливая друг другу из медного кувшина, и вытерли ладошки полотенцем, висящим на гвозде возле дверей.

Когда они вернулись в комнату, мама уже стояла возле очага, снимая с огня медную кастрюлю на трёх ножках, полную супа. Дети любили его – с мелким хинкалом, сочным рисом и вкусной картошкой.

Сакинат взяла медный половник, налила в глиняную чашку горячий, исходящий паром суп. С поставцов для ложек, висящей над шкафом для посуды, взяла три деревянные ложки, а стол подвинула к тёплому очагу. На другой полке лежали кастрюли. С самой большой из них девочка взяла круглый хлеб и, разделив его на три части, положила возле чашки с супом. Мать, держащая на коленах сына, и обе сестры поели с одной большой чашки.

После еды мать заново приготовила колыбель для братика. Сакинат помыла посуду, уложила ложки в поставцы, чашку положила в шкаф. Кастрюлю с оставшимся супом отнесла в холодную комнату.

Помня о своей обязанности приготовить на ночь постель для всей семьи, Сакинат сняла войлочные тапочки и взобралась на тахту и приготовила постель, постелив матрац и подушки. В скором времени Аминат начала сонно тереть глаза, и старшая сестра помогла ей снять тапочки и раздеться. В белой нижней ситцевой рубашке в цветочек Аминатка легла спать. В колыбели уснул и братишка.

Мать принесла с веранды шерсть в сите. Устроившись поближе к ещё не остывшему очагу, она начала прясть из шерсти нитки. Она никогда не ложилась спать, пока не наполняла в каждую ночь целое веретено. Когда мама взялась за шерсть, Сакинат села готовить уроки. Хотя она и не участвовала в уличных играх сверстников, потому что должна была смотреть за младшими, но в школе училась лучше всех. Когда одноклассники ещё учили буквы, она уже читала Букварь, а некоторые буквы даже умела писать.

***