Сальто-мортале

Может, его убила сицилийская мафия, она держит в своих руках всю тайную торговлю мясом в провинции Лацио, да и главные рынки от нее зависят. Мафия, сказала жена мясника, что это значит? Она и слова-то такого не слыхала.

Полиция хочет знать, часто ли он выпивал?

Что тут, спрашивается, плохого? Может, он, наоборот, упал потому, что пил одну только воду, сказала жена мясника. Полиция занесла все это на какие-то бланки и отправила их в Центральное полицейское управление Рима. Но что она занесла на бланки? Полиция все держит в тайне и никому ничего не рассказывает.

Эти преступления в районе Альбано! Слишком уж их много — хуже чем в Чикаго. Вы хоть разыскиваете убийц? По-моему, вы зря теряете время с мертвецом, которому уже ничто не поможет. Поглядите вокруг, если у вас есть глаза, может, убийца совсем рядом, в двух шагах от вас.

В газете, на странице, посвященной Лацио, пишут, что полиция напала на след убийцы. Но ведь вы даже не уверены, что речь идет о преступлении! Бросьте твердить, что вы напали на след, ни за что не поверю. Да, но черные пятна на шее? Полиция нашла черные пятна на шее мясника — возможно, это отпечатки пальцев убийцы?

Неподалеку обнаружены следы и очки, не принадлежавшие мяснику, — это чьи же очки? У моего мужа, сказала жена мясника, зрение было вполне приличное, он никогда не носил очков — все видел и вблизи и вдали.

Пришел священник из Павоны. На этот раз погиб мой прихожанин, сказал он. Ну хорошо, твой прихожанин, но этот твой прихожанин по воскресеньям работал, ругался непристойными словами, не посещал церковь, точнее, вообще там не бывал. А вера не в том, сказала жена, чтобы в церковь ходить.

ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ

ОН ОСЕНЯЛ СЕБЯ КРЕСТОМ.

Значит, хорошая или плохая, а душа у него была.

Пришел и врач, внимательно его осмотрел и потом сказал: — Он утонул, то есть захлебнулся в воде. Что он утонул, и без врача было ясно.

Сбежались люди из Павоны и других мест. Те же лица, что я видел на лугу у Средневековой башни. Должно быть, время от времени

ВСЕ В МИРЕ ПОВТОРЯЕТСЯ.

И полиция все та же, со своими неизменными «джипами» и «пантерами». А что я делаю здесь, на лугу, у оврага Священников? Верно, жду кого-то. Джузеппе, дружище, что за тип этот «кто-то»? Откуда мне знать, что за тип, если он еще не пришел. Ты хоть знаешь, что ему от тебя нужно? Нет ли у него враждебных намерений? В этом случае не стоит его и дожидаться. Ничего я не знаю, не знаю даже, человек ли это. Вот что-то приближается. Слышу странный гул, снова этот гул. Делаю вид, будто ничего не слышу. Я иногда становлюсь тугим на ухо, когда не хочу ничего слышать. Поднимаю глаза и вижу, что небо потемнело. Они летят со всех сторон. Да, это они. Куда же смотрит мухолов, а, Джузеппе? К нам, с вашего позволения, летят стаи мух. Некрофилия-могилыцица. За что же тогда платят деньги этому мухолову? Отвечайте же, служащие коммуны Альбано! Вызывайте его немедленно, этого мухолова!

Черное облако все ширится, заполняет небо, их миллионы миллионов, сплошные тучи этих мух. Муравьи в страхе разбегаются. Тучи становятся все чернее. Думаете запугать меня? Ошибаетесь! Ну налетайте, если вы меня избрали мишенью.

ПОПРОБУЙТЕ СЪЕСТЬ МЕНЯ ЖИВЬЕМ.

Что вам от меня надо? Разве вы не знаете, что у оврага Священников лежит мертвец, мясник? Вот и летите туда.

Туча мух с гулом заползает мне в глаза, в уши. Я вдыхаю воздух, и мухи сотнями влетают мне в рот. Значит, по-вашему, я не должен дышать? Я всегда дышал и буду дышать, а вы улетайте, если не хотите, чтобы вас самих съели.

Радио хрипит, красные огни антенны в Санта-Паломба больше не видны. Может случиться авиационная катастрофа. К счастью, они не летят мимо, и очень хорошо делают.

Небо до самого горизонта затянуто тучами, все вокруг почернело. Вижу, как по лугу стелются тени, все разбегаются кто куда. Хотел бы я знать, куда они несутся, куда вы несетесь? А как почернел священник из Павоны! Может, я тоже почернел, но я себя не вижу. По небу, точно гонимые ветром, летят мухи. Кто-то раскрыл зонтик. Он тоже черный. Внезапно откуда-то налетела волна холодного воздуха. Первые капли утонули в пыли раскаленной дороги. В небе слышится свист, крики, сверкают молнии, начинается дождь. Между тем

ПОШЕЛ ГРАД.

Стоп, начали падать градины. Значит, эта туча в небе — вовсе не мухи.

Такое случается не впервые. Бывало, с неба падали градины величиной с куриное яйцо и разбивали все, даже пробивали черепичные крыши домов. Град уничтожал весь урожай винограда, повреждал машины, разбивал уличные фонари, убивал много птиц во время полета. Однажды градом убило буйвола возле Мондови. В другой раз — слона в Дюссельдорфе, в Германии. Джузеппе, дружище, что делал слон в Дюссельдорфе? А что он, по-вашему, должен был делать? Ничего плохого.

Град начинается, когда испарения проходят сквозь холодные слои воздуха, а это бывает обычно весной. Иногда град выпадает вместе с дождем — так случается во время больших римских дождей. В двадцати километрах отсюда находится Веллетри — самый дождливый городок в округе. Там за год выпадает больше всего осадков, об этом и «Черная борода» пишет.

Но вот небо прояснилось, черная туча растаяла, и теперь воздух стал прозрачным. Поля совершенно белые, и дороги и крыши домов тоже совсем белые. Приятно на них смотреть. Белый цвет — совершенен, но иной раз и совершенство не радует: кому нужен этот град?

А этот гул, этот приближающийся гул! Антенны Санта-Паломба снова заработали, по радио передают вечерние известия. В них сообщается:

СИЛЬНЫЙ ГРАД

ВЫПАЛ В ПАВОНСКОЙ ДОЛИНЕ.

Большой ущерб причинен виноградникам и фруктовым деревьям, жертв, к счастью, не было. Как не было? А мясник для этих господ с радио в счет не идет? А тот второй, не знаю его имени?! Джузеппе, дружище, они умерли до того, как начался град. Ну хорошо, «до», «после», такие вещи случаются одна за другой и связаны единой цепью, мясник, с вашего позволения, тесно связан с фараонами.

По главной улице Павоны проходят люди, они видят, что железные жалюзи на окнах дома спущены, а на дверях висит надпись:

СЕМЕЙНЫЙ ТРАУР.

Иными словами, жена и сын покойного заперлись в доме. Умер Тутанхамон. Я молчу, ведь я был с ним едва знаком.

30

Между тем небо было голубое. И лишь пролетавший самолет оставил белую струю. Мимо стаями проносились птицы. Джузеппе, вокруг происходит столько страшного, а ты утешаешь себя какими-то бреднями! Как это бреднями? Небо — больше всего на свете, его даже нельзя измерить, нет пока таких цифр. А между тем недавно открыли число большее, чем бесконечность. Ну хорошо, открыли, но ведь никто не умеет пользоваться этим невероятным числом. Я, когда вижу голубое небо, останавливаюсь и любуюсь им. А вы, если хотите, можете его измерять.

Мне холодно, это близится старость. Нет, просто вечером воздух холодный. Да нет, я спиной чувствую груз лет, а может, это обыкновенная простуда? А между тем это давят годы, их было так много! Ну ладно, зато иной раз старость приводит меня в хорошее настроение, особенно когда я говорю себе: это единственный способ прожить долго. Так что оставьте меня в покое.

Жаль, что болят оба колена. Было бы лучше, если б у меня вообще не было коленей. Но они есть, и их надо беречь. Болит спина — лучше бы ее не иметь. Глаза тоже болят oт яркого света, и голова болит. Было бы куда лучше не иметь ни глаз, ни головы,