Салют из тринадцати орудий

— А? — изумился Фокс. — Ах, вы про музыку. Прошу вас, не беспокойтесь ни в малейшей степени. У меня действительно нет музыкального слуха, но я прекрасно справляюсь с помощью маленьких шариков воска. Сквозь них я слышу лишь что-то вроде неопределенного жужжания. Его я нахожу скорее приятным, чем нет, и усыпляющим.

— Не могу выразить своего облегчения. Но ваши спутники...

— Я искренне надеюсь, что они не создают шумиху, особенно после того как вы проявили столько терпения, размещая их и их припасы. Они с трудом понимают, как надо себя вести. Ни разу не путешествовали на военном корабле, лишь на судах Компании. Там-то они, конечно, важные персоны. Я пытаюсь держать их в узде, но они не способны что-либо понять. Один из них сегодня утром посылал за Мэтьюрином... Корабль что, остановился?

— Да. На ночь мы встали на якорь. Не рискну я идти проливом ночью, когда на борту Цезарь, ну, или его представитель, и все его сокровища.

Джек Обри редко делал комплименты, но искренняя благодарная реакция Фокса его по-настоящему порадовала, тем более что оказалась неожиданной. На деле он не рискнул бы идти через пролив в любых условиях. И без того неторопливое и беспокойное плавание еще больше осложняли сильные разнонаправленные течения. «Старые пердуны» оставались, тем не менее, полностью равнодушными ко всему этому — будто бы путешествовали в карете по накатанной дороге. Никто из них не рискнул напрямую приняться за Джека, но зато лишили всякой радости жизнь Филдинга.

На Флеминга пожаловались за то, что он не дал Лодеру поговорить со стоявшим у штурвала рулевым старшиной; ему ставили на вид, что ежедневный спуск багажа в трюм доставляет крайние неудобства, а последний раз футляр для карандашей и ценный веер Крэбба не вернули на должное место, он не меньше получаса их искал. А еще каждый вечер в проливе, когда корабль вставал на якорь, Джек давал матросам возможность петь и плясать на полубаке, чтобы расслабиться после напряженного дня — еще один повод для жалоб. Но чаще всего речь шла об их слугах, вынужденных ждать своей очереди на камбузе. К ним обращались с грубыми шутками, иногда даже с неприличными жестами и выражениями.

В любом случае, Джек оказался далеко вне их досягаемости. Он со штурманом большую часть дня проводили на фор-марсе с пелькомпасом, подзорной трубой и мичманом в роли зажима для бумаг. Они заметили, нанесли на карту и обошли ряд опасных мест. Когда фрегат пересекал отмель, делавшую выход из пролива столь трудным, если не попасть в фарватер (они уже выходили в Южно-Китайское море), то обнаружили еще одну характерную для этих вод опасность. От наветренного острова, который Хорсберг назвал Кунгит, а Маффит — Фунгит, отчалили два крупных малайских проа. Они несли балансиры, и с ветром в галфвинд приближались очень быстро. Уже можно было разглядеть, что их длинные тонкие корпуса наполнены людьми в удивительно большом количестве, даже с учетом их намерений.

Их цель была совершенно очевидной: пиратство в здешних краях — это образ жизни. Хотя корабли размером с «Диану» редко становились их жертвой, но такое иногда случалось, и даже успешно.

— Мистер Ричардсон, — позвал Джек.

— Сэр? — последовал ответ.

— Приготовьтесь по моей команде выкатить орудия как можно быстрее. Матросам укрыться.

Проа разделились, одно зашло с левой раковины, другое — с правой. Приближались они осторожно, обезветривая паруса. Напряжение росло. Орудийные расчеты скорчились у пушек, по-кошачьи замерев. Но нет, ничего не случилось. Проа поколебались, решили, что это настоящий военный корабль, а не замаскированный купец, привелись к ветру и убрались прочь. Над орудийной палубой раздался всеобщий вздох, и все отложили гандшпуги.

По какой-то причине это приглушило на несколько дней жалобы «старых пердунов». Очень кстати — на экваторе «Диане» пришлось свернуть с курса «индийцев» и идти неизученными мелкими водами, пересекаемыми только проа да джонками с их ничтожной осадкой. Фрегат же с текущими запасами имел осадку в пятнадцать футов девять дюймов по корме. Быть может, они смутно представляли себе всю серьезность. В такой атмосфере брюзгливые слова могли нарваться на резкий ответ.

Но даже так Джек был рад избавиться от них в конце плавания, завершившегося просто прекрасно. После ночи движения под зарифленными марселями при едва заметном ветре вдоль параллели, с постоянно опускаемым лотом, рассвет открыл им идеальный выход к суше — большой, безошибочно узнаваемый вулканический остров прямо под ветром, и достаточно ветра, чтобы завести корабль в гавань.

Джек, тем не менее, ограничился зарифленными марселями. Он хотел заранее предупредить малайцев о своем прибытии, хотел дать кораблю и миссии достаточно времени на подготовку, а еще хотел позавтракать с комфортом.

Это он проделал вместе со Стивеном, Филдингом и юным Харпером. После они вернулись на переполненный квартердек — Фокс, его спутники и все офицеры уставились на значительно приблизившийся Пуло Прабанг. Взирали они в тишине — кроме дыхания ветра в снастях слышался только размеренный голос лотового: «Глубже двенадцати, глубже двенадцати, двенадцать с половиной». Зрелище, без сомнения, захватывающее.

Остров занимал почти все поле зрения, в основном темно-зеленый от лесов. Усеченный конус центрального вулкана взмывал ввысь чистой линией над уровнем деревьев. Виднелись внутри острова и другие вершины — пониже, не столь различимые, возможно, более древние. Но различить их можно было лишь при внимательном осмотре. А вот кратеры, к которым они приближались — кратер на фоне неба и кратер на уровне моря — невозможно было сознательно с чем-то спутать или не заметить.

Второй кратер оказался практически идеальным кругом около мили в диаметре. Его склон возвышался на десять, а то и двадцать футов над поверхностью воды. Тут и там виднелись пальмы, но в остальном кольцо оставалось непрерывным за исключением одного места, прогала, в который направлялся корабль. Конечно, со стороны суши стену скрыло долгое, медленное накопление земли и ила дельтой реки, на которой и построили город.

На одном из рогов этой огромной стены стоял форт — старинный, наверное, португальский, и очевидно заброшенный. Джек навел на него подзорную трубу, разглядел поросшие травой пустые амбразуры и перевел взгляд на дальнюю сторону, где над домами возвышалось что-то вроде замка, господствуя над подходами к берегу. Берег этот был усеян судами различного вида и чем-то напомнил Шелмерстон. Хотя песок был черным, вместо мачт у судов — бамбуковые треноги, а паруса из циновок, но, видимо, объединял их определенный дух пиратства.

— Десять саженей!

Море становилось все мельче и мельче. По мягким прибойным волнам с внешней стороны стены было ясно, что начался прилив. Джек оценил остальную часть гавани — некоторое оживление среди рыбацких лодок, один большой проа кренгуют — и город — мечеть, еще мечеть, несколько домов на сваях вдоль реки, массивная бесформенная штука — должно быть, дворец султана.

— Глубже девяти. Девять с половиной. Глубже девяти!

Дома среди больших садов или огороженных территорий вокруг города. Зеленые поля позади, некоторые ярко-зеленые — без сомнения, рисовые чеки. Вся равнинная земля возделана, позади возвышаются леса.

Он сфокусировал подзорную трубу на входе в гавань — сто ярдов ширины, кивнул, бросил взгляд на готовые к спуску шлюпки, на правый становой якорь, готовый к отдаче, на мистера Уайта у орудий и, повернувшись к штурману, приказал:

— Середина пролива, мистер Уоррен, и приводимся к ветру на восьми саженях или зайдя внутрь на кабельтов, смотря что случится раньше.

Произошло это почти одновременно. «Диана» привелась к ветру, отдала якорь, подняла флаг и начала салютовать. Обычно в незнакомом порту на незнакомом острове Джек бы отправил кого-нибудь на берег — убедиться, что салют вернут выстрел за выстрел. Королевский флот придавал очень большое значение должным приветствиям. Но Фокс заверил, что султан и его люди обладают огромным запасом хороших манер и ни за что не дадут себя упрекнуть в недостатке формальной вежливости. Все равно должный ответ, с выдержанными интервалами и должным числом выстрелов, принес облегчение. Равно как и то, что отвечавшие орудия оказались едва ли крупнее вертлюжных пушек. В случае разногласий не слишком-то приятно окажется стоять на якоре в пределах досягаемости батареи восемнадцатифунтовок.