Сама дура виновата

— Общительный парень и без комплексов, — одобрила Элка.

— А вот посмотри, он иногда с такими же тиктокерами сталкивался и они друг друга снимали, — я ткнула в следующий ролик, даже звук погромче сделала.

— Ты бы стал встречаться с рыжей девчонкой? — спросила у него симпатичная девушка с темными волосами.

— Конечно! — ответил Егор, а она стащила с головы парик, оказавшись рыжей.

В следующем ролике она же поинтересовалась:

— Ты бы переспал с шестидесятилетней женщиной за десять тысяч евро?

— Понятия не имею, как выглядят шестидесятилетние. Покажи фотку!

Девчонка показала ему фото Моники Белуччи на Неделе Моды — в черном платье прям как у меня, только еще более открытом.

— За десять тысяч евро? — уточнил Егор. — Нет, не переспал бы. У меня нет таких денег.

Тут даже Элка заржала и скользнула пальцем по экрану, открывая следующий ролик.

Все с той же девчонкой-блогершей.

Я собиралась уже найти что-нибудь новенькое, но первая фраза была:

— Тебе могла бы понравиться толстая девушка?

— Насколько толстая? — уточнил Егор двухлетней давности.

— Ну-у-у… килограмм… восемьдесят! Или больше! — девчонка аж зажмурилась от такого ужасного предположения.

— Нет, вряд ли.

— А если бы она была красивая?

— Как такая может быть красивой? — пожал он плечами, криво улыбаясь.

Я вырубила телефон и быстро спрятала его в карман, не глядя на Элку.

Она тоже промолчала.

До возвращения домой мы больше не перемолвились ни единым словом и так же молча разошлись по своим комнатам.

Я швырнула пакет с ботинками на пол и упала на постель лицом вниз.

Хорошо, что не стала покупать то платье.

Глава двадцать вторая, в которой мы очень много узнаем о Питере — но не зря!

— О, привет, Мить!

— Привет, давно не виделись. В отпуске была?

— Да вроде на той неделе встречались…

— Ты изменилась, светишься, что ли? Ник, скажи?

— Ай, отстаньте, я занята! Да, светится. Дарин, похудела?

— Да нет же!

Почему они все говорят, что свечусь?

Я и раньше не была девственницей, не мог же меня изменить один хороший секс.

Ну, ладно, не один.

Два.

Или четыре?

Или, если считать по оргазмам…

Ой, все.

Следующие полторы недели я усиленно работала.

Брала все экскурсии, которые предлагали, заменяя заболевших по случаю пришедшей в Питер осени коллег. Противный моросящий дождик разгонял туристов по уютным барам и кофейням, поэтому большие экскурсии превращались в камерные, только для самых любопытных. С ними было интереснее всего.

Но проводила я и стандартные автобусные обзорки для «гостей города».

Посмотрите налево — угловая башня с часами выполняла роль пожарной башни…

Посмотрите направо — в этом доме в тысяча восемьсот тридцать седьмом году Александр Пушкин провел свои последние дни…

И все с большим интересом разглядывают обозначенный дом, словно и правда надеются раскрыть какой-нибудь секрет воскрешения солнца нашей поэзии. Может быть, если бы это была панельная девятиэтажка, он бы передумал стреляться?

Куда интереснее экскурсии на самокатах по самым необычным дворам Петербурга — мозаичному, мультяшному, гвардейскому. Я показываю еще не замазанные граффити в тайных уголках города тем, кому интересны более свежие достопримечательности, чем домик Петра.

Хотя больше всего я люблю Васильевский остров — для меня его расчерченные улицы все еще тени задуманных Петром Первым каналов, как в намечтанном им русском Амстердаме. Я даже вожу туристов по тротуарам вдоль домов — мне все чудится темная вода вместо прогулочной дорожки между 6-й и 7-й линиями. Пару раз даже снилось, как я катаюсь зимой по ней на коньках.

Ела я все это время на бегу, засыпала, кажется, уже в тот момент, когда открывала дверь квартиры, а до постели добиралась сомнабулой на автопилоте.

Поставила себе твердое условие заглядывать в телефон только по делу.

А на Егора смотреть не чаще раза в день!

Но, разумеется, нарушала все зароки.

Пока туристы стояли в очереди, чтобы сфотографироваться со скульптурой бегемотихи Тони во дворе филфака, я вытаскивала телефон, чтобы посмотреть, не написала ли мне что-нибудь координатор Ника.

А приходила в себя в двадцатый раз пересматривая свежее видео того, как Егор встает утром с постели и раздвигает занавески.

Просто встает. И просто раздвигает.

Но как у него при этом перетекают мышцы на спине! Как широкие плечи удивительно изящно переходят в узкую талию! Как спортивные штаны ловко сидят на крепкой мускулистой…

Многозначительно терпеливые взгляды туристов, в общем, я замечала далеко не сразу.

Одной из наших самых популярных экскурсий была «Исполнение желаний» — подержаться за палец атланта, потереть нос Остапу Бендеру и кинуть монетку коту Елисею и кошке Василисе, поселившимся на карнизах друг напротив друга на Малой Садовой.

И загадать что-нибудь заветное.

В Питере вообще, какой памятник ни возьми — обязательно можно что-нибудь потрогать, чтобы сбылось желание. А если потрогать нельзя — то можно бросить монетку.

Люди на эту экскурсию приходят целеустремленные. Они словно не город хотят получше узнать, а по всем правилам бюрократии подать заявку во все окошки, открытые Вселенной для тех, кто никак иначе со своей жизнью не справляется.

Женщины бросаются к памятникам и фонтанам сразу, стараясь успеть первыми, будто мистической силы Петербурга может на всех не хватить.

Мужчины чаще стесняются, мнутся в сторонке, мол, они не такие. Но тоже сдаются — когда мы уже отходим, они быстренько, оглядываясь по сторонам, трут маленькую саламандру на памятнике Василию Корчмину, обещающую много-много денег.

Не знаю, не знаю… Если бы они повнимательнее слушали, что я говорю, то предпочли бы потереть дворец Меншикова. В отличие от саламандры, тот реально разбогател на застройке Васильевского острова. Не то чтобы честно, но кто теперь считает? А дворец — вот он.