Сама себе враг

А после этого? Жила ли я для других? Я отвернулась от моего сына Генри, и он умер, так и не примирившись со мной. Не стали мы добрыми друзьями и с Мэри. Я часто не ладила также с Джеймсом, и если не ссорилась с Карлом, то только потому, что он по натуре не был склонен к ссорам.

Я не могла избавиться от нахлынувших на меня сомнений. Раньше я скорее сердцем, чем умом, была убеждена в своей правоте, теперь же я со страхом допускала, что не раз совершала роковые ошибки.

Все эти мысли гложут меня, лишают сна. Я боюсь. В последнее время давно минувшие события предстают передо мной с пугающей ясностью, и меня не покидает гнетущее чувство вины. Я была так уверена, что заслужу вечное спасение… я так сильно любила мужа… так любила детей… Но что я сделала с ними?

Я должна уснуть. Я позову одну из своих придворных дам и скажу ей, что согласна принять снадобье господина Валло, потому что хочу уснуть. Я не могу выдержать это тяжкое бремя вины. Я приму те три грана… и усну…

Вот сейчас я отложу перо и позову придворную даму…

ЭПИЛОГ

В тот августовский вечер 1669 года Генриетта-Мария послала одну из своих придворных дам к господину д'Акену сказать ему, что, так как она не может уснуть, она хотела бы выпить лекарство, прописанное ей врачами, и оно было принесено ей, растворенное в яичном белке.

Выпив лекарство, Генриетта-Мария быстро и крепко заснула.

Когда же на следующее утро к ней вошли, чтобы узнать, как ей спалось, Генриетта-Мария была мертва.