Сама жизнь

Перейду к беседам с создателями фильма. Они приятны, но сводятся, в основном, к рассказу о Льюисе, Нарнии, самом себе и спецэффектам. Возьмем из них только то, что связано со смыслом и восприятием фильма.

Режиссер Эндрю Адамсон говорит, что восприятие зависит от того, «во что мы верим». Есть «религиозный аспект», есть и «прекрасно рассказанная фантастическая история». Продюсер Марк Джонсон, получивший некогда «Оскара» за фильм «Человек дождя», уделяет миссии сказок больше внимания. Однако прежде всего он говорит о том, что теперь, после «Гарри Поттера», возник интерес к повестям

из английской жизни. Несколько лет назад, когда Джонсон выпустил фильм «Маленькая принцесса», такого интереса почти не было. Права на сказки Льюиса лежали лет десть с лишним, и на студии уже подумывали о том, чтобы перенести действие в современную Калифорнию.

Кроме того, он сравнивает «Льва, колдунью» с экранизированным «Властелином колец». По его мнению, Льюис предоставляет многое воображению читателя, и экранизировать его труднее.

Отвечая на вопрос, обращен ли фильм к детям, Джонсон говорит о том, что он предназначен для всей семьи («an all-family film»). Вероятно, он прав, без родителей дети могут не понять евангельских аллюзий; но возникают и сомнения. Религиозные разъяснения очень легко становятся сухими или/и слащавыми. Дети остро чувствуют фальшь, а теперь -и гораздо сильнее отстаивают свою независимость. Словом, надо быть чрезвычайно осторожным, не то мы в тысячный раз отвратим детей от веры.

Джонсон, простая душа, об этом не думает. Для него миссионерская роль картины несомненна. Поэтому он собирается ставить «Каспиана» и другие сказки, все семь.

Зато о чем-то подобном думают у нас. Церковные люди с недоверием отнеслись к выходу «Хроник Нарнии», так как вообще «не приветствуют жанр фэнтези». Свое отношение к библейским аллегориям прокомментировал заведующий сектором публикаций Отдела внешних церковных связей Московского патриархата протоиерей Александр Макаров:

«Для православных читателей стиль фэнтези сомнителен и доверия не вызывает. Хотя некоторые

православные священники считают, что книги Льюиса вполне приемлемы. Но, на мой взгляд, странно учить ребенка основам Евангелия на подобных сказочных произведениях, когда можно это сделать по хорошим пересказам Священных историй для детей, где больше правды и мозги не засоряются посторонними фантазиями, не имеющими отношения к Библии и сегодняшней реальности. Кроме того, в нашей традиции колдуньи не бывают добрыми, хотя в западных сказках встречаются добрые феи. Если подобные фильмы смотреть с миссионерской целью, то это надо делать в ограниченных „дозах", при этом отмечу, что искажение первоначального смысла Священного Писания нехорошо. Я бы не стал рекомендовать своим прихожанам смотреть этот фильм. А вот посмотреть подобный фильм в нехристианской среде, может быть, и имеет смысл».

Позволим себе и согласиться, и усомниться. Если речь идет о сказках вообще, дело далеко не однозначно. Об этом много спорили и лучше отослать читателя хотя бы к эссе Честертона «Радостный ангел», «Драконова бабушка», «Волшебные сказки». Что же до жанра, называемого неуклюжим словом «фэнте-зи», он не вызывает доверия прежде всего потому, что очень агрессивен. Дети в своем большинстве агрессивны и сами; стоит ли подпитывать это свойство? Поверьте, «чувства добрые» и неприятие зла гораздо крепче воспитывают книжки вроде «Маленькой принцессы». Могут пробуждать эти чувства и родители, если их имеют.

Перечитала-и подумала: кому-то покажется, что я не люблю Льюиса. Нет, люблю (иначе зачем бы переводить его в «те» годы?), но именно поэтому пытаюсь не быть к нему пристрастной. В отличие от Аслана, Льюис – никак не Христос, и все-таки лучше оставаться с истиной, если они не совсем совпадают.

Реплика в споре

Когда мне предложили написать про оба «Дозора», я была польщена. Значит, можно подумать, что у меня есть силы, время и смирение смотреть то, что смотрят обычные люди, честертоновский шарма-ночный люд. Правда, сил (о прочем не сужу) не было, и я эти фильмы не видела. Но в журналах все рассказано и показано, а от мелодии просто некуда деться.

Вот села я писать, пообещав, для честности, что посмотрю хотя бы второй фильм. Почему так радуют фильмы этого жанра? Слава Богу, люди догадались, что живут в сказке, почти детской. Поистине, «сама жизнь»! Нет, передать не могу, как это приятно.

В общем, начала смотреть. Когда об стены стали шлепаться большие куски мяса, радость моя кончилась. Ну что же это, Господи! Мы не знаем, что «бывает», а что – нет. Но я имею право думать, и снова думаю, что «это» (скажем, борьба со злом) происходит не так.

Стыдно упоминать не только Бога, но и Его дела всуе, но ведь есть же, сказано же: царства крошатся, добро твердо. Землю наследуют кроткие, а не наглые. Честное слово, мы – нетерпеливые подростки, вынь да положь нам победу. Лучше бы вспомнили, что у Толкина все решила жалость к Горлуму, у Льюиса – то, что Марк не хочет топтать распятие, у Честертона – простота и доброта Субботы. Да, там дерутся (скорее, как дети), но не мясом кидаются.

Словом, вот она, классическая ересь, полуправда. Не вероятней ли, что жизнь идет по законам сказки, но доброй, а не жестокой? Дала старушке пирожок – вот и принц, не дала – принца не будет.

Первую часть так и не посмотрела. Вредно видеть кровь и клочья мяса, похабень и наглые лица.

Можно попытаться найти формулу: онтологиза-ция зла, саморазрушение зла. Но зачем?

Та?1С amp;ор(я amp; пальм бедных,

РАЗГОВОРЫ В ПОЛЬЗУ БЕДНЫХ

Разговоры в пользу бедных

Многое бывало с нами: очереди за несъедобной рыбой; пустые полки, приукрашенные морской капустой; подозрительные деликатесы начала 1990-х годов; нынешние разновидности вполне человеческой еды. Но и «при Советах», и «при разрухе», и при диковатом капитализме в холодильниках хранилось примерно одно и то же. Помню, в очень трудном году, в самом начале 1990-х, моя чрезвычайно старая мама жила месяца два у полухозяйки-полуслужанки. Если бы в мире была хоть какая-то логика, они бы голодали, а я, работавшая день и ночь, их подкармливала. Но нет. Дождавшись от Билли Грэма кошачьей еды, а непосредственно от Джорджа Буша – ножек, мы с дочерью, внуками и зверями как-то крутились, зато у маминой хозяйки холодильник был битком набит русско-советскими яствами от студня и борща до твердоватых котлет.

Разгадки я так и не знаю. Откуда это бралось? Круговая порука, называвшаяся еще не бартером, а блатом? У NN – знакомая аптекарша, у ММ – продавщица, и т. д. до народного образования? Но ведь деньги какую-то роль играют (или нет?). У маминой тезки, тоже Веры, их было очень мало, у меня -побольше, я ведь работала, а Грэмы и т. п. – платили, хотя намного меньше, чем «своим». Считалось при этом, что есть нечего, то ли дело раньше. Действительно, исчезли даже загадочные рыбы и синие куры…

Годы шли, появилась пристойная еда, многие ее покупают. Зато, только ляжешь в больницу, почти

все твердо знают, что времена – хуже некуда. Из дому обычно что-то приносят, и неплохое, хотя в больнице кормят гораздо лучше, чем раньше. Палаты маленькие, на двоих; при них – душ с туалетом. Но только попробуй напомнить разливанные нечистоты или десятки кроватей! Не было этого – и все. Как это «сажали»? Ну вы и скажете! А голод-то, голод? А разврат? То-то и оно.

Недавно, в феврале, дошло до анекдота. Моя соседка сообщила, что будет питаться черной икрой. Сын, как-никак, бизнесмен. Мне она тоже советовала ударить по осетровым, потому что, хотя и без нанятых сиделок, я – из тех, кому сейчас хорошо, а она – из других. Всё потеряли…