Самая правильная ведьма

– Мда, колдуны - они такие. Когда тебе надо - днем с огнем не сыщешь, а как им что потребуется - душу вынут, но добудут.

Мира согласно кивнула и потянула за ручку двери.

***

Матрена Патрикеевна девушку встречать не вышла, как обычно, хотя колокольчик у двери звонил громко. Немного постояв возле порога, Мира нерешительно направилась к прилавку и постучала костяшками пальцев по дереву.

– Эй!
– окликнула негромко.
– Матрена Патрикеевна! Это я, Миранда! У меня к вам дело одно, можно?

Тишина. Мира постучала громче и позвала еще раз. Дверь, ведущая в кладовку, отворилась и на пороге показалась знахарка.

– Ох, милая, опять пришла? Чавось на ентот раз приключилось?

Мира невесело улыбнулась:

– Да вроде ничего и не случилось, а вроде как и случилось. Сама не знаю, как объяснить. У вас есть минутка, я за советом пришла, Матрена Патрикеевна.

Старушка озадаченно нахмурилась:

– За советом? Каким ж таким советом те подсобить, милка? Нешто в беду попала?

Мира привычно огляделась по сторонам и, убедившись, что никто их не подслушивает, сказала:

– Колдун мне нужен, Матрена Патрикеевна. Желательно сильный и с опытом полевой работы. Не знаете, как такого разыскать? Вы не думайте, я заплачу!

Старушка некоторое время молча смотрела на девушку, словно та заговорила на тролльем гррыкающем языке, а потом вдруг хихикнула - молодо, задорно:

– Ужо обычное дело для девки красной полюбовника себе искать средь мужей знатных, но колдуны... милка, оно те на кой ляд нать-то? Дюже лютые и на расправу скорые они...

Мира не была оторвой, но и не самого робкого десятка тоже, и обычно редко стеснялась, предпочитая сама вгонять в краску, но тут покраснела до ушей.

– Я не... то есть, не с этой целью... мне не полюбовник нужен, Матрена Патрикеевна! А голова его только!

– Головушка токмо нужна?
– старушка явно озадачилась.
– Что ж ты, милая, в секту какую попала, что колдовские головы рубить навострилась? Дело энто не благодарственное, милая, за него ж, окаянного злодеюку, родственнички а ну как наотомстят, жить не захочется.

– Да тьфу, Матрена Патрикеевна, мне его голова в смысле знаний нужна, обряд один провести. За деньги, естественно.

– Какой такой обряд надобен?

Мира хлюпнула носом и поняла, что осознание конечности собственной жизни в который раз обрушилось подобно приливной волне. Это было похоже на безумные качели - то выть хотелось от отчаяния, то апатия накатывала. Девушка не могла решиться рассказать обо всем практически незнакомому человеку, но по-другому нельзя. Справившись кое-как с нахлынувшими так не вовремя чувствами, ведьмочка произнесла:

– Прокляли меня, Матрена Патрикеевна. Говорят, жить осталось недолго - по крайней мере, благополучно. Вот, хочу попробовать проклятие это снять.

– Ох, до чего ж погано, милка!
– знахарка вышла из-за прилавка и вплотную приблизилась к девушке.
– Да чего ж злодеюки удумали-то с тобой такое дело нечистое сотворить, изверги! Кто ж подсобил-то?

Мира от нежданного сочувствия еще больше расклеилась и слезы сами собой навернулись на глаза. Стало безмерно жалко себя. Вытерев их кулаком, девушка пожала плечами:

– Да кабы знать, кто, я б сама к нему направилась и морду начистила, а только от родителей мне в наследство досталась радость эта.

– Ох, ты ж горюшко горькое, беда неминучая! Ну да ты не кручинься, милка, покумекаю я, да справлю тебе совет какой-никакой. Есть у меня родственничек один... знатный колдун, да токмо гордый стал, как ума понабрался, к бабке родной почитай уже годик не заглядывал, все некогда ему, некогда... а когда времечко-то появится, дык меня уж на кладбище свезут.

Мира благодарно улыбнулась, не веря, что вот так запросто Матрена Патрикеевна может свести ее с колдуном, да еще, судя по ее словам, собственным внучком. Может и вправду поможет или хотя бы присоветует чего дельного? К кому обратиться, что вообще делать в такой ситуации, если сам не захочет или не сможет проклятие снять.

– Ты ить присаживайся, горюшко, я за минутку обернусь...
– старушка засеменила ко входной двери.

– Я заплачу!
– выкрикнула Мира ей вслед, но Матрена Патрикеевна только махнула рукой - мол, не говори ерунды, после чего вышла из лавки на улицу, плотно притворив дверь.

Куда она пошла - Мира не спросила; ни к чему лишнее любопытство проявлять, старушка оказалась не так проста, раз в родственниках близких колдуны у нее имелись. Ведьмочка присела на ветхого вида стул - ноги ее уже не держали. Осторожно поерзала, выясняя степень расшатанности, но стул на удивление крепко стоял на всех четырех ножках.

Ждать пришлось не минуту и не две, а полчаса. За это время девушка успела отсидеть пятую точку, сделать пять кругов по комнате с целью повышения своего образования и расширения кругозора в области трав и отваров, посмотреть в окно, побарабанить пальцами по прилавку, еще раз присесть на стул и застегнуть на ветровке пуговицы - в помещении было прохладно.

Наконец, входная дверь открылась, мелодично зазвенел колокольчик, и на пороге показалась Матрена Патрикеевна. Одна. Мира непонятно с чего расстроилась, словно старушка клялась и божилась привести ей колдуна прямо сейчас и таким образом раз и навсегда избавить от всех бед и треволнений. Вид у старушки был довольный как никогда.

– Ну вот и зеркало на чой-то сгодилось...
– пробормотала она себе под нос, - а то пылится штуковина диковинная в сарае без дела... зятьком подаренная ужо почитай годков десять назад... Буде те, милка, колдун сердцем черственный... внучок мой родной, токмо не сегодняшним днем прибудет, а завтра ввечеру, грит, делов у него, окаянного, выше крыши... но быть обещался, глянуть, чего да как, тоже. Так что ты, милочка, приходи часиков в пять, а уж на месте и порешаем, как быть, да чего делать.

Мира вначале ушам не поверила, а как дошло, так на радостях обниматься полезла к знахарке. Та шутливо отбивалась и ворчала, что, мол, лезут всякие да обслюнявить так и норовят. Ведьмочка даже деньги пробовала совать, за что схлопотала по рукам - мол, ничего не надо. Мира звонко чмокнула старушку в морщинистую щеку, та пригляделась к ней поближе:

– Синяки-то твои как есть поисчезали, - заметила с удовлетворением.
– Хоть и стара я стала, да рука верная, твердая осталася.