Самая приличная ведьма

– Что это? – я с интересом подалась вперед.

– Ловец слов, – Ригерлаш протянул шар мне. – Он запишет наш разговор.

Как интересно! Во время учебы в колледже был момент, когда мы с несколькими подружками сбежали в деревню на праздник. Местные напоили нас домашним вином и недоученные пьяные ведьмы натворили дел. Несколько домов поглотил пожар, а кладбище долго еще не могли упокоить. И вот тогда мне тоже пришлось давать показания сержанту, но у него такого ловца не имелось – все по старинке, на бумаге.

– А ручкой вы водить не умеете? – уточнила я. Ригерлаш сделал вид, что страдает глухотой и вопрос мой проигнорировал.

– Прикоснитесь к ловцу и назовите свое имя.

Это можно. Я кончиками пальцев коснулась шара и скороговоркой проговорила требуемое. Шар едва заметно замерцал. Ригерлаш положил его между нами и посмотрел на меня. Во взгляде офицера было столько ехидства и какого-то даже предвкушения, что я напряглась.

– Госпожа Беллингслаузе, вы ведьма?

Я чуть было не съязвила насчет короткой памяти – эту тему мы уже обсуждали при нашем первом разговоре, но вовремя поняла, что повторно вопросы задаются для ловца.

– Да. Чистокровная черная ведьма.

– Образование?

– Ведьмовской колледж.

– Вы его закончили?

В вопросе мне почудилась насмешка и я с подозрением уставилась на Ригерлаша.

– Есть основания сомневаться?

Офицер едва приподнял уголки губ и это должно было считаться улыбкой.

– Да или нет?

– Да, – сухо ответила я и недовольно поджала губы. Мамуля говорила, что так я похожа на старуху и с таким выражением лица на меня ни один мужчина не взглянет, но сейчас меня видел лишь Ригерлаш и для него стараться быть красивой я не собиралась.

– Вы знаете, что о вашем колледже идет плохая слава?

– Нет, – фыркнула я. Конечно, я об этом не знаю. В курсе лишь безумно плохой славы. – А в чем она заключается?

– Считается, что ведьмы абсолютно беспринципные особы и в колледже вас учат вредить людям.

– Вранье, – уверенно заявила я. Наклонилась к Ригерлашу и широко улыбнулась. – Вредить мы умеем еще до поступления, а в колледже нас учат людям помогать.

Ригерлаш помолчал, внимательно меня рассматривая. Я откинулась на спинку стула и сложила руки на сумке. Тишина была долгой и я опять отвернулась к окну: стражники все еще тренировались и зрелище было замечательным.

– Сколько вам лет, госпожа Беллингслаузе?

– Приличной девушке такие вопросы не задают, – фыркнула я. Офицер на секунду опешил: то ли не думал, что я решусь сказать такое представителю полиции, то ли не ждал, что я причисляю себя к приличным особам. Скорее второе и чтобы не разочаровывать Ригерлаша, злорадно добавила:

– Но мне двадцать лет.

Офицер закашлялся, пытаясь сдержать смех и отвернулся, пряча улыбку. Этого я и добивалась: мигом запустила руку в сумку и нащупала бутылочку. Ригерлаш быстро вернул мне свое внимание, но я уже сидела как ни в чем не бывало.

– Откуда у вас дом в Велтоне, госпожа Беллингслаузе?

– Я вам уже говорила, – я осторожно, едва двигая пальцами, пыталась определить, что за бутылку держу в руке. Вроде бы ребристая – уже хорошо. Едва Ригерлаш начнет давить, оболью его зельем. Если с бутылкой повезло – офицер станет лучше ко мне относиться, а если нет, то ночь я проведу в темнице. – Выпускницам ведьмовского колледжа положена помощь Совета ведьм, вот я и получила эту помощь в виде дома.

Ригерлаш внимательно бросил взгляд на ловец снов.

– Насколько мне известно, ведьмовской колледж оканчивают в восемнадцать лет. Вы сидели на одном курсе несколько лет?

– Нет, с чего вы взяли?

– Тогда почему вы получили эту помощь только сейчас? Почти через два года после выпуска?

Ах ты ж жук. Я посверлила Ригерлаша взглядом – отвечать на этот вопрос отчаянно не хотелось, но офицер ждал. Еще и улыбался так мерзко, будто все ему было известно.

– Ничего не хотелось просто, – я пожала плечами.

И тут ловец слов загорелся красным. Ригерлаш расцвел от счастья, а я скривилась, осознав, что этот артефакт еще и определяет ложь.

– А если подумать?

Если подумать, Совет ведьм я вполне могла и выдать. Но тогда офицер спросит какую услугу я должна им оказать, да еще у магов окажется задокументированное доказательство того, что в качестве платы за помощь мы совершаем противозаконные действия. Колледж после моего признания вряд ли закроют, но начнут копать, а к ведьмам и так не слишком хорошо относятся.

Я молчала, а Ригерлаш поднялся так, что теперь нависал надо мной и принялся говорить строго, даже как-то жестко.

– Подумайте, госпожа Беллингслаузе. Подумайте хорошо, потому что ситуация очень неприятная: вы приезжаете в Велтон и сразу получаете дом. Говорите, что от Совета ведьм, а проверить мы это никак не можем. Да и ладно бы, меня не особо волнует кто и за какие заслуги, – офицер ухмыльнулся так, что мне захотелось съездить ему по лицу, – раздает вам недвижимость. Но в доме, который вы теперь считаете своим, появился труп. Кто-то захотел вас подставить, госпожа Беллингслаузе, и я готов вам помочь.

Ловец слов загорелся красным и пришла моя очередь торжествовать. Чудо-артефакт, оказывается, работает в обе стороны и раз уж офицер тоже лжет, я вполне могу рискнуть и облить его зельем. В качестве воспитательной меры так точно.

Но едва я крепко взялась за бутылку и потянула ее вверх из сумки, как дверь кабинета распахнулась, да еще с таким грохотом, будто ее ногой пнули. Я обернулась и с удивлением обнаружила на пороге запыхавшуюся Тиль. Ее появление было тем неожиданнее, что в руках она держала портрет моей матушки.

– Франни, больше ни слова! – закричал Уго. – Помощь пришла!

– Выйдите вон! И этого задохлика с собой унесите! – прорычал Ригерлаш и Тиль испугалась, шагнула назад, но Уго высунулся из картины и помахал пальцем перед носом офицера.

– Не дождетесь! Я – адвокат госпожи Беллингслаузе!

– Ты – неупокоенный дух, – фыркнул Ригерлаш.

– Покажите норму закона, в которой сказано, что я не могу быть адвокатом, – подбоченился Уго. Кажется, он был прав, потому что офицер помрачнел и по пальцам его мелькнула искра.