Самая страшная книга 2015 (сборник)

Ботинки старенькие, но еще вполне крепкие: если такой обувкой "с носка" да по рёбрышкам…

Курмин живо представил себе подобную картину и незаметно поёжился, стараясь совсем уж открыто не показывать свою боязнь. Самый низкий из троицы был на полголовы выше Михаила. А по возрасту - все присутствующие были раза в полтора младше его.

– Погоди, Махно… - Самый здоровый из тройки неспешно осадил приятеля и почесал кончик носа, определённо собираясь с мыслями.
– Куда гонишь?

Неписанный кодекс поведения по отношению к чужакам требовал сначала установить их точный статус в сложной жизненной иерархии "Перевёртовки» или же - отсутствие такового. А то вдруг этот заморыш окажется каким-нибудь внучатым племянником Паши Трезубца, местного "смотрящего". Будешь потом всю оставшуюся жизнь милостыню на паперти просить, неправильно сросшуюся - после перелома в трёх местах - руку протягивая. Бывали прецеденты.

– Обзовись, чей по жизни?
– Здоровяк мрачно уставился на Курмина сверху вниз.
– Что-то мы тебя в упор не знаем.

– Да чё тут с ним тереть, Писарь?!
– опять встрял Махно.
– Это же чмо залётное! Сто пудов - из центра или вообще из Новостроек. Я эту свистобратию и после литры за три километра с лёту срисовываю. Чтоб мне так жить!

– Ну, да… Свой бы уже давно обозвался, - лениво протянул третий, нескладный, с самой отталкивающей внешностью.

Такие обычно бьют дольше и яростнее всех.

– Тихо-тихо…

Писарь был то ли поумнее, то ли поосторожнее этой парочки, но форсировать события не торопился.

– У тебя, Ледяной, что - яйца запасные есть? Нет? Вот и зашторь хлебало, пока не отсемафорили…

Он снова посмотрел на Курмина.

– Так что, братуха, твоя моя не понимай или обзовёшься всё-таки?

Курмин решился.

– Я тут Севе Стреляному должок заносил…

– Должок - это правильно… - Напрягшийся взгляд Писаря показывал, что сейчас он вспоминает Стреляного, после чего определится дальнейшее поведение в отношении чужака.

Махно вдруг зашёлся в визгливом хохоте, хлопая себя короткопалыми ладонями по коленям. Ледяной тоже расплылся в нехорошей улыбочке, но промолчал. У Курмина похолодело внутри.

– Говори, что знаешь, - писарь повернулся к Махно.
– Хорош ржать, ну!

– Ты чё - Стреляного не помнишь?
– Махно ощерился, глядя на Михаила, демонстрируя плохие зубы и такие же намерения.
– В натуре, не помнишь?!

– Стреляный, Стреляный… - Писарь пожал плечами.
– Ладно, базлай по теме. Только если что, спрашивать с тебя будут.

– Да не ссы, родной!
– Махно снова закачался с носка на каблук, щерясь всё шире.
– По лету Кент трындел, когда откинулся… а!
– тебя ж не было тогда. Ты на югах с маникюршей амуры накручивал…

– Короче!
– Поторопил его Писарь.

– А если короче, то перегнули Стреляного через шконарь за прогибы перед кумом. Стукачком Стреляный оказался. Теперь в дупло к нему филина поселить можно - такой простор! И не Сева он с тех пор, а Света. А что главное - нет сейчас Светы в Перевёртовке, чалиться ей ещё полгода. Так что, залётный, лепишь ты нам фуфло по всей морде, за что и огребёшь. Карманы сам вывернешь или помочь?

– Ребята, не надо… - обречённо попросил Курмин.
– Я же вам ничего не сделал…

– И что теперь?
– издевательски осклабился Махно.
– Может, тебе ещё блонду, импортного пойла и лягушачьих ляжек в шоколадной глазури подогнать? За то, что ты нам туфту зарядить пытался…

– Он сейчас оборотня на помощь звать будет, - гыгыкнул Ледяной.
– Реально, сейчас прибежит оборотень и за него впишется. Вот хохма-то будет...

Троица слаженно шагнула вперёд. Курмин попятился назад, рефлекторно вскинув руки вверх, защищаясь. Кто из троих ударил первым - он не понял. Удар ногой в голень заставил опустить руки, и жёсткий кулак расплющил губы, наполняя рот солоноватым вкусом крови.

Следующий удар - ногой в живот - бросил его на землю, и "перевёртыши" принялись пинать принявшего позу эмбриона Курмина. Размеренно, без эмоций, без раздумий. Такая жизнь!

…пламя зажигалки лизало столовую ложку, в которой готовилась очередная доза наркоты. Худая, темноволосая девушка лет двадцати нетерпеливо следила за нехитрыми манипуляциями приятеля, уверенно ведущего дело к финалу. Лицо девушки было в крупных каплях пота, иногда она дрожала, словно от озноба.

У девушки была ломка. Парень выглядел получше, но ненамного. Одноразовые шприцы были уже наготове, героин уже почти растворился в воде, обещая долгожданное избавление от всех забот - до следующей ломки… Пара была наркоманами со стажем, и справиться со своим пороком без сторонней помощи они бы не смогли.

Деньги на наркоту брались, в основном, кражами, а с недавнего времени - и грабежом. Как раз сегодня прямо около банка они добыли хороший куш, сумев вовремя унести ноги. Пожилой мужчина остался лежать с пробитой головой на мокрой от сентябрьского дождя фигурной тротуарной плитке возле банка, не подавая признаков жизни. Случайному прохожему, бросившемуся помешать им, тоже вломили короткой битой в полиэтиленовом пакете и сбежали.

В выбитые окна старого дома на окраине города залетали капли мелкой мороси, но парочка этого практически не замечала. Они, худо-бедно, обустроили одну комнату, где и проводили б о льшую часть времени. Родители просто выгнали их из дома, когда оттуда стали исчезать дорогие вещи, борьба за нормальную жизнь потомков - стала бессмысленной.

Они не загадывали, сколько им ещё отмерено на этом свете. Просто жили. День за днём.

Но этот стал последним.

…первый шприц стал втягивать в себя содержимое ложки, когда хлипкая дверь их пристанища рухнула внутрь от сильного удара. "Менты!" - взвизгнула девушка, уронив шприц и ложку на грязный пол.

Она ошиблась. На пороге комнаты стоял зверь неизвестной породы размером с большого льва. Не волк, не тигр - нечто иное. Зверь не двигался, глядя на людей круглыми жёлтыми глазами. Парень медленно потянулся к бите, которая сегодня помогла им добыть примерно три месяца кайфа. Зверь сделал несколько шагов вперёд, целиком зайдя в комнату.

Лобастая голова, короткие уши, мощные, как у гиены, челюсти, длинное тело, двигающееся невероятно пластично, словно перетекая с место на место. Мускулистые лапы, средней длины хвост. Хищник, ужас, смерть…

– Киса, киса… - Парень почти дотянулся до биты, пытаясь улыбаться зверю побелевшими губами.
– Ты из какого зоопарка сбежала…

Смерть чуть наклонила голову вбок, рассматривая людей. И парочка с изумлением увидела в жёлтых, уставших от чего-то неведомого, глазах отблеск сострадания к своим жертвам. Короткий, слабенький, тотчас же потухший.