Самая страшная книга 2023

– Пусть будет не Кристиной, – попросил Леша, заглатывая канапе не жуя и тут же запивая очередной стопкой. – Дочка, хорошо, признаю. Но не Кристина. Назови иначе. А то больно очень.

– Она это, – мягко ответила Лида. – Погоди, привыкнешь.

Леше сложно было привыкнуть, но он смирился. По крайней мере, пропала изнутри тонкая напряженная струна, что не давала спать по ночам и реагировала на глюки. Леша продолжил выпивать, но чувствовал себя лучше. Дела на работе наладились, прилетел годовой бонус, и на свободные деньги Леша снял теще однушку этажом ниже. Тесть, к слову, больше не появлялся. Лида как-то проговорилась, что он уехал обратно на Дальний Восток, потому что не понял и не принял этого чудесного возвращения внучки.

Прошло несколько недель, Кристина, которую Леша так и не смог называть иначе как «девочка», научилась сидеть и ползать на четвереньках. Теперь она всюду совала носик, дважды уже защемила пальцы кухонной дверью, один раз свалилась с дивана и разбила в кровь губы. Теща все равно проводила в их квартире большую часть времени, кормила девочку с ложечки, читала ей книги и напевала песенки. Лида окунулась в роль молодой мамы с головой, напрочь забыв об иной жизни. Леша в такой обстановке чувствовал себя лишним.

Однажды ночью он проснулся от тяжелого скрипа кровати и увидел, как Лида, пошатываясь, бредет в темный угол комнаты. В детской кроватке, стоящей в другом конце, возилась и постанывала девочка. Лида нырнула в темноту угла, как будто споткнулась в самый последний момент, и пропала. Тогда Леша вскочил, бросился туда, обнаружил на полу лишь аккуратно сложенные разноцветные кубики. Из кроватки доносился приглушенный плач. Голос жены вдруг раздался как будто отовсюду: «Ну, ну, не плачь, сейчас покормлю. Где это бутылочка проклятая… Куда идти-то?»

Леша крутанулся на месте, холодея от ужаса. В комнате Лиды определенно не было. Бутылочка с молоком стояла на тумбочке, а девочка в кроватке стонала и плакала все громче.

«Не плачь, милая. Сейчас. Погоди. Я налево… Направо… Господи, руку-то хоть кто-нибудь подал бы».

– Заблудилась! – выдохнул Леша, опершись плечом о стену, чтобы не упасть. Ноги внезапно подкосились.

«Заблудилась, – повторила Лида из ниоткуда. – Главное, знаю, куда идти, вижу тебя, милая, вижу бутылочку. Но не дойти никак. Чертов мозг, когда же ты уже заработаешь, как надо».

Леша живо представил, как жена его кружится в темноте, пытаясь совладать с телом, которое не подчиняется. Где-то там Лида застряла, все видит, но идет в другую сторону. Глубже в никуда, дальше в ничто.

«Помогите!»

Он вздрогнул. Девочка в кроватке залилась пронзительным плачем.

Лида крикнула снова, отчаянно:

«Помогите! Леша! Помоги выбраться! Я не могу, я не понимаю, ноги не слушаются! Помоги…»

Распахнулась дверь, и в комнату ввалилась заспанная теща, двигалась она на ладонях и ступнях, как шимпанзе, высоко задрав тощий зад. Путаясь в собственной ночнушке, теща проковыляла к тумбочке, смела бутылочку с молоком, подошла к детской кроватке.

– Никто тебя не покормит, бедную, – ворчала теща сонным голосом. Глаза у нее были закрыты.

Лида притихла, или ее больше не было слышно. Леша тоже притих. Теща оперлась о бортик кроватки, выпрямилась, слегка покачиваясь на тощих ногах, и стала возиться с девочкой. Видимо, поила ту молоком. Девочка причмокивала и больше не плакала.

– Крестить тебя надо, милая, крестить, – продолжала бормотать теща, все еще покачиваясь из стороны в сторону, как маятник. – Иначе никак. Иначе получается, нехристь в доме живет, а это неправильно.

Кто-то схватил Лешу сзади за плечи, и он заорал так громко, так внезапно, что проснулся в собственной кровати от собственного же крика. Было уже утро, а из-за дверей доносился разговор жены и тещи. Леша понял, что словил очередной глюк, и долго растирал лицо ладонями, пытаясь отогнать страшные образы. Угол, в котором пропала жена, оставался темным, непроглядным, свет из окна как будто растворялся в той черноте.

Один Лешин коллега, человек набожный, но склонный к суевериям, впрочем, как и большинство людей в современном мире, на минувшей неделе дал Леше визитку одного местного колдуна. Дело было на обеде, и коллега, жуя сэндвич, доверительно сообщил, что на Леше стопроцентно порча, а то и две. Это всем видно, все обсуждают и сплетничают. Глаза, значит, у тебя краснючие, как у зайца, а еще круги под глазами, пьешь много, перестал за собой ухаживать, однажды пришел в офис с рубашкой навыворот. Безусловно, все в знают о твоих семейных проблемах, потере ребенка, того-сего, но есть подозрение, значит, что где-то ты, Леша, подхватил порчу. Отсюда и последствия. Коллега намекнул, что колдун может помочь, недорого. Если не порчу снять, так подсказать, кто мог ее навести и для каких целей.

В порчу Леша не верил, но он не верил и в оживших детей, а тут такое. Поэтому решил сегодня все же позвонить. Лишним не будет.

Он быстро оделся, умылся, вышел на кухню, позавтракать перед работой. Глюк за это время почти забылся. На кухне за столом сидели теща с девочкой, а Лида качала кого-то в коляске, смешно делая губы уточкой и ласково что-то приговаривая.

– Нашла сегодня, – сообщила Лида, разворачивая коляску. Внутри лежал мальчик, месяцев пяти, голубоглазый, с рыжими вихрами, улыбающийся двумя зубами, так что на пухлых щеках проступили ямочки. – Тоже потерялся, бедный. Я, стало быть, хотела на кухню ночью сходить, за водой, а пошла в другую сторону. Проклятый мозг. Иду в темноте, натыкаюсь на предметы, и понимаю же, дура, что не туда иду, а сообразить не могу. Стала тебя на помощь звать. Кругом, как в трубе, ни черта не видно. Вроде окно слева, а поворачиваюсь – там стена с обоями. Потом слышу – плачет кто-то, потеряшка. Нащупала в темноте головку эту вихрастую, ручки маленькие, схватила, прижала, ну и вынесла к нам.

– Как это? – спросил Леша. В голове страшно зашумело, ноги подкосились, и он едва не упал.

– Кириллом назовем, – сообщила теща. – Внучка давно хотела.

– Это же не наш ребенок.

– Еще как наш. – Теща, хмурясь, посмотрела на Лешу. – Вознаграждение доченьке за все ее мучения. Бог взял, Бог дал, верно я говорю?

– Верно, верно, – ворковала Лида и, словно позабыв о Леше, снова стала смешно корчить рожи и сюсюкать.

Мальчик вторил ей, изгибая губы, и пытался ухватить скрюченными пальчиками за лицо.

Леша на работу не пошел, хотя собрался быстро и через полчаса уже был в небольшой забегаловке через два квартала от дома. Ему казалось, что Лида или теща следят, куда это он направляется, почему прогуливает и не надумал ли какую пакость совершить с их новенькими детишками. За окном сыпал густой снег, было слякотно и многолюдно. Трясущимися руками Леша вытащил из бумажника визитку колдуна, набрал номер. Ответили быстро, представившись Петром. Голос был молодой. Выслушав сбивчивую Лешину речь, Петр предложил встретиться и назвал адрес. Леша немедленно сорвался с места, на улице втянул голову в плечи, постоянно озирался. Ощущение, что за ним наблюдают, не проходило. Из темных углов и подворотен, казалось, вот-вот начнут выпрыгивать какие-нибудь мертвые дети.

Через сорок минут он оказался в центре города, быстро нашел нужное кафе, уселся за столик и стал ждать. Колдун Петр появился скоро. На вид ему было лет двадцать, одет он был в дорогое пальто, худой, длинноволосый. На каждом пальце по перстню, в губе кольцо. Леша почувствовал острое желание взяться за это кольцо и дернуть, но сдержался. Вместо этого как-то суетливо вывалил на стол несколько фотографий: где он с женой, где без жены, а где жена, наоборот, одна. Положил туда же Лидины вещи, какие незаметно успел прихватить из квартиры. Расческу старую, заколку и солнцезащитные очки.