Самая темная страсть

Прикоснуться к ее коже.

То в чем он нуждался.

Когда он подошел к ней, то был таким же обнаженным как и она.

Он навис над ее ее сочным телом, удерживая равновесие.

Превосходно.

Тепло, так много тепла.

Они оба глубоко вздохнули.

Она закрыла глаза и выгнулась на встречу к нему, ее руки вцепились ему в спину.

Она откинула голову назад, и он видел как бешено пульсирует вена у нее на шее.

Ее губы были были приокрыты и волосы растрепались по плечам.

Он никогда не видел более изысканую страсть.

У них было полчаса, из которых он каждую минуту собирался доставлять ей удовольствеи всеми возможными способами.

Лизать ее, пробовать ее, посасывать ее.

Он должен был сначала пальцем добраться до ее истока.

О ндолжен был сначала задержаться на ее бедрах и ее груди.

Он он этого не сдалал.

Он не мог.

Он должен войти в нее, не теряя ни минуты, и полностью слиться с ней.

— Обхвати ногами мою спишу, — скомандовал он.

Она не колебалась.

Мгновенно повиновалась.

М как только она открылась для него, одним ударом он вошел в нее.

Глубоко, так глубоко.

Так глубоко, как только мог.

Ее стон, заставил его остановиться, и это далось ему не легко.

Он скользнул в нее еще раз, но намного мягче, затам, еще один.

— Аэрон, выдохнула она.

Моя.

Наша.

Научись делиться, Гнев.

Не получается.

Он скользил своей рукой по ее маленькой розочке, желая испить ее, он проник в нее и выскользнул, и снова проник.

Он не успокоился бы, даже если бы Гален ворвался в комнату и приставил к его голове пистолет.

Эта женщина восхищала его, будоражила его, восхищала его, заставляла его злится…

принедлежала ему.

А он принадлежал ей.

Он хотел растворится в ней, чтоб она никогда о нем не забывала.

Он хотел стереть себя из ее памяти, чтобв она никогда о нем не вспоминала.

Он не хотел что бы, она страдала после того как они растанутся.

Он хотел чтоб она встретила кого-то другого, и в тот же момент желал убить того кто к ней прикоснется.

Но больше всего он хотел чтоб она была счастлива.

Улыбалась.

Радовалась.

Веселилась.

Да.

И это он собаирался подарить ей сегодня.

Счастье.

— Я никогда не рассказывал тебе как плохо быть пенисом? — спросил он, замедляя свое движение.

Она моргнула и открыла глаза.

По прежнему в ее небесно-голубых глазах светилась страсть, но теперь к ней добавилась малая толика смущения.

— Ч-что?

Парис за долгие годы рассказал ему много шуток, но он вспомнил только одну.

И он ни как не мог выбросить ее из головы.

— Почему плохо быть пенисом.

Находясь в ней, он задвигал бедрами, доставая до прежде недоступных глубин.

Восторженный стон сорвался с ее губ.

— Нет.

Нет, но сейчас это неимеет никакого значения, я хочу чтоб ты…

— Пенисом быть плохо, потому что у тебя дырка в голове.

Ее губы дрогнули и она вцепилась в него.

— Я как то об этом никогда не думала.

— Ну, а еще хуже.

Ваш хозяин постоянно вас душит.

Поддергивание стало напоминать улыбку.

Она обняла коленями его бедра, и она закусила нижнюю губу.

— Что еще?

— Ты уменьшаешься от холодной воды.

Она подавила смешок.

— И ты вынужден постоянно торчать между двумя орехами.

Смешок превратился в полноценный смех.

Боги, как ему нравится звук ее смеха.

Он был чистый и волшебный, струился над ним как ласка, как десерт для его ушей.

Рядом с ней он чувствовал себя царем.

— Зато твой пенис может болтаться во мне в когда захочет.

Теперь он усмехнулся.

Он хотел.

Ах, как же он этого хотел.

— Малышка, сладкая малышка, сказал он.

— Моя малышка.

Наша.

Привыкай делиться.

Он покрутил бедрами, и она снова закрыла глаза и застонала.

Она крепко его обняла, прижалась своей грудью к его груди и двигалась на встречу ему.

Самообладание покинуло его, он нуждался в завершении процесса.

Да, Да, так хорошо.

Ее влажное, теплое и шелковистое тело сжималось вокруг него.

Все быстрее и быстрее он двигался в ней, не в состоянии замедлится, не в состоянии растягивать удовольствие.

Он слышал ее протест.

Если бы он излил свое семя в нее

Если бы он пометил ее как того желал.

Вскоре она забилась под ним.

Вскоре она снова и снова произносила его имя.

Она была всем что он видел, всем что он слышал, всем что он обонял, и он желал чтоб это длилось вечно.

Но чем яростнее он вбивался в нее, тем ближе был к завершению.

Его мышцы напряглись, кровь в венах закипела, сжигая его, разрушая его самообладание.

Ничего другого не нужно.

Это было все.

Все чем он живет.

Все чего жаждет его демон.

— Я люблю тебя, — прокричал он падая в пропасть.

В этот момент она достигла оргазма, ее тело плотно охватило его член, а руки подобно гвоздям спились в его спину.

Она потянулась к его шее, и укусила его.

Может быть даже пошла кровь.

Он не знал, ему было все равно.

Он осознавал только то, что его тело продолжает двигаться в ней, пока она билась и сжималась от полученного оргазма, его демон замурлыкал как котенок, тоже забыв обо всем.

И только когда Оливия закончила содрогаться, у него перехватило дыхание, он рухнул на нее и откатился в сторону.

Сразу же она прижалась к нему, и несколько минут они провели в полном молчании.

Никогда у него не было такого интенсивного и такого мощного оргазма.

Он хотел обладать ею, но он был единственным, кто не мог это сделать.

Она была везде, над ним, внутри него, всем ним.

В каждом его вздохе.

С ней он был спокоен, демон был спокоен, а жизнь была лучше чем они когда-либо мечтали.