Самая темная страсть

Ее взгляд сквозь решетку, изучал его, разыскивал в нем недостатки.

— Может быть ты не хотел.

Он снова удивился, тому насколько она показалась ему знакомой, ее голос, ее лицо, но он до сих пор не мог понять, где ее встречал.

— Не говори мне почему.

Ее темные глаза сузились.

— Скажи мне, что я красивая.

Она хотела комплимент? Он не сможет ей дать то, чего она хотела.

— Ты уродлива.

Какая то часть его, с ужасом затаила дыхание.

Это не так.

Она немного понизив голос сказала:

— Скажи, что я умная.

— Ты тупица.

Медленно ее губы искривились в улыбке.

— Ну, хорошо, хорошо.

Ложь.

Это действительно ты.

Наконец- то мы вместе.

Глава 20

Капля воды упала на губы Аэрона, такая прохладная и трепещушая, она скользнула по языку, вниз в горло и далее в желудок, растворяясь там и вместе с кровью дошла до каждого из его органов.

В момент соприкосновения, его сердце стало идеально биться, его легкие наполнились кислородом так, как никогда до этого и его кожа достигла идеальной температуры — ни горячая, ни холодная.

Внезапно он услышал птиц, щебечущих за окном, ветер танцевал в листьях деревьев, которые окружали крепость.

Он мог даже расслышать своих друзей в комнатах сверху и снизу от его, обсуждающих что делать со Скарлет, с Ловцами и причитающих о его болезни.

А его нос…

Он глубоко вдохнул, поймав запах коры, росы на листьях, потом запах лимонного мыла Сабина, лосьон после бритья Париса и его личный любимый запах…

запах дикого неба.

Оливия.

Оливия была здесь с ним.

Возможно поэтому Гнев мурлыкал так довольно.

Аэрон с любопытством приоткрыл глаза, и немедленно пожалел об этом.

Там много света.

Свет лился из лампочки на потолке, из ванной.

Стены его комнаты, которые как он думал когда-то были светло-серебряные с выкрашенными камнями, мерцали так, словно каким-то образом поймали радугу.

— Ты жив, — сказала Оливия с явным облегчением.

Что-то не так с ее голосом, думал он, пытаясь найти ее глазами.

Он все еще прекрасен, даже больше, поскольку теперь он мог различить нюансы — тихий, чувственный — но все же что-то не так.

Она сидела на краю его постели, глядя на него небесно-голубыми глазами.

Ее темные спутанные волосы обрамляли тонкие черты лица.

Белая мантия, которую он заставлял когда-то надевать ее, все еще окутывала ее, чистая и несмятая.

Ее кожа была…

У него перехватило дыхание.

Прекрасная.

Это было единственное слово, которое могло описать ее кожу.

Потрясающая.

Нет, не единственное слово.

"Безупречная" тоже подойдет.

Он мог смотреть на нее часами, днями.

Вечно.

Она была чистой, белоснежной.

Он хотел прикоснуться к ней.

Почувствовать какая она мягкая.

Какой теплой она была.

Хотел бы знать, что она цела и здорова, и избежала ранений.

Избежала.

Это слово причиняло ему боль.

Он вспомнил, что они были внутри склепа, и он был подстрелен.

Он принес Ночные Кошмары на кладбище, упал там на колени, в ожидании своих друзей, но он не помнил, что было дальше.

Он сжал в кулак простынь.

Сначала ответы, потом он позволит себе одно, единственное прикосновение.

Единственное?

Сосредоточься.

— Что случилось? — Странно.

Не только голос Оливии изменился.

Его голос никогда не звучал так спокойно и сильно.

Она слабо улыбнулась ему.

— Мы думали, что потеряли тебя.

Тебя ранили, а в пуле был яд для бессмертного, медленно убивающий тебя.

Да, это имело смысл.

Пули никогда так не влияли на него, но эта невыносимо ослабила его.

— Как мы добрались сюда?

— Парис и Уильям приехали и забрали нас.

— Проблем не было?

— С Ловцами? — она покачала головой, и волосы разметались по ее плечам.

— Ни одной.

Мы даже забрали Джилли на обратном пути, но мы и там не столкнулись с ними.

Хотя это был только вопрос времени.

Так близко как они назодились сейчас и с благослением совего одержимого демоном, они нападут достаточно скорою.

— Как Парис?

— Он в порядке, сильный и может теперь позаботиться о себе сам.

Или он обманывал, чтобы все думали именно так.

Парис отлично прятал свои действитя, или бездействие, за шуточками и улыбкой.

Скорей всего он напивался амброзии и пренебрегал потребностями своего тела.

— Я не буду говорить это! — внезапно сказала Оливия.

Аэрон нахмурился.

— Говорить что?

— Извини.

Ее плечи поникли.

— Голос вернулся, и говорит мне сделать всякие вещи с твоим телом.

Я назвала его Соблазн, и я вполне уверена, что он — демон.

Демон? Такого он не знал, а это могло означать, что кто-то из списка скрывался в городе.

Но почему соблазняют Оливию? И именно всякого рода сексуальными мыслями? Какой бы ни была причина, он не будет это поощрять.

Наказать, сказал Гнев.

Аэрон был рад, что демон тоже поправился.

И да.

Он хочет наказать, тех кто причинил им вред.

Он просто должен…

— О, нет, — сказала Оливия, покачав своей прелестной головой.

— Я могу прочесть мысли, по твоему выражению глаз.

Мы разберемся с демоном позже.

Он всего лишь раздражает.

А сейчас, я больше тревожусь о тебе.

Нежная, милая Оливия.

Ее защита, он не думал что когда то она потребуется.

Он никогда не думал что ее захочет.

Но он отчаянно желал ее.

Определенно нуждался.

И тем не менее, он должен убедить ее вернуться на небеса.

И… надолго ли?

Он посмотрел на окно, где раздвинутые шторы обрамляли убывающую луну.

— Как долго я спал?

— Большую часть дня и ночь.