Самая желанная

Вайет остановился около бара, где выстроился целый ряд машин. Улица была пустынной. Он вдруг вспомнил, что когда-то давно навес над ресторанчиком сестры был ярко-красным. Но время, погода, солнце и пыль сделали свое дело, и теперь он совсем поблек. Все основные заведения Джаспер-Галча занимали всего один квартал. Дома на главной улице были кирпичные, бежевого цвета, единственное, что нарушало их однообразие, — это розовые цветы у магазина одежды. Вот так и сама Лайза! Ее легкая походка, роскошные каштановые волосы, смеющиеся глаза — это так прекрасно! Неужели только он это видит?!

Вайет даже не знал, зачем вернулся в «Крейзи Хорс». Просто он искал ее всюду, где только мог, — в магазине, в ресторане, дома на Элм-стрит. Мэл сказала, что отпустила Лайзу на сегодняшний вечер. Он спрашивал у Джилиан, Люка, Клетуса — у всех, кто, по его мнению, мог знать, куда она ушла. Но все отвечали одно и то же — никто не видел ее с четырех часов дня. Чувство тревоги нарастало. Джилиан очень старалась успокоить его. Бесполезно! Да, действительно, у Лайзы нет машины, а из Джаспер-Галча не так-то легко уехать: здесь нет общественного транспорта, а до ближайшего аэропорта или вокзала нужно как-то добраться. Вайет уговаривал себя, что Лайза не может вот так взять и уехать. Но в глубине души понимал — может. И нельзя винить ее в этом.

Мак-Калли снял шляпу, провел рукой по волосам и остановился в дверях, внимательно оглядывая зал, где несколько завсегдатаев играли в покер. Бумер Браун разговаривал с Дорали. Автомат в очередной раз играл песенку «Навечно и навсегда. Аминь». И, наконец, увидев женщину, сидящую в одиночестве в конце зала, он с облегчением вздохнул.

Дорали помахала ему, подзывая к себе, поставила перед ним бутылку холодного пива, и он сел рядом с Бумером.

— Она давно здесь?

Хозяйка салуна покачала головой и тихо ответила:

— Минут двадцать, самое большое полчаса. Так и сидит тихонько, как мышка, глядя на стакан с водой. Я пыталась заговорить с ней, а она пыталась улыбнуться. Ей очень плохо. Дорогуша, ты должен что-то сделать.

Глядя в зеркало, висящее за стойкой бара, Вайет сделал хороший глоток пива, положил деньги на стойку и медленно направился в другой конец зала. В зале наступила тишина, и Лайза поняла, что Вайет идет к ней. Она подняла глаза только тогда, когда он поставил бутылку на стол и сел напротив нее.

— Тебе купить что-нибудь выпить?

Она отрицательно покачала головой.

— В таком случае, может, отвезти тебя домой?

Она молча смотрела на него и думала. Он был по-прежнему в форме, но уже без звезды, рубашка помята, верхние две пуговицы расстегнуты. Около глаз обозначились морщинки, и глубокая складка пролегла на щеке. Выглядел он не лучшим образом. Но ей казалось, что она никогда не видела более красивого мужчины.

— А тебя не так-то легко было найти.

Она пожала плечами.

— Я не пряталась, если ты это имеешь в виду.

— Да нет, я не об этом.

От звука его голоса у Лайзы еще больше заныли виски. Он, наверное, искал ее всюду. Очень жаль, что она заставила его волноваться. Лайза ходила пешком к Шуга-Крик. Ей хотелось побыть одной. Ей надо было подумать. О да! Она очень устала, но зато теперь все прояснилось. И она точно знала, что должна делать.

Лайза не могла пожаловаться на отсутствие друзей, но всю жизнь она боролась в одиночку. Ее больно било, но она выживала и с каждым разом становилась все сильнее. Обвинения Изабель Прюит были оскорбительны, как пощечина, но и от этого она оправилась. Если бы дело касалось только ее одной, она бы устроила настоящий скандал и высказала бы этой грымзе все, что о ней думает. Но речь шла не только о ее репутации. На чашу весов было положено будущее Вайета, а этим она не могла рисковать.

Лайза достала из кармана одну из долларовых бумажек, полученных на чай, положила на стол и поднялась.

— Я прошла сегодня, наверное, миль пять, и мне очень хочется домой.

Он сразу же оказался рядом с ней, взял под руку и провел между столиков к выходу. Ей хотелось прижаться к нему, но она сдержалась. Ради него.

Вайет очень осторожно вел машину по тихим городским улицам. Лайза, прислонившаяся к дверце, казалась ему слишком хрупкой. Всю дорогу он о чем-то говорил, рассказывал о замечательных людях Джаспер-Галча, вспоминал всякие случаи. Она вроде бы даже улыбнулась истории о том, как семилетняя Мэл поколотила Клейта. Но когда они остановились около дома, лицо ее опять стало напряженным.

Джилиан и Люк вскочили, как только они вошли в дом.

— Ох, Лайза, слава Богу! Ты в порядке? — спросила подруга.

— Со мной все нормально. Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь домой. — Но голос ее прозвучал безжизненно, а попытка подмигнуть явно не удалась.

Было видно, что Джилиан очень хочет остаться, но Люк, перехватив взгляд Вайета, тут же взял ее за руку и потащил из дома — любоваться звездами. Покачав головой и попытавшись улыбнуться, Лайза заметила:

— Да… Тонким человеком Люка не назовешь.

Кивнув, Вайет повесил шляпу на спинку стула и сказал:

— Помню, однажды, когда нам было лет… по двенадцать, Люк и я…

Он замолчал, а когда она подняла глаза, шагнул ей навстречу и сказал:

— Что-то я один говорю весь сегодняшний вечер. А ты, Лиз? Ты ничего не хочешь сказать?

Вайету очень не понравилась полная отрешенность в ее глазах и то, как, пожав плечами, она отвернулась.

— Честно говоря, я не знаю, с чего начать.

Лайза пошла на кухню, Вайет за ней и остановился в дверях, прислонившись к притолоке.

— Ну, я вот предавался детским воспоминаниям. Тебе ведь тоже есть что вспомнить?

Лайза смотрела на него долгим взглядом, и он подумал, что она вовсе не собирается отвечать. Нагнувшись, она достала из-под раковины кувшин для поливки цветов и подошла к подоконнику.

— Надо же! Все пересохли.

Потом она пошла к вьюнку, висящему над раковиной. Вайет, скрестив руки на груди, ждал. В конце концов она все же ответила:

— Знаешь, у меня с детскими воспоминаниями туговато.

— Не может быть! Какое-то событие наверняка осталось в памяти, хотя бы самое яркое.

— Самое яркое? — Она начала поливать папоротник на шкафчике. — Дай подумаю. Это или первый поцелуй…

Вайет улыбнулся.

— …или день, когда моего отца забрали в тюрьму. Этот день я не забуду никогда. Или пощечина, которую получила от маминого приятеля за то, что плакала.

У Вайета сжалось горло. Охваченный жалостью, он быстро подошел к ней. Лайза, может, и пыталась казаться беззаботной, но руки ее не слушались: вода текла с блюдечка, стоявшего под горшком рододендрона. Он схватил полотенце и взял ее за руку. Она подняла голову, и он мог поклясться, что никогда не видел такого отчаяния в ее глазах.