Самодур. Год 2012

– Какого черта! – прошептал Воронцов, увидев в груди пленных огромные метательные ножи. – Группа «Смерть», доклад!

– Нашли агентов, – ответил по рации командир группы, затем встал напротив одного из наших мертвых агентов; он ожидал следующих команд.

– Каково их состояние? – спросил я.

Командир группы приподнял голову одного из агентов, чтобы штаб подтвердил его личность. Приподняв ненадолго голову агента, командир группы ответил: – Они мертвы!

Затем последовали крики оперативников, после которых началась стрельба.

– Кто это? – в панике спросил один из оперативников.

От волнения лицо Дмитрия Воронцова вспотело, он переживал за своих людей и тревожным голосом спросил:

– Что там происходит?

Но его будто не слышали и игнорировали, а четкой картинки с камеры после этого мы не видели.

– Рассредоточиться, – сказал один из оперативников, после чего последовали звуки резни и крики. – Убейте его! – продолжал выкрикивать этот оперативник.

Стрельба не продлилась и десять секунд. Начальник повернулся в сторону консоли и посмотрел на список оперативников, с которыми связь была утеряна. Только оперативник номер три был на связи, Воронцов подключился и громко сказал:

– Оперативник номер три, доложите ваш статус.

На мониторе появился оперативник номер три, который в стрессовом состоянии смотрел прямо в камеру командира, и в ужасе заявил штабу:

– Он всех их перебил!

– Кто?

Оперативник номер три едва успел вдохнуть глоток воздуха, чтобы начать говорить, как со спины его шею обкрутила толстая цепь с огромным лезвием, которое всадилось ему под ключицу. Парень, державший цепь, дернул ее со всей силы и в результате сломал оперативнику шею и ключицу.

Мы внимательно начали смотреть на передаваемое с камер видео, в надежде увидеть человека, который находился в тени, но нам были видны только его очертания. Не успев разглядеть нападавшего, мы потеряли картинку с камеры. Последнее, что нам удалось зафиксировать, это летящий в сторону объектива нож. Через пару секунд мы и вовсе потеряли связь с группой.

Воронцов снял наушники и положил их на стол. Мы все молча смотрели на начальника и ждали дальнейших указаний, но он, ничего не сказав, подошел к стулу и, усевшись на него, ненадолго закрыл глаза. После чего он отпустил свой взгляд и сказал:

– Запишите информацию на диск и предоставьте Бакеевой до утра.

После этого Дмитрий Николаевич развернулся на стуле к одной из консолей на рабочем столе и продолжал молча смотреть на монитор, на котором была выведена картинка со списком с погибших оперативников.

IV. Виновен

12 сентября 2012 года

08:00

Роман Иланов

Сегодняшнюю ночь я провел в пятом отделе полиции, разумеется, не по своей воле. Оперативники, которые задержали меня и доставили в отдел, провели определенные для их работы процедуры: взяли у меня отпечатки пальцев, сфотографировали и взяли образцы подошвы обуви. Дальше началось самое интересное. Всю ночь меня допрашивали так называемые оперуполномоченные, которые во время разговора просто рот свой не закрывали, поясняя, что все здесь держится только на них.

У всех этих особо важных персон в погонах был ко мне всего лишь один и тот же вопрос. Что они мне только не обещали за признание: условный срок, минимальный срок за преступления, которые совершил лучник, даже были не против признания о невменяемости, но, к счастью для них, я был готов к такому повороту событий. Поэтому для них всё это закончится безрезультатно, как бы они ни были настроены на очередной плюсик.

В восемь часов утра в комнату для доставленных граждан зашел Высоцкий с красной папкой в руках, в которой, очевидно, находились материалы уголовного дела. Он сразу же сел за стол, положив эту папку по центру стола и насмехаясь, спросил:

– Роман Иланов, все верно?

– Роман Денисович! – саркастично ответил я, смотря прямо в глаза собеседнику.

– Я тебе буду задавать очень важные вопросы, а ты уж будь добр, попытайся отвечать честно! Если это вообще возможно… – затем сотрудник достал из своей папки бланк и принялся заполнять его, попутно задавая мне свои стандартные вопросы. – Тебя уже задерживали ранее?

– Нет, – такое ощущение, что он даже не услышал, что я ему ответил. Он просто продолжал молча заполнять свой бланк. – Это ошибка.

Оперуполномоченный в гневе посмотрел на меня и, отбросив свою ручку в сторону, сказал:

– А моя ошибка – это то, что я промазал, когда пытался пристрелить тебя из окна своей квартиры!

Посмеявшись, я опустил свою голову вниз и ответил:

– Вы, наверное, меня с кем-то путаете!

Буквально на секунду я, не поднимая свою голову в исходное положение, посмотрел на доблестного офицера, который продолжал заполнять бланк. Похоже, что он точно был уверен в своей правоте. Видимо, выбраться отсюда будет сложнее, чем я думал.

– Нет, не путаю. Ты именно тот, кто я думаю – убийца и преступник, – затем он уперся руками в стол и шепотом проговорил: – Ты, наверное, думал, что за твои подвиги для тебя целую колонку в газете выделят!

– Наш народ больше предпочитает телевизор, – я продолжал несерьезно отвечать на его вопросы и менее серьезно относиться ко всему этому допросу, что, разумеется, выводило Высоцкого из равновесия.

– Вы довольно оптимистичны, товарищ Робин Гуд! – заявил опер, после чего он облокотился на спинку стула и недовольно стал смотреть в мою сторону, щелкая колпачком своей ручки.

– Я не понимаю, о чем вы!

Лейтенант, вздохнув, достал из красной папки две фотографии: на первой был запечатлен лучник, перестреливающийся с плохишами в сервисе Минина, а на второй фотографии был зафиксирован я со спортивной сумкой. Высоцкий показал мне эти снимки и спустя пару секунд бросил на стол, в грубой форме сказав:

– Тебя засекла камера видеонаблюдения недалеко от автомобильного сервиса, на котором ты решил предъявить Василию Минину свои претензии, тыкая в него стрелами.

– Все верно, я возвращался с тренировки вместе со своей девушкой, а в сумке была спортивная форма, – я старался отвечать довольно убедительно, судя по взгляду Высоцкого, с этим я справлялся отлично.

– Наверное, черная маска в этой сумке занимала больше всего места?

– Вообще то шорты и футболка, но цвет вы угадали, – самодовольно ответил я.

После этого полицейский положил свою правую руку на стол. Он нервничал, и это было заметно по стекающему с его лба поту, но все равно продолжал задавать вопросы в надежде, что я где-нибудь оговорюсь и проколюсь в своих показаниях.