Самое лучшее случается неожиданно

Так и не приняв важного для себя решения - идти или не идти с личной просьбой к Орловой - я подумал, что неплохо бы посоветоваться с мамой. Конечно, я не мог сказать ей всей правды про свои чувства к женщине, которая является моим начальником, но про возможность подняться по карьерной лестнице сказал.

Выслушав меня, лёжа на высоких подушках, мама твёрдо произнесла:

– Обязательно сходи к ней, сынок. И не откладывай с этим. Знаешь, я недавно прочитала...
– она одной рукой открыла лежащую перед ней книгу на странице с закладкой.
– "Пропасть, в которую ты летишь, не имеет дна. Ты будешь падать в неё без конца. Это бывает с теми, кто в какой-то момент решил искать то, чего им не может дать жизнь. Вернее, они думали, что в своём привычном мире они ничего для себя найти не смогут. А в реальности они просто перестают искать, даже не делая попытки что-нибудь найти...". Обязательно попытай счастья, сынок...

У мамы была удивительно добрая улыбка. Очень добрая.

– Спасибо. Я так и поступлю, мама. Тебе что-нибудь нужно?

– У меня всё есть, Витенька. Иди, поужинай. И тебе нужно поработать. А телевизор выключи, я немного устала, хочу поспать.

У мамы был ясный ум и потрясающее самообладание всегда - и тогда, много лет назад, когда она была здоровой, полной сил женщиной, и сейчас. Эту черту характера матери я восприќнимал, как данность, как само собой разумеющееся. Её воля к жизни вселяла в меня надежду на лучшее. Но всему есть предел. Зная беспощадный врачебный диагноз, мне каждый день из всех шести лет было мучительно видеть её угасающую, обездвиженную и беспомощную, разговаривать с ней, даже касаться её. Всякий раз, сидя у её постели и произнося заученные слова: "Врачи сказали, что ты скоро пойдёшь на поправку...", я кусал губы, чтобы не застонать, а поќтом чувствовал привкус крови во рту. А она улыбалась и, казалось, доверяла мне, повторяя как когда-то в детстве: "Я знаю, всё будет хорошо, сынок". С каждым прошедшим годом лгать себе и ей становилось всё тяжелее. Поэтому, бродя по квартире, словно помешанный, я не находил покоя и, как молитву, поќвторял про себя: "Дай знать, сколько ещё осталось, Господи!"

Ночная тишина была мне ответом.

"Бабы умеют нами манипулировать..." - крутилось у меня в голове Колькино наставление всё то время, пока я утром следующего дня поднимался по офисной лестнице. Я шёл к Орловой, предварительно позвонив секретарю и получив разрешение. Какое-то вязкое и неприятное ощущение неуверенности, что я делаю что-то не так, и страха - а вдруг она всё поймёт не так, владели мной. А если она не правильно поймёт меня, и я низко паду в её глазах? Что тогда? Но если меня не назначат начальником отдела сейчас, то ждать следующего шанса, чтобы приблизиться к Вере Орловой - моему идеалу женщины - придётся очень долго. Как же всё плохо! Что ни выбери - везде плохо. Колени подгибались, когда я шёл. На предпоследней ступеньке лестницы нога задела за край и я споткнулся. "Удачи не будет!" - машинально всплыло в голове. Но я двинулся дальше.

Секретарь доложила о моём появлении и пригласила пройти в кабинет. Вера Сергеевна, как обычно, сидела на своём рабочем месте.

Закрыв за собой дверь и пройдя долгий путь по длинному кабинету, я стоял перед её столом дурак-дураком, лихорадочно соображая: что бы сказать? Она спокойно дочитала страницу какого-то бумажного документа, - судя по грифу бланка - очень важного, - закрыла папку, сняла очки и посмотрела на меня. В усталых зелёных глазах её высветилось тепло, на высоком открытом лбу обозначилась первая морщинка. Господи, настоящая женщина! Как мне хотелось пожалеть её сейчас, сказать тёплые слова, обнять, прижать к груди! Её добрая улыбка добила меня совсем, я пошатнулся, будто размякли суставы ног, и без спроса рухнул на стул.

– Виктор Иванович, с вами всё в порядке?
– прозвучал её встревоженный голос откуда-то издалека.

– Да, да. В полном, - поспешил заверить я, уже приходя в себя.

– Может, воды?
– это был следующий вопрос.

– Да... спасибо... если можно.

Она налила из графина и протянула через стол стакан с водой в красивой ухоженной руке. Я стал жадно пить под женским пытливым взглядом. Потом отдал пустой стакан обратно. Она продолжала смотреть, а у меня все слова вылетели из головы.

– Как мне осточертели эти недалёкие безынициативные исполнители, - неожиданно эмоционально произнесла Вера Сергеевна, давая мне время опомниться. Видимо, эмоции у неё ещё остались после недавней беседы с кем-то из начальников отделов.

– Почему я должна за всех всё знать и решать?

Я сидел, заворожённый. Вот кто поймёт замыслы Творца и надо ли стремиться понимать их? Я смотрел на свою начальницу, как на сошедшего на грешную землю ангела, который превратился в прекрасную, хоть и рассерженную женщину. Вы, наверняка, видели рассерженной женщину, которую любите, и согласитесь, от этого она становится ещё прекрасней.

Задумавшись, Орлова вертит в руках блестящую золотую шариковую ручку. В её длинных изящных пальцах, словно в лепестках орхидеи, порхает солнечный драгоценный шмель, собирающий нектар с дивной перламутровой поверхности её ногтей.

Это удар ниже пояса. Дорогие дамы, покрутите в пальцах что-нибудь продолговатое. Со времён дедушки Фрейда ничего не изменилось в отношениях между мужчиной и женщиной, фаллические символы так и остались их важной составляющей. Так что возьмите в руки сигарету, ножку бокала и просто что-нибудь продолговатое, намекая мужчине, что вы не прочь проделать те же самые манипуляции, но уже не с этим предметом. Если вы добились того, что мужчина не сводит с вас глаз, опустите глаза и покачайте туфелькой. Подобные действия воспринимаются представителями сильной половины человечества, как очень чёткий эротический сигнал к действию.

– У вас что, Виктор Иванович, какой-то вопрос?
– она ловит мой завороженный взгляд.
– Давайте решим всё сейчас...

Решить всё сейчас - моя вожделенная мечта. Но она несбыточна... такая эрудированная женщина, блеск ума и красоты, и вдруг - я... Нет, не совпадает картинка.

– Так что там у вас?
– Орлова напоминает о себе, выводя меня из неглубокой растерянности.

– Да...
– я всё ещё теряюсь, - понимаете, Вера Сергеевна... если вы не против...

Я придвинулся вместе со стулом ближе к её столу. И замолчал. На идеально отглаженной белой рубашке Орловой чётко вырисовывались бугорки её сосков. Это произвело ошеломляющее впечатление. "Вот так оружие ближнего боя, - мелькнуло у меня в голове, - сшибает наповал!".

– Слушаю вас, - строго отчеканила Вера Сергеевна, перехватив мой взгляд и, поднявшись с кресла, подошла к подоконнику, оставшись стоять стройным силуэтом на фоне светлого окна.
– Говорите.

За всей внешней строгостью в её голосе прозвучали мягкие нотки.

Я оглядел её фигуру, поймав себя на том, что делаю это по-юношески несолидно, но почувствовал удовольствие от вида естественности её позы у окна.

– В нашем отделе освобождается должность начальника...
– несмело продолжил я начатое.

– Я поняла, - не дав закончить, оборвала меня Орлова.
– Я уже предложила вашу кандидатуру на исполняющего обязанности начальника отдела. Секретарь должна была сегодня проинформировать вас, Виктор Иванович, о дате заседания аттестационной комиссии.

– Вы... предложили меня?
– я поднялся со стула, на котором сидел, не в силах поверить своим ушам.
– Вы... Вера Сергеевна...

– А вы против?

– Нет. Что вы! Спасибо, - я сел обратно на своё место.

– Я посмотрела ваше личное дело. У вас стаж, опыт работы, хорошие характеристики...

Говоря со мной, Орлова смотрела в окно, будто её собеседник находился там - на улице. И я чувствовал, что она тоже волнуется, но не понимал - отчего, поэтому волновался ещё сильнее. Должность начальника отдела, по большому счёту, была мне не нужна - много денег к моей нынешней зарплате она не прибавляла, присовокупляя лишь ответственность, зато давала возможность два раза в неделю - по понедельникам и пятницам - видеть Веру Сергеевну на совещаниях начальников отделов в её кабинете. И ещё - это была ступенька лестницы к вершине, на которой стояла сама Орлова. Став начальником отдела я входил в состав, - пусть пока ещё в низший состав, - но уже руководства фирмы.