Самое опасное море. Минная война в годы Второй мировой
Шрифт:
34-е оперативное соединение кораблей под командованием адмирала Хевитта следовало в порты французского Марокко. 8 ноября 1942 года была произведена высадка на берег, открывшая второй фронт союзников против стран оси. Кроме американских кораблей, в операции приняли участие два британских соединения, пришедшие в Оран и Алжир.
Раннее утро 7 ноября было на удивление тихим и спокойным. Со стороны Геркулесовых столпов дул легкий ветерок, луна заливала все вокруг жемчужно-белым светом. Корабли подошли к Касабланке. 34-е оперативное соединение разделилось на три ударные группы. На рассвете южная группа направилась к порту Сафи, расположенному в 125 милях к югу от Касабланки. В 16.00 северная группа двинулась к порту Лиаутей в 65 милях к северу от Касабланки. Центральная группа осталась у Касабланки. В сумерках все было готово к началу операции. Минные тральщики показывали путь кораблям.
«Ворон» и «Оспри» [20] повели северную группу
20
От англ. osprey– скопа (птица).
Пока на транспортах занимались спуском на воду десантных плавсредств, тральщики оставались рядом. Днем 8 ноября они продолжили проверку акватории на наличие мин. К счастью для нетерпеливых командиров кораблей, мин там не оказалось. «Оспри» повел первую волну десантников с транспорта «Сюзен Б. Энтони» к Бич-Ред, расположенному к северу от Уэди-Себу. Первая волна с транспорта «Генри Т. Аллен» пошла в сопровождении «Ворона» к Бич-Блу и Бич-Йеллоу. К 6.00 эти берега были захвачены, причем противник почти не оказал сопротивления. Зато на Бич-Грин, неподалеку от Михейдии, разгорелся ожесточенный бой. Вражеские береговые батареи открыли огонь по эсминцу «Роу», и в 7.10 корабли северной группы получили кодовый сигнал «Игра в мяч», означавший, что противник оказал сопротивление и наступление продолжается. Спустя несколько минут огонь артиллерийских орудий с «Оспри» помог отогнать прочь два атакующих французских самолета.
После завершения высадки тральщики получили новую задачу. «Ворону» пришлось провести крайне тяжелые сутки в попытках отбуксировать от берега десантные плавсредства, выброшенные туда прибоем. Тральщик стал на якорь в 1000 ярдах от берега и спустил на воду шлюпку, которая повезла к берегу буксирный конец. Но ни одно из плавсредств не удалось сдвинуть с места.
14 ноября «Ворон» и «Оспри» переквалифицировались в грузовые суда и совершили рейс по Уэди-Себу в порт Лиаутей, срочно доставив керосин, боеприпасы и продовольствие находившимся там американским войскам. Рейс оказался весьма нелегким. Узкий, извилистый канал был буквально забит обломками после кораблекрушений, затопленными судами и мусором. «Даллас» совершил такое же путешествие немного раньше, и его экипаж уже получил представление о принципах судовождения в этих специфических условиях. Достаточно сказать, что на протяжении всего рейса скорость корабля не превышала 5 узлов. В конце концов тральщики благополучно прибыли к причалам Лиаутея, но люди чувствовали себя совершенно измотанными. Перемирие с французами было подписано 11 ноября, но засевшие во многих местах снайперы об этом не знали и при каждом удобном случае пускали в ход винтовки. В ту ночь ровно в 22.00 местные портовые грузчики сошли на причалы – рабочее время кончилось! Экипажи тральщиков продолжили выгрузку и завершили ее к полуночи при свете прожекторов. На следующий день корабли вернулись в Михейдию.
Корабли центральной группы, имевшей приказ занять Касабланку, высадили пехотинцев на берег в районе Федала – в 12 милях к северо-востоку. В этой группе было больше тральщиков, кроме того, в их распоряжении был резерв времени, поэтому разведывательное траление было проведено более качественно, чем в Михейдии. Ночью 7 ноября «Палмер», «Хоган» и «Стансбери» обследовали район на наличие якорных и магнитных мин и продолжали работы в следующие дни, если их не отвлекали для других дел.
Рано утром 8 ноября началась разгрузка. Пехотинцы спускались с транспортов на маленькие баржи и шлюпки, которые доставляли их на берег. Высадка проводилась в меру неорганизованно, пока не началась настоящая паника, вызванная неожиданным появлением из-за мыса французского каботажного судна, следовавшего в сопровождении корвета «Виктория». Они шли прямо на транспорт и плавающие вокруг шлюпки. Тральщик «Хоган» был послан навстречу, но его сигналы, предлагавшие непрошеным гостям отвернуть в сторону, остались без внимания. Более того, воинственный командир «Виктории» предпринял попытку протаранить тральщик. Благодаря умелым действиям команды «Хоган» избежал столкновения; корвет прошел перед носом тральщика и открыл пулеметный огонь. С «Хогана» ответили огнем из 20-миллиметровых орудий, почти сразу убив французского капитана и 9 членов команды. После этого корвет лег в дрейф. Что делать дальше, на тральщике не знал никто. Соответствующая процедура не была описана в специальных руководствах. Однако рядом
вовремя оказался «Оук» и направил на «Викторию» призовую команду. Затем американские моряки отвели оба корабля в сторону Касабланки, где они стали на якорь.В первые часы высадки «Миантономах» оставался без дела. Ему следовало только не мешать другим. Нагруженному минами кораблю было приказано держаться подальше от транспортов. Всем членам команды от капитана до уборщика на камбузе больше всего на свете хотелось избавиться, наконец, от опостылевших мин. Бороздить неспокойные воды Атлантики со смертоносным грузом на палубе – занятие не самое приятное. Люди не чувствовали себя в безопасности, несмотря на заверения минеров, что подготовленные к транспортировке мины взорваться не могут. «Мы вам верим, – неизменно следовал ответ. – Вероятно, так действительно написано в книгах. Но ведь мины не умеют читать».
Поэтому, когда в полдень 8 ноября поступил приказ установить минное поле к востоку от зоны высадки для защиты от возможного нападения немецких субмарин, к его исполнению приступили с большим энтузиазмом. «Оук» должен был идти перед заградителем и вести траление на случай наличия мин. Но когда с него поступил сигнал о необходимости 45-минутной задержки для проверки оборудования, «Миантономах» пошел вперед один. Как правило, установка мин ведется при скорости 6 узлов, однако здесь все 380 мин отправились в воду на скорости 12 узлов. Во время минирования появившийся неподалеку французский траулер навел было на «Миантономах» палубные орудия, но несколько выстрелов с американского эсминца сразу же настроили воинственных французов более дружелюбно.
Сделав свое дело, «Миантономах» проследовал в гавань Федалы, где провел четыре дня на якорной стоянке в окружении разбомбленных и полуобгоревших кораблей. 12 ноября через минное поле в гавань проникла немецкая субмарина «U-130». «Миантономах» принимал топливо, когда первая торпеда ударила в борт транспорта «Хью Л. Скотт», стоявшего в 1500 ярдах по правому борту. Через минуту другая торпеда поразила корабль «Эдвард Ратледж», находившийся в 1100 ярдах от тральщика. Следующим стал «Таскер Х. Блисс», который был еще ближе – в 700 ярдах. Прошло несколько секунд, и «Миантономах» сорвался с места и на максимально возможной скорости направился к выходу из гавани. Он вернулся туда только через три дня и обнаружил, что в гавани появились еще два минзага – старый «Монаднок» и большой новый корабль «Террор».
«Террор» совершил переход через Атлантику в составе конвоя UGF-2. На протяжении всего пути кораблям сопутствовала штормовая погода, вынудившая конвой неоднократно менять курс, чтобы избежать потери судами палубного груза. На «Терроре» при 32-градусной бортовой качке смыло за борт два спасательных плота. Первый приказ, который получили моряки по прибытии в Касабланку, – ставить мины. Созданное в районе Федалы поле следовало расширить и укрепить. 14 ноября «Монаднок» находился под погрузкой, на следующий день подошел «Миантономах» и тоже начал принимать на борт мины. 16 ноября три минных заградителя вышли в море и установили 1140 мин для защиты подходов к Касабланке. Во время минирования сопровождавшие минзаги эсминцы засекли появившуюся неподалеку субмарину и атаковали ее. Коммандер Фредерик О. Голдсмит, командир «Монаднока», был убежден, что эсминцы загнали субмарину на минное поле. В ту же ночь со стороны минного поля неоднократно доносились взрывы: судя по всему, эта субмарина подорвалась. Но нельзя исключить взрыв по другой причине.
Завершив установку мин, заградители выполнили свою функцию в операции «Факел» и уже на следующий день присоединились к первому конвою, отправлявшемуся из Касабланки в Соединенные Штаты. Если Атлантический океан не продемонстрировал морякам всю сокрушительную мощь при первом переходе, то лишь потому, что приберегал сюрпризы на обратный путь. Ночью 23 ноября во время шторма вылетела за борт глубинная бомба с «Миантономаха». Его пороховой погреб оказался затопленным, поскольку между разболтавшимися пластинами палубного настила начала поступать вода. Матросам пришлось вычерпывать ее ведрами. Погода продолжала ухудшаться. На следующий день гигантская волна выбила деревянные двери на главной и шлюпочной палубах и на капитанском мостике. Теперь залитыми оказались жилые и служебные помещения. Вода попадала на электрические провода, вызывая короткие замыкания. Приборы и системы стали выходить из строя. Прекратила функционировать система дегауссинга, курсограф и глубиномер. После пережитых трудностей и волнений Чесапикский залив, куда конвой прибыл 30 ноября, показался родным домом.
На следующий день после прибытия конвоя в Норфолк конвой UGS-2 из Нью-Йорка вошел в Касабланку. Вместе с ним туда прибыл 50-й минный дивизион. Минные корабли имели на борту 2362 мины, с помощью которых должны были укрепить и расширить минные поля в Касабланке и Федале. Суровая погода Атлантики проявила удивительную беспощадность к минным заградителям, которые пришли в порт сильно потрепанными.
Другой конвой прибыл в Касабланку 25 ноября. Это было 39-е оперативное соединение кораблей, он же конвой «калош». В него входили корабли «YMS». Минные тральщики приступили к тралению вдоль атлантического побережья Марокко, главным образом в Сафи, Касабланке и Федале. Прибытие «YMS» дало возможность отправить старые тральщики (бывшие эсминцы) обратно на Восточное побережье.