Самое таинственное убийство
Шрифт:
Валентина вздохнула:
— Пусть бы он хоть иногда, в перерыве между своими делами, помогал физикам Ядерного.
— Да, это помогло бы делу.
Комментаторов сменил фильм, привезенный автоматическим зондом из созвездия Гончих Псов. Зонд был запущен давно, в незапамятные времена. Картины проплывали по экрану смутные, смазанные, часто в них ничего нельзя было разобрать. Взвихренные солнца, огненные реки, колышущиеся волны лавы… Бесплодная планета, больше похожая на безжизненный астероид. И нигде и намека на то, ради чего, собственно, затевался дальний поиск: никакого
— Когда-то господь слепил Адама, — сказала Сильвина. — А теперь человек сам лепит из белка существа.
— Таков ход эволюции, — произнес Эребро.
— А что дальше? — спросила Мартина.
— Кто знает? — пожал плечами физик. — Ясно одно: Филимен характеризует начало нового и важного этапа. Белковые — не вполне машины, они обладают разумом. А разум ненавидит любые ограничения.
— Бедное человечество, — вздохнула Мартина. — Значит, нам грозит бунт роботов?
— Все зависит от того, как сами люди повернут дело, — сказал Эребро.
Экран погас, и они поднялись, чтобы разойтись по комнатам, Мартина предложила:
— Может, к Мишелю наведаемся?
— Не нужно, — покачал головой Эребро. — Он в таком состоянии, что лучше его не трогать.
— Кстати, о белковых… — сказала Сильвина, когда они шли по переходу. — В тот вечер, перед началом мозговой атаки, я заметила, что серворобот, стороживший выход из гостиной, переглядывается с Радомилич. Только не подумайте, что я говорю это из личной неприязни к этой… чаевнице.
— Тебе показалось, мама.
— Нет.
— Почему ты не сказала об этом Филимену?
— К следствию это не относится. Может, я не украшена особыми добродетелями, но к наушничеству не приучена. Что же касается Даниель… Что же, если ей людей не хватает, пусть флиртует с роботами.
— Аминь, — заключила Мартина.
— Флирт человека и робота — это уж слишком, — сказал Эребро. — По-моему, все объясняется воздействием на Радомилич голубого свечения.
— Почему же я не бегала за Сванте?
— На разных людей, Мартина, оно действует по-разному.
— А славно было бы, если бы Филимен помогал физикам Ядерного. Тогда бы дело, которое они задумали, сдвинулось с места, — сказала Сильвина. — Я до сих пор вспоминаю ночной мозговой штурм. Каким-то таинственным образом Сванте сумел объединить нас всех, сидящих за столом, в единое целое. Слить ручейки в единый поток. В какую-то минуту мне даже показалось, что я могу читать мысли других.
— А то, что он наши мысли читал, так это точно, — произнесла Мартина.
— То, о чем вы говорите, объяснимо, — сказал Эребро. — Мы все были настроены на биорезонанс, на единую волну. Он сумел перестроить альфа-ритмы головного мозга.
— Вот-вот! — подхватила Сильвина. — Это то, что надо. Если бы он так настроил работу и физиков Ядерного…
Они остановились, чтобы попрощаться.
— Будешь отдыхать, мама? — спросила Мартина.
— Нет, — замялась Сильвина. — Нужно
сделать одну вещь.— Какую вещь? — удивилась Мартина. — Далеко за полночь. Отложи на завтра.
— Нельзя.
— Белковому поручи.
— Я должна сама.
— Не пойму, о чем ты, мама?
— Что тут понимать? Нужно заново прибрать комнату. Постелить свежее белье, сменить цветы.
— Мы ждем гостя, Сильвина?
— Не гостя, а хозяина. И ждем давно, с того момента, как он нас покинул.
Мартина и Эребро переглянулись.
— Я хочу, чтобы Арнольд, возвратившись, увидел, что мы его ждали каждый день, — пояснила Сильвина.
— А когда Завара может вернуться? — поинтересовался Эребро.
— В любой момент.
Глава 16
Чай без Завары
Зима в этом году выдалась суровая. Необычные холода и обилие снега принесли свои сложности в хлопотливую и напряженную жизнь мегаполиса — столицы республики. Белковые не справлялись с очисткой от заносов верхних уровней, резко возросло количество аварий. Аппараты на воздушной подушке сталкивались — управлять ими стало труднее.
После оттепели, случившейся на Рождество, кривая мороза снова круто полезла вверх. На территории Ядерного центра работы у белковых по очистке от снега было поменьше, чем в мегаполисе: новое руководство решило очистить только дорожки и бегущие ленты между корпусами. У местных белковых были более важные дела, чем очистка территории.
К новому проекту привлекли Рабиделя, и он прилетел, забросив собственные дела.
В первый день они долго говорили с Делионом, новым руководителем центра.
Наметили план работ, набросали список, кого из физиков следует привлечь.
— Пригласи Эребро, — сказал марсианин.
— Но его сам Завара уволил.
— Мы должны стать выше личных отношений.
— Получается не очень этично: мы нарушаем волю Арнольда.
— Это не довод.
— Что тебе дался Эребро? У нас и так бешеный конкурс: чуть не тысяча человек на место.
— Вот и выберем его.
Они прогуливались по территории Ядерного, подняв воротники и нахлобучив поглубже шапки. Выбирали, где наст потверже, чтобы не провалиться в рыхлый снег.
— Послушай, Атамаль, мы знакомы сто лет. И я всегда знал, что ты человек справедливый. Вот послушай: «Он раньше подавал надежды — теперь он кофе подает». Как тебе стишки?
— Я не думал обидеть Эребро…
— Но обидел. И ведь верно ты сказал — «он раньше подавал надежды». А сам Эребро ни за что не попросится.
— Меня и другие за него просили… Право, не знаю. Придется отказать кое-кому.
— Откажи.
— Ладно, будь по-твоему, — сдался Александр. — Попрошу Даниель, пусть разыщет Эребро и пригласит его.
Когда возвращались в корпус, Рабидель заметил:
— Хрупка наша цивилизация.
— Не так уж хрупка. Через какие встряски прошла! А теперь вот к параллельным мирам подбираемся.
— А свой собственный трещит по всем швам, стоит ударить покрепче морозу. Я делал пересадку в мегаполисе. Видел небось по инфору, что там творится?