Самолет не вернулся

Зарево пожара, частые взрывы и шелестящие с завыванием звуки осколков бомб доводили его до отчаяния. Наконец, Штальбе оступился в какую-то грязь. Это несколько отвлекло его от ужасной бомбежки.

Штальбе так и не понял, что взрыв произошел на складе боеприпасов... Обер-лейтенант Босс, воспользовавшись суматохой, вызванной взрывом, сбежал от Мюллера и Ганна. Им тоже было не до него.

...Сопровождаемые взрывом вспышки пламени озаряли низко плывущие тучи.

* *

*

Командир партизанского отряда Тихон Спиридонович Воронков и комиссар отряда Рогов молча курили в землянке штаба.

Первым нарушил молчание Тихон Спиридонович.

— Как по-твоему, что за птица этот странный немецкий летчик?

Рогов, сдвинув на затылок кепку, сказал:

— Надо бы запросить центр. Может, их человек там орудует, особое задание выполняет...

— Да, пожалуй, надо запросить, — согласился Тихон Спиридонович. — Займись этим, а я пройду к передовым дозорам... Что-то долго нет Василия.

Тихон Спиридонович и Рогов вышли из землянки. Было темно. Дождь, видно, зарядил на всю ночь.

Рогов тронул за рукав командира.

— Что еще, Владимир Карпович? — спросил Воронков.

— Понимаю, что тяжело тебе, Тихон Спиридонович,— заговорил Рогов. — Родная дочь жизнью своей на каждом шагу рискует. Не хотелось мне огорчать тебя, но кажется мне все это провокацией. Не верю я в добродетельность фашистского летчика. И так прикину, и этак... Взять хотя бы эту фотопленку... Слов нет, документ большой важности, но в точности его я сомневаюсь.

— Не говори, Карпович. Сам я себе места не нахожу... Если это подстроено — Наташа погибла...

Тихон Спиридонович медленно пошел на просеку, но через несколько шагов остановился.

— Смотри, Карпович, зарево какое, — окликнул он Рогова.

Но голос его заглушил необычной силы взрыв.

* *

*

К утру дождь перестал. Вебер увел Фока на прогулку. В землянке было тихо, лишь изредка всхрапывал Курт да назойливо жужжала в окне муха.

Алексей лежал с открытыми глазами. Сознание, что он честно выполнил задание борющегося народа, подымало дух. Но что стало с Наташей? Где она сейчас? Тревожно ли спит или пробирается тайными тропами к партизанам с очередным пакетом? Только бы не попалась...

Скрипнула дверь. Кто-то потряс Шверинга за плечо. Алексей оглянулся и увидел двух эсэсовцев в черных мундирах с белыми черепами на рукавах.

— Капитан Шверинг, следуйте за нами, — сказал один из них и кивнул на выход.

Алексей медленно встал, оделся. Затем вытащил из-под подушки планшет. «Вот и конец, — подумал он. — Куда ж девать вторую мину?.. — Мозг тревожно работал. — Спокойствие, Алексей, спокойствие. Держись до конца». Придав своему лицу выражение крайнего удивления, он направился к выходу. «Может, удастся планшет выбросить в кусты... Где же я промахнулся?».

Освободиться от планшета Алексею не удалось.

В кабинете полковника Штальбе сидели генерал Китцингер, Вебер и обер-лейтенант Босс. Гауптштурмфюрер Гетц беседовал с полковником Штальбе.

Увидев вошедшего Алексея, Гетц смерил его с ног до Головы острым проницательным взглядом и, отложив в сторону папку, туго набитую какими-то бумагами, предложил сесть. Затем приказал эсэсовцам привести арестованную.

— Господин капитан,—обратился Гетц к Алексею,— вы обязаны говорить только правду. Учтите, что нам многое уже известно.

Дверь распахнулась, и в комнату втащили девушку в изорванном и окровавленном платье. Голова ее безжизненно свисала на грудь, лицо в ссадинах и синяках. У Алексея больно сжалось сердце.

В девушке он узнал Наташу — узнал больше по этому полосатенькому платьицу и по ленточкам в косе, чем по изуродованному лицу.

— Капитан Шверинг, вам знакома эта девчонка? — спросил Гетц.

Алексей смотрел на Наташу, словно впервые видел ее, затем утвердительно кивнул головой.

— А ви не знаком с этот офицер? — крикнул Гетц, коверкая русские слова. Эсэсовец схватил Наташу за волосы, рывком вскинул голову.

Глаза девушки горели ненавистью. Но вот в них вспыхнул живой огонек, и Алексею показалось, что он прочитал в этих больших серых глазах: «Держись! Я ничего не сказала».

Алексей внешне спокойно посмотрел на Гетца, выдержал его колючий взгляд. Наташа устало закрыла набухшие веки. Голова ее чуть дрогнула. Она молчала.

— Отказываешься отвешать?— зло крикнул Гетц.— Нишего, у меня запоешь, не только заговоришь. Привести другую.

Ввели Фроську. Она, испуганно озираясь по сторонам, попятилась к стене.

— Вы ее знаете, этот Наташка? — обратился к ней Гетц.

— Как не знать, господин офицер. Комсомолка! Отец ее колхозным бригадиром до войны работал, партийный, бежал с красными. А я ее, дуру, пожалела... Ведь с голоду подыхала...

Гетц вскочил из-за стола, медленно подошел к Фроське и неожиданно ударил ее по лицу.

— Сволош! Что же ты раньше молчал?

Фроська, взвизгнув, закрыла лицо руками; Китцингер недовольно скривил рот.

Гетц сел на место, сказал:

— Расскажите, капитан Шверинг, о ваших связях с этой Наташкой. И что передала она вам при встрече у мусорной ямы?

Алексей мельком взглянул на торжествующего Босса.

— У меня с ней не было связей, господин гауптштурмфюрер. А у мусорной ямы я получил от нее... пощечину.

Китцингер, подтолкнув Штальбе, засмеялся. Тот недоумевающе передернул плечами.

— Это нам известно, — язвительно улыбнулся Гетц. — А кроме этого?

— Ничего.

— А вы что передали ей, помимо этой открытки?

Гетц протянул цветную открытку. На ней был изображен амур, стреляющий из лука в обнявшуюся пару.

Алексей сказал твердо:

— Я передал ей только открытку, господин гауптштурмфюрер. Но ведь в этом нет ничего плохого.

Китцингер недовольно заерзал в кресле, все переглянулись. Босс с яростью вскочил с места, но генерал сурово взглянул на него и тот сразу же сел.