Самопознание шута
Шрифт:
Константин внутренне ликовал.
«Ну как же мне надоела всякая обыденность! Как я всю жизнь терпеть не могу всякого здравомыслия! Как я устал от людей в скучных рамках! Не моё это общество! Антонио – совсем другой человек! Даже в сортир он ходит как-то иначе, не так, как все! Ну почему я так не поступаю, как Антонио? Не хочу я возвращаться в мир скуки! Не хочу!»
– Я могу вам дать листы от фиалок, у меня есть белые, бордовые и фиолетовые. А у вас, кажется, дверь в туалет открыта, – испуганно проговорила соседка.
– Спасибо вам огромное, Маргарита Сергеевна! Но не знаю, когда я займусь цветами. Наверно, землю нужно будет менять
– Ой! – замотала головой соседка. – Ничего не соображаю! Я же пришла рассказать, как на меня сегодня вороны напали! Иду я из булочной по аллее, народу – никого! И тут они на меня напали и стали клевать в затылок! Наглые – ничего не боятся! А мне и отбиться нечем! Я кричала! Голову нагнула, лицо руками закрываю и бежать! Это что же такое?! Средь бела дня!
– Вы, милочка, натура очень впечатлительная! Вам бы поменьше смотреть телевизор, а больше цветами заниматься! Смотрите невесть что, вот вам и мерещится! И снится, наверно, что-нибудь гадкое!
– Ну, как же! Они меня клевали! Мне не мерещилось! Вот!
Соседка наклонила голову и стала показывать места, замазанные зелёнкой. А Константин с удивлением понял, что Людмила Петровна нисколько не сочувствует соседке, а разговаривает с ней с лёгкой иронией и непоколебимым равнодушием.
– Клевали! И очень больно! Кровь текла! Ведь раньше вороны людей не клевали? – она испуганно ждала объяснения.
Бывают такие люди, которые сами ни до чего додумываться не хотят. Им всё нужно узнавать от кого-то, услышать чьё-то мнение. И таким способом они даже могут прожить всю свою жизнь. Этой женщине явно не нравилось напрягать свою голову, было заметно, что она её бережёт от всех волнений и неприятных мыслей и действует всегда хитростью.
– Живых не клевали! – ответила Людмила Петровна. – Может быть, с вами что-то не так – вороны это чувствуют!
– Наверно, там где-нибудь рядом был воронёнок, и вороны его защищали – подключился к разговору Константин.
– Да! Наверно! – просияла соседка. – А я как испугалась! Всё, как в фильмах ужасов!
– Если вас так волнуют фильмы, зачем вы их смотрите?
– У всех должны быть удовольствия в жизни – у меня их нет! Какие у меня могут быть удовольствия?! Если не смотреть телевизор, то зачем жить? – спросила Маргарита Сергеевна, и сама испугалась своего вопроса.
– Вы ко мне ещё заходите! Я теперь здесь постоянно! – с этими словами Людмила Петровна выпроводила соседку.
– С такими людьми никогда ничего интересного и существенного в жизни произойти не может, и даже умирая, они ухитряются избежать волнений и переживаний, – сказала она Константину, закрыв дверь. – А вы действительно думаете, что вороны на неё напали из-за воронёнка?
– Скорее всего!
– А я думаю, она умрёт скоро, вместо меня. Хотите кофе?
– С удовольствием!
Они пошли на кухню. Перед туалетом Людмила Петровна остановилась:
– Мы вас не смущаем своим хождением?
– Ну что вы! Нисколько!
– Невежливо сидеть, когда перед вами дама!
– Простите, мэм! – Антонио непринуждённо поднялся. Трусы и брюки при этом упали вниз.
– Раз уж вы у меня в гостях, не выпьете ли чашечку кофе?
– Только, пожалуйста, без сахара!
– Вам сюда принести или вы с нами?
– Почту за честь!
– У вас прекрасный костюм, вы в нём отлично выглядите!
– Благодарю!
– И
это правильно! – сказала она, обращаясь уже к Константину. – Если мужчина ничего собой не представляет – он должен ходить в хорошем костюме!– Я хотя бы в «коротких штанишках»! – заметил Константин, проходя мимо Антонио.
Они пили кофе в кабинете Георгия, и было общее впечатление того, что им больше никогда и никуда не нужно спешить. Наверно, место такое.
– А вы, Антонио, очаровательно обхамили мою соседку! Мне кажется, что вороны произвели на неё меньшее впечатление.
– Я же не мог с ней беседовать о листочках герани! Это у вас замечательная способность – из вежливости прикидываться такой же слабоумной, как ваша собеседница. Я не такой великий актёр!
– Чем же она виновата, что она такая? Может быть, у неё была тяжёлая жизнь…
– И она её сделала лёгкой! Конечно, человек она очень милый, прожила нелёгкую жизнь… Кстати, кто она по профессии?
– Она была актрисой, а потом театральным критиком.
– Чудненько! Она заслужила своё право быть дерьмом! По-моему, в правах человека есть пункт: «Каждый человек, действуя в рамках закона, имеет право быть полным дерьмом». Святое и неотъемлемое право каждого! Свобода, за которую ратует всё прогрессивное человечество! Но у вас, я вижу, жизнь не была такой уж тяжёлой!
– Вы умеете делать комплименты! Я вас раньше считала самым развратным и испорченным человеком, а вашу искренность игнорировала. При жизни я старалась её не замечать.
– Как? – поразился и засмеялся Константин. – И вы тоже?
– Да. Мне кажется, я сейчас умерла.
– А почему тоже? – спросил Антонио.
– Здесь был сегодня Георгий, мы разговаривали, – пояснила Людмила Петровна.
– Я тоже его слышал. Не видел, но слышал, – добавил Константин.
– Вообще, я планировала сегодня умереть. Я долго разговаривала с соседкой и хотела найти хоть что-то, что бы меня с ней связывало, и не только с ней, я думала обо всех своих знакомых. Ни-че-го! Вот беседуя с ней, я и умерла.
– Это можно понять! – улыбаясь, согласился Константин.
– Только физически мне умереть не удалось, я почему-то всё ещё здесь.
– Ещё не вечер! – вежливо напомнил Антонио.
– Но это не имеет уже никакого значения! А по правде говоря, кроме вас, мне некому сказать о том, что я умерла. Никто меня больше не поймёт. Все остальные мои знакомые – это человечество! Я не люблю человечество!
– Вы не любите человечество? – удивился Константин.
– Не люблю!!! Посмотрите на эту картину! Это Пиросмани. Георгий купил её лет двадцать назад, когда ездил в Грузию к своим родственникам. Даже если о художнике ничего не знать, всё равно видно, что писал её абсолютно одинокий человек. Одинокий среди всего так называемого человечества, среди этих кукол, которых он рисовал.
– Но Пиросмани – это тоже человечество! – возразил Константин.
– Нет! Пиросмани – это не человечество! Маргарита Сергеевна – это человечество, а Пиросмани – это Пиросмани, и напрасно человечество его себе приписывает.
– Я не согласен! – опять возразил Константин. – Что вы называете человечеством?
– Я не любительница давать определения. В соседней комнате есть телевизор, если он ещё работает, вы можете его включить и увидите человечество. Одно сплошное человечество! И ничего кроме! Только изредка можно встретить что-то достойное, как исключение.