Самостоятельные люди. Исландский колокол

Иногда погода сводила на нет работу нескольких дней. Капризы неба невозможно было предугадать. Шла своего рода мировая война: Бьяртур командовал, как полководец, и армия повиновалась ему, — маленькая армия, самая маленькая, какую знает история больших войн; армия без молока, без мяса, без свежей пищи. Они не успели еще заскирдовать сено, как вновь начался сильный дождь.

В один из таких ненастных дней Роза сгребала сено возле протоки у озера. В протоке, где было много травы, грязи и ила, извиваясь, двигалось что-то живое. Она поддела это движущееся существо ручкой граблей и вытащила из воды большого угря, длиною с локоть. Он взлетел над ее головой и упал позади нее, извиваясь в только что скошенной траве, словно гигантский червь. В Розе пробудился охотничий инстинкт. Угорь, естественно, чувствовал себя на суше скверно. Роза же твердо решила поймать и съесть угря, хотя и немного побаивалась Бьяртура, потому что знала, что он выбранит ее за это. Она достала свой карманный нож и схватила рыбину. Угорь выскальзывал и даже один раз обвился вокруг ее руки, но все же она перерезала его пополам. Теперь у нее стало два угря; оба они удирали в разные стороны, и она никак не могла поймать их. Наконец она сдернула с головы косынку, тщательно завернула в нее обе половины и оставила их на бугорке; косынка трепыхалась там до самого вечера. Когда она стала собираться домой, чтобы приготовить ужин, узелок уже скатился с бугорка вниз.

— Тебе, милая, хвороста не жалко — тратишь его на такую гадость, — сказал Бьяртур и озабоченно взглянул на жену, у которой, по его мнению, было больное сердце. Куски угря все еще корчились в кастрюле, свертываясь в кольца, пока не сварились. Роза вынула их из кастрюли и спросила:

— Хочешь рыбы?

— Ну ее к черту! Стану я есть каких-то червей! Ведь это же водяной червь.

— Ну что же, мне больше останется, — ответила Роза и принялась есть, а муж с отвращением смотрел на нее и не понимал, как можно проглотить подобную гадость. Она съела угря целиком.

— Это, думается мне, электрический угорь. Он все равно что какое-нибудь морское чудовище, а ты его ешь.

— Да, — сказала жена и принялась за уху.

— Вот уж не думал, что моя жена будет глотать какую-то дрянь, когда в доме всего вдоволь.

— Уж если что и дрянь, то это твоя гнилая зубатка, которой ты кормишь меня все лето, — сказала Роза.

Бьяртур решил не затевать ссоры с больной женой на ночь глядя. Он начал раздеваться, почесывался, бормотал стихи из рим [15] о Хрольве Пешеходе [16] и о Гримуре Морском Тролле [17] .

15

Римы — длинные стихотворные повествовательные произведения с очень сложной поэтической формой. Первые римы появились в Исландии в начале XIV в. Сюжеты рим, пересказывающие, как правило, известные прозаические произведения, в том числе и саги, часто содержат элементы фантастики. В римах обычно воспевались легендарные герои, великаны, боги и короли. После того как в Исландии в XIV в. утвердилось лютеранство, в римах стали использоваться и библейские сюжеты. (Прим. Л. Г.).

16

Хрольв Пешеход — герой одноименной саги, получивший свое прозвище потому, что ни одна лошадь не могла выдержать его тяжести. В саге рассказывается о его приключениях в Дании и в землях восточных славян. (Прим. Л. Г.).

17

Грим Морской Тролль — один из противников Хрольва Пешехода. (Прим. Л. Г.).

Глава восьмая Суховей

Дождь прошел, но с севера задул бешеный ветер. Сухая погода — да что от нее толку! Ветер вырывал из рук сено и разметывал во все стороны. Часть попала на нескошенную траву, часть в воду; половина трехнедельного труда пошла прахом. Три дня Бьяртур и Роза подбирали сено и складывали в маленькие копешки. Затем ветер улегся, и тучи снова сгрудились. Лучшая летняя пора миновала. Теперь надо как можно скорее, пока погода не переменилась, перевезти сено во двор. Некогда возиться дома со стряпней, чтобы набивать себе брюхо, да и спать не время — надо трудиться изо всех сил, чтобы перехитрить стихию. Для Бьяртура из Летней обители это была борьба за свободу. Когда они собрали сено, Бьяртур начал метать его в копны. Наступил вечер, ведь лето было уже на исходе, и дни стали короче. Когда совсем стемнело, Бьяртур отправился на поиски лошади, чтобы свезти сено домой. Он оставил жену около копны, чтобы она немного вздремнула. Блеси он нашел среди редсмирских лошадей; пока он оседлал ее и вернулся, уже начало светать. Роза спала под копной. И они снова начали увязывать сено, потом поели холодной рыбы, запивая ее водой из родника. Все небо заволокло тучами, каждую минуту мог хлынуть дождь. Надо было торопиться, чтобы успеть перевезти сено. Бьяртур велел жене отправиться с сеном домой и быстрее вернуться.

Роза пробиралась через болото пешком с нагруженной лошадью; свалив сено, тут же садилась в седло и отправлялась на луг за новой поклажей. Сухая погода все еще держалась. Ветер разогнал тучи; выглянул молодой месяц. Это подбодрило Розу. После многих часов тяжелого труда лунное сияние казалось ей сказкой. Чудилось, будто аульвы [18] , которые счастливей людей, выходят из своей пещеры под горой и любуются месяцем. Но потом, ночью, луна уже не радовала ее, не вызывала мечтательного настроения, не приносила покоя; голод и усталость брали свое. Сколько раз за ночь перебиралась Роза через болото, ведя лошадь с поклажей! Она не чувствовала под собою ног, спотыкалась, падала; на обратном пути, сидя в седле, она клевала носом, а когда лошадь останавливалась пощипать траву, просыпалась.

18

Аульвы , или так называемые скрытые жители, — сказочные персонажи исландского фольклора. Внешне аульвы отличаются от людей только отсутствием вертикальной впадинки на верхней губе, но зато они обладают могущественной силой. Живут аульвы в холмах и скалах, обычно они невидимы, но иногда они показываются людям, и такая встреча может принести человеку несчастье. (Прим. Л. Г.).

— Не будь такой соней, ведь мы на себя работаем, — говорил Бьяртур.

Роза ничего не отвечала, у нее даже язык не ворочался. Она смотрела на отражение луны в ручье, где скользило несколько водяных курочек, грациозно кивавших головками. Счастливые птахи никуда не торопились и радовались лунному свету. И до того они были милы, что Розе хотелось съесть их. Светало. Лошадь замедляла шаг, ее движения становились все более тяжелыми. Луна спряталась за черными тучами; душистый запах, который вчера еще поднимался от сена, словно бы исчез; Роза уже не чувствует, ступает ли она по воде или по земле. Весь мир расплылся, и не осталось ничего, кроме невыносимого чувства тошноты и какой-то горечи во рту. Время от времени, через короткие промежутки, ей приходилось останавливаться: ее рвало желчью; она вытирала холодный пот со лба и пыталась проглотить горькую слюну. Вот какова была эта мировая война.

Небо становилось все светлее, а тучи все чернее и чернее. Роза еще раз повела лошадь домой. Бьяртур уже сложил последнее сено — победа близка. Но Роза не радовалась ей. Да и кто радуется, одерживая большие победы в мировой войне! Она дошла до полного изнеможения. Ей захотелось напиться; она легла на мшистый берег ручья и свесилась, чтобы зачерпнуть в ладони воды. Ей почудилось, будто любящие руки подхватили ее и нежно сжимают, а она все глубже и глубже погружается в ласковые (объятия — навсегда, на веки вечные, подобно ее бабке, которая умерла блаженной смертью и завещала ей свою единственную перину. Она падает, падает, видит, как ее отражение в воде стирается и земля летит вместе с нею в пространство, точно ангел, уносящий нас, когда мы умираем, — и она вновь чувствует чудесный осенний запах земли. Наконец земля приникла к ней щекой, словно мать, а вода шепнула ей что-то на языке любви — и вдруг все исчезло.

Глава девятая Поездка в «лес»

Воскресный день. Начался дождь. Бьяртур нашел жену у ручья. Насквозь промокшая, Роза спала, припав щекой к земле. Груда сена лежала поперек ручья. Седло свалилось, подпруга лопнула, а лошадь мирно паслась на лугу. Роза тревожно озиралась вокруг, как человек, уснувший мертвым сном и вдруг разбуженный каким-нибудь негодяем. Она молча слушала брань мужа. У нее сильно болела спина. Бьяртур стал прикрывать дерном сено, чтобы защитить его от дождя. Роза поплелась домой и там опять заснула, даже не подогрев кофе.

К обеду вновь прояснилось. Бьяртур, запыхавшись, вошел в дом, разбудил жену и велел ей сварить кофе. К ним с востока, через болота, едут верхом какие-то люди; несколько всадников мчатся галопом по берегу, они уже близко. Это прогуливаются какие-то оболтусы из поселка. Нашли время!

— Я не могу показаться на людях, — сказала жена.

— Если они придут на хутор, придется сварить им кофе, — ответил Бьяртур. — Тебе нечего стесняться.

Он пригнулся, всматриваясь в незваных гостей; по мере того как они приближались, он узнавал и всадников, и их лошадей. Это были сыновья и дочери богатых крестьян, три дочки пастора, сезонные рабочие из Утиредсмири и с ними агроном Ингольв Арнарсон Йоунссон на своем сером жеребце.

Когда Бьяртур оглянулся, жена уже исчезла. Молодые люди решили прокатиться верхом, а девушки — собрать на пустоши спелых ягод. Это называлось прогулкой «по лесу». У них была с собой провизия, и они намеревались устроить привал «прямо в лесу». Ингольв Арнарсон не вошел в дом и только послал спросить у Бьяртура, не разрешит ли он ему поохотиться на болоте и порыбачить, а девушкам — погулять под горой и поискать ягод.

Бьяртуру было лестно, что у него просят разрешения. Он сказал, что женщинам самим лучше знать, зачем они здесь рыщут; и раз они уже здесь, ему не жаль ягод, пусть себе на здоровье собирают их. Сдается ему, что не одни ягоды они ищут. Если сын старосты решил поймать парочку несчастных форелей в озере или же загубить в воскресный день несколько ни в чем не повинных пташек, которые порхают на болоте, — что ж, пусть себе, он не возражает.

— Но, — прибавил Бьяртур, — не грех было бы агроному зайти на хутор и поздороваться со мной. Ведь в свое время я нередко помогал ему застегивать штаны. Я-то всегда добросовестно выполнял свой долг перед его отцом и не боюсь смотреть в глаза людям, не считаясь с тем, могут или не могут они смотреть в глаза мне. Но куда, черт побери, девалась Роза?! Непонятно. Они такие церемонии разводят, эти бабы, — никогда не выйдут к гостям в чем есть, им надо принарядиться. Ну что ж, заходите, она рано или поздно покажется. Добро пожаловать в Летнюю обитель! У нас хватит этой чертовой кофейной жижи, а если хорошенько поискать, то найдется и немножко сахару.