Самозванцы

— Не знаю, — пожал плечами Чигирев. — Всё же другая эпоха. В психологическом смысле другая. Люди здесь иначе мыслят, иначе живут.

— Да всё то же, — отмахнулся Басов. — Воздух вон чистый, это да. Изгадить еще не успели. Технических возможностей пока не хватает. По той же причине всяких смертоносных игрушек, к которым Вадим привычен, еще не напридумывали. А в остальном люди как люди.

— Не скажите, Игорь Петрович, — покачал головой Чигирев. — Я, например, хотя давно изучаю эту эпоху, многого в ней не понимаю. Вот простейший пример. Если мы действительно в каком-нибудь тысяча пятьсот девяносто девятом году, то со смерти Ивана Грозного еще двадцати лет не прошло. Считайте, нам придется встретиться с его современниками. Так вот, тридцать с небольшим лет назад Иван Грозный пришел в Новгород, обвинил новгородцев в измене и вырезал большинство населения. А потом пошел с той же целью на Псков. Резня не состоялась только потому, что царя пристыдил один юродивый. Вышел навстречу царю с куском сырого мяса во рту. Иван его спрашивает: «Ты почему мясо ешь, пост ведь?» А тогда пост был. А юродивый ему и отвечает: «А ты, царь православный, человечиной питаешься». Иван устыдился и не стал устраивать резню в Пскове. Но суть не в этом. Интересно другое. Все знали, что царь едет карать город. Но никто и не подумал сопротивляться или бежать. Все сидели и ждали. Некоторые говорят, что это от того, что у псковичей и новгородцев пассионарность была низкая, воля к сопротивлению отсутствовала. Но вот через несколько лет те же самые псковичи выдержали тяжелейшую осаду войск Стефана Батория. И сражались героически, и воля к сопротивлению откуда-то взялась. Я думаю, дело тут в том, что Иван Грозный был для псковичей «свой», православный. А Баторий «не свой», католик. И от своего, «природного» царя они были готовы любую муку терпеть и смерть принять. А от чужого их мировоззрение требовало защищаться всеми способами, пусть даже он не нес ничего дурного. Ведь, по воспоминаниям современников, Баторий был очень хорошим королем, отважным рыцарем, достойным человеком. Но Русь его не приняла и осталась верна царю-убийце. Вот этот-то психологический феномен меня и удивляет больше всего.

— Ты бы лучше «пассионарность» и «феномены» из головы выкинул до возвращения, — проворчал Басов. — Нет здесь таких слов. Забудешься, проговоришься и враз тебя колдуном и польским шпионом зачислят. А на счет рассказанной тобой истории меня только эпизод с юродивым удивляет. Если это, конечно, не легенда. Потому что я не могу себе представить реальность этой картины.

— Авторитет юродивых на Руси всегда был очень велик, — с сомнением покачал головой Чигирев. — Думаю, мы в этом вскоре убедимся. Но как вы объясняете такую покорность и безропотное ожидание расправы?

— Дурью, которой во все века достаточно, — проворчал Басов. — Если и эта история, конечно, не выдумана.

— Послушай, Сергей, — вступил в разговор Крапивин, — а что, с твоей точки зрения, история России могла сложиться по-другому, если бы русские действовали бы… э-э-э… несколько иначе в это время?

— О, да! — с жаром воскликнул историк. — Весь период правления Ивана Грозного и Смутного времени просто напичкан поворотными моментами, когда история страны могла бы пойти по-иному. Вы знаете, в истории бывают такие поворотные точки, когда судьбы целых стран висят буквально на волоске. Обычно государство, динамично развивающееся в определенном направлении, очень трудно перевести на иные экономические и политические рельсы. Но бывают времена выбора, переломные моменты, когда одно небольшое событие или его отсутствие может изменить всё. Например, гражданская война…

— И ты считаешь, что в шестнадцатом веке история пошла не по лучшему сценарию? — уточнил Крапивин.

— Безусловно. Я бы сказал, что был реализован наихудший вариант.

Крапивин многозначительно посмотрел на Басова, но тот словно не заметил этого.

— Скажи, а нет желания чуточку подправить здешнюю историю? — обратился Крапивин к Чигиреву. — Пустить страну, так сказать, по правильному маршруту.

Историк внимательно посмотрел на Крапивина.

— Нам запрещено вмешиваться… пока, — подал он наконец голос. — Но, если честно, соблазн очень велик. А скажите, если бы поступил приказ вмешаться в ход истории, что бы вы сделали?

— Я военный и всегда выполняю приказы, — недовольно отозвался подполковник.

— А ты, Игорь? — неуверенно обратился Чигирев к Басову.

Хотя еще в начале совместной работы по подготовке экспедиции Басов и Крапивин потребовали называть их на «ты», историк все время смущался, когда был вынужден обращаться к своим спутникам на «ты» и без отчеств.

— А я не военный, — буркнул тот.

— И что, не стал бы выполнять приказ? — настаивал историк.

— Я работаю в группе и решаю стоящие перед ней задачи, — уклончиво ответил Басов.

— И тебе не интересна сама возможность как-то поменять историю к лучшему? — после непродолжительной паузы спросил Чигирев.

— Конечно, здорово будет, если здесь поскорее появятся автомат Калашникова и атомная бомба, а воздух отравят химкомбинаты, — съязвил Басов.

— Да я не про это, — вздохнул Чигирев. — Я про то, чтобы было меньше крови, насилия. А если вы насчет технического прогресса, то здесь он тоже идет, и его не остановить. И новые системы оружия — неизбежное явление. Здесь тоже древний лук заменяется более совершенным мушкетом.

— Одну резню предотвратим, другую вызовем, — усмехнулся Басов, — А насчет оружия, к твоему сведению, мушкет имеет значительно меньшую скорость, дальность и прицельность стрельбы, чем критикуемый тобой лук. Да и дороже он в несколько раз. Кроме того, из лука можно стрелять при любой погоде, а мушкетер под дождем безоружен.

— Почему же мушкет получил такое распространение? — изумился Чигирев.

— Чтобы подготовить хорошего стрелка из лука, нужны годы, — пояснил Басов. — А стрелка из мушкета можно подготовить за пару месяцев. Есть шанс вовлечь значительно больше людей во всеобщую бойню.

— Логично, — после непродолжительной паузы согласился Чигирев. — Именно с момента появления огнестрельного оружия на полях сражений всё чаще появлялись призывники из гражданского населения. И все меньшую роль играли профессиональные воины. Апогея этот процесс достиг к Первой мировой войне. А вот потом, в связи с развитием техники, роль профессионалов стала снова возрастать. Интересная мысль для анализа…

— Которую лучше держать при себе, — прервал излияния историка Крапивин. — Похоже, у нас появились проблемы.

Обескураженный Чигирев замолчал и через несколько секунд услышал впереди скрежет колеса. Через минуту из-за ближайшего поворота появилась телега, на которой ехали три мужика в холщовых рубахах и портах, обутые в лапти. Историк напрягся. Рука подполковника незаметно скользнула на эфес сабли. Один лишь Басов внешне сохранил невозмутимость и прошептал одними губами:

— Не суетись, Вадим.

Ехавшие навстречу телеге три всадника почти полностью перекрывали дорогу. Чигирев подумал, что им надо перестроиться и пропустить телегу, однако Басов, казалось, не видел никакой телеги и ехал прямо на нее. Первыми среагировали мужики. Загнав телегу на обочину, они спешились и принялись низко кланяться. Путники проехали мимо.

ГЛАВА 7 Проверка

— Вот и выдержали первую проверку, — негромко произнес Басов, когда мужики скрылись за поворотом.

— Не велика проверка, — фыркнул Чигирев.

— Дорога в тысячу ли начинается с одного Шага, — проговорил Басов.

Путники замолчали. Произошедшая встреча заставила их отвлечься от теоретических рассуждений и задуматься о тех реалиях, с кото-ми им предстоит столкнуться. Теперь они ехали, погруженные в свои мысли, лишь изредка отвлекаясь на обступавший их дремучий лес. Примерно через полчаса молчание нарушил Крапивин:

— Похоже, приближаемся к населенному пункту. Кострищем повеяло.

Чигирев хотел было ответить, что ничего не чувствует, но его опередил Басов.

— Давно чую, — произнес он.

— Может, зайдем в лес и осмотрим место? — предложил Крапивин.

Басов отрицательно покачал головой:

— Раз уж вошли в роль, давай играть до конца. Ни движением, ни словом мы не должны отличаться от местных жителей. Даже наедине с собой. Только так сможем выжить. Воины, возвращающиеся из дальнего похода, никогда не стали бы делать на своей территории того, что ты предлагаешь. Значит, и нам не след. Так что вперед. И куражу побольше.