Самозванец 3. Песнь червоточин

В библиотеке приятно пахло бумагой, в которая настаивались на чернилах знания многих поколений. Лёгкий аромат кофе и корицы добавляли всему этому благоуханию оттенок доступности информации. Казалось, сядь, налей чашечку и утони в потоках сведений по любой теме, пока не начнёт отключаться сознание. И тогда наступит время второй чашки, и третьей.

Полка с книгами вдруг шатнулась и один из учебников свалился мне прямо под ноги. Не став его поднимать, медленно осмотрел пространство за стеллажом поверх корешков. Червоточин и разломов не почувствовал, но был готов ко всему: от нашествия гигантских плотоядных тараканов до злобного призрака библиотекарши, которую, как и других своих жертв, мог задушить Уолтер-Джек, если встал не с той ноги.

Послышалось шуршание и толка качнулась ещё раз, но теперь на меня ничего не упало. Я приготовился атаковать, напряг все органы чувств и мысленно обратился к Печати Потока, дававшей силу моей внутренней энергии.

— Ой! — выпалила вылетевшая на меня девочка. — Простите…

Она вынырнула из-за угла, а мне лишь чудом удалось в последний момент сдержаться и не засандалить ей кулаком между глаз. Благо с реакцией всё-таки у меня было в порядке. Мозг успел обработать информацию, что это не враг, а обычная студентка.

Она ещё раз извинилась, и я заметил, что девушка застёгивает верхние пуговицы блузки. Юбку она тоже поправила, хотя уже чисто инстинктивно, а не потому, что с той было что-то не так.

Я проводил барышню взглядом, понимая, что только что произошло. Заглянул за стеллаж и увидел парня, застёгивавшего ремень брюк. Он самодовольно мне подмигнул и горделивой походкой прошёл мимо меня.

— Снимите номер! — как старый ворчливый дед бросил ему вслед.

Нет, меня не возмутило произошедшее, я и сам порой в университете предавался разным забавам, однако меру знал, и поэтому ни разу не осквернял храм знаний.

— Сняли бы, если б не надзиратели, — отшутился он, и мне оставалось лишь пожать плечами и на мгновение задержать взгляд на белом кружевном лифчике, закинутом в порыве страсти на край стеллажа и столь неосторожно забытом в спешке.

Сборнику легенд, найденному двумя проходами дальше, я обрадовался так, словно это был первый «Плейбой», притащенный другом в школу, который мы разглядывали между уроками за лестницей.

Ухватив свою «прелесть», вернулся на место. Увесистый томик, в отличие от «Зова Чистоты» был полностью читабельным и в хорошем переиздании. Это, конечно же, была не та самая книга с полки душителя, а её переиздание, но это меня вполне устраивало.

Легенды, описывавшие сотворение мира, чем-то походили одна на другую. Было даже что-то похожее на описание Большого взрыва, но несущее в себе «искру Творца». Дальше было ещё интереснее. Легенды о Печатях, как оказалось, существовали и раньше, однако описывали не способности Героев, а типы миров.

Я сел удобнее, пододвигая книгу ближе.

'И простёрлась длань Творца над струнами жизни, и рассыпались по ним миры. И был каждый палец длани обрамлён Печатью, имевшей структуру особую. Там, где струн коснулся палец с Печатью Силы, образовались миры простейшие. Жизнь там проросла покорная, подчинённая простым инстинктам. Грубая сила определяла, где чьё место и кто кому в услужении. Но не хватило тем мирам… и развивались они последовательно, но слабо. Не было в струнах тех колебаний значительных. Не было ни всплесков, ни энергии для развития,… лишь гудение да волны ровные.

Слово «энергии» было под звёздочкой, и в примечании указывалось на «божественную силу», на «искру творения» и подобные аналогии. А под взятыми в треугольные скобки многоточиями скрывался утраченный текст. К нему тоже давался авторский комментарий, но я не стал углубляться, потому что всё сводилось примерно к тому же — божественной воле, силе и актам творения.

Там, где коснулся палец с Печатью Тела, жизнь проросла глубже, переплетаясь, цветя и радуя очи Творца. Ветвилась и преображалась, но всё равно не имея всплесков, потому что не хватало миру энергии для зарождения жизни разумной. Пределом для существ стали инстинкты. Они же — законом.

Зато там, где струн коснулся палец, обрамлённый Печатью Разума, зародилась жизнь, ветвясь и приумножаясь. Много витков прошла она, прежде чем главенствовать средь живого начал разум, войдя в борьбу с инстинктами, то проигрывая, то побеждая.

А там, где Печать Потока простёрлась — разум дошёл до высот невиданных. Всякий, наделённый разумом, жаждал уподобиться Творцу, мир создавшему.

И лишь там, где коснулся перст с Печатью Хаоса, развилась жизнь разумная, но напитанная такой силой, что Творцу пришлось ограничить искру любви своей. Не было равных существам тем по силе желания Творцу соответствовать. Но были они совсем юными и горячими, поэтому в стремлениях могли быть неумеренны.

И не пожалел Творец, что унял огонь в сердцах пламенных, держа мир тот в ладонях любящих. Ибо только под властью Хаоса могли существа те мирам остальным дать искру для витка новой жизни или искру для пожара испепеляющего. И лишь Творцу известно, когда дрогнет струна под Печатью Хаоса и заставит все остальные струны подобно себе звучать пронзительно, будь то ради развития или разрушения.

Я раза четыре перечитал несколько коротких абзацев, пытаясь уложить в голове мысль, заложенную в легенду. Одно было ясно наверняка — здесь описывался принцип устройства и развития миров. Судя по всему, под Печатью Силы были созданы простые миры. Наверное, одни из тех, откуда приходили насекомыши. Существа простые, живущие по принципу «кто сильнее, тот и батька».

Дальше под Печатью тела, возможно, образовались миры, где существовали огнедышащие кролики. Те вроде и разумом обладают, но порой и инстинктам проигрывают. Так что прогнать их не составило труда.

Под Печатью Разума, вероятнее всего, жизнь развилась до разумной, может быть, люди или человекоподобные. Или же, например, остроклыки. Чем не разумные существа? Вполне себе. Благородные и башковитые. Хотя, возможно, речь о каких-нибудь неандертальцах.

Под печатью Потока уже, скорее всего, миры, похожие на этот. Новый закон, где правят не инстинкты, а Разум и желание уподобиться Творцу. Если любой процесс создания чего-либо считать созидательным, то каждый человек творец в той или иной мере. Даже если просто создаёт модельку аэроплана из бумаги, которую другой такой творец предварительно просчитал и разметил в массовом масштабе.

И в целом до этого момента всё было понятно. Но что мир Хаоса, откуда исходит угроза для других миров? Этот момент заставил серьёзно задумать. Не мог не отметить, что существа из разломов тоже появлялись в таком порядке, если верить новостным сводкам. Сначала появлялись простейшие вторженцы — жуки, пауки, сороконожки. Не такие, как здесь, а более прокачанные, но всё-таки далеко не человекоподобные и даже неравные другим животным. А потом уже полезли огнедышащие зайцекроли, гипнотизирующие птицы и скачущие во времени и пространстве «барабашки». Но, к счастью, пока ни одного человека. Не считая, конечно, меня.

Кое-как уложив прочитанное в голове, вернулся к книге, пробегая по диагонали. После легенд о сотворении мира, шли философские теории о законах жизни. Несколько переложений правила «бумеранга», аналог «кармических законов» и классическое библейские «какой мерой меряете, такой и вам отмеряно будет».

— Простите… — окликнула меня девушка, нависшая над столом, которую я бы ни за что не заметил, увлёкшись текстом. — Мне очень неловко отвлекать…

Та самая проказница, которая не так давно налетела на меня меж стеллажей, сейчас стояла и переминалась с ноги на ногу, краснея и будто бы даже флиртуя.