Самозванец. Тетралогия

Оба советника подобрались. Впервые за все время Миэльс поинтересовался их мнением.

– Продолжать обороняться, но одновременно контратаковать, – ответил Толер.

Ненор кивнул.

– У нас еще достаточно солдат и ишибов, чтобы нанести существенный вред армии самозванца. А лучше всего – уничтожить ее обоз. Я слышал, что у них там есть чем поживиться.

– Еще можно попробовать заручиться поддержкой Томола и Кманта, наших недавних противников, – добавил Зетен. – Если нам удастся убедить их, что к трону рвется именно самозванец, то они окажут помощь.

– А что они попросят взамен? – насторожился Миэльс.

– Что бы ни попросили, твое величество, лучше с ними согласиться, – сказал Толер. – Так мы потеряем лишь что-то малое, а в противном случае можем потерять все.

– Как все? – не понял король. – Ты хочешь сказать, что мы не сможем победить в схватке с самозванцем?

Что-то в голосе Миэльса насторожило Толера.

– Конечно, мы победим! – воскликнул он, пытаясь придать своему голосу уверенность. – Но есть, есть небольшой шанс… очень маленький, что нам сильно не повезет. В этом случае помощь союзников будет неоценима.

– Ладно. Поговорим с ними, – нехотя согласился король. – Однако пусть на многое не рассчитывают.

Миэльс и его советники даже не подозревали, что с Томолом и Кмантом уже велись переговоры от имени Ранига. И эти переговоры блестяще провели Михаил и Иашт.

После первого дня штурма, когда принц хотел отвести солдат от стен Парма в направлении приближавшегося обоза, один из постов доложил, что задержаны странные личности в сопровождении охраны. Эти личности направлялись в столицу и очень удивились, узнав, что она в осаде. Их было двое – тагга Кепат Ицук и уру Дыкон Бурен. Послы Томола и Кманта.

– Интересно, – сказал Ферен, – что будем с ними делать? С формальной точки зрения, между нашими странами мир. Отпустим?

– Зачем же? – произнес Комен. – Им можно найти применение. Уверен, что его высочество размышляет как раз об этом. Посмотри на его сосредоточенное лицо.

Михаил действительно усиленно думал, как можно использовать пленников. И мысли приходили в голову разные. Начиная с того, чтобы убедить их ни в коем случае не оказывать поддержки Миэльсу, и заканчивая тем, чтобы оказать помощь ему, принцу.

– Так что, твое высочество, – спросил Ронел, – привести их? Неудобно все-таки: такие важные персоны, а находятся с солдатами.

Ферен-старший всегда и во всем следовал устоявшимся традициям.

– Пойди и поговори с ними минут десять. А потом веди сюда. Будем вместе допрашивать пленного. Да, и подайте мне мой сундучок.

Принц носил этот сундучок с собой почти всегда с тех пор, как приобрел его еще в Зарре. Разумеется, он не всегда сам держал его в руках, но, как правило, отдавал одному из доверенных лиц, находившихся поблизости.

– Какого пленного? – удивился Ронел. – У нас не пленный, а пленные. Их двое и еще охрана.

– Нет, ты не совсем меня понял, – сказал Михаил. – Послы Томола и Кманта – наши гости. А пленный у нас один. Вот он стоит.

– Где?

– Вот же. Наш пленный – Иашт.

Все присутствующие воззрились на принца. Особенно удивлен был сам Иашт.

– Почему это я пленный? – спросил он.

– Ты не просто пленный, – ответил Михаил, – а очень ценный пленный. Захваченный недавно. Приближенный Миэльса. Который в курсе всех его планов. Несущий с собой важное письмо к императору Фегрида.

На подвижном лице ишиба удивление начало медленно сменяться пониманием.

Принц покопался в сундучке, выуживая нужный свиток. Скажем прямо, излишне любознательный человек, заглянувший в этот сундук, был бы удивлен не только обилием свитков, хранящихся там, но также их содержанием. То, что утверждалось в одном свитке, нередко полностью опровергалось в другом. Михаил заготовил тексты почти на все случаи жизни. Эти тексты были заботливо скреплены личной печатью ти короля Миэльса.

– Так что ступай, Ферен. Конечно, не обманывай их, не нужно лгать. Скажи, что принц приглашает к себе. И что у принца есть пленный. Это будет абсолютной правдой: раз я назвал Иашта пленным, значит, он им и является.

Ронел удалился, ошарашенно покачивая головой. Он еще не до конца понял, что затевается. Не поняли этого и многие другие. А вот Иашт, Комен и Йонер догадались очень быстро. Они улыбались.

– Так в чем я должен признаваться? – поинтересовался Иашт.

– Во-первых, что Миэльс испытывает к тебе глубокое доверие и делится всеми планами. А во-вторых, что он собирается после того, как покончит со мной, законным принцем, разорвать мирный договор с Томолом и Кмантом. А в-третьих, и это главное, за тебя много скажет вот этот свиток. В нем уважаемый всеми нами Миэльс предлагает совершенно бесстыдную сделку императору Фегрида. Как нехорошо с его стороны.

– Примерно так я и думал, – улыбнулся командир ишибов-разведчиков.

Очень трудно сказать, о чем подумали остальные приближенные принца, но Иашт уже точно знал, что Михаил располагает возможностью подделывать отпечатки истинной ти. Кого-нибудь другого это могло навести на мысль о том, что таланты принца этим не ограничиваются, а также о том, что с такими способностями любой может попробовать выдать себя за кого угодно. Но Иашт так не думал. Когда он узнал, что принц собирается отменять рабство, то это решило все. Ишибу стало безразлично и происхождение претендента на престол, и его странный аб, и необычное поведение. Политические воззрения принца и отношение к своим соратникам полностью оправдывали его в глазах Иашта. Ишиб был простым человеком, рожденным невольницей и получившим дворянство лишь благодаря своему абу. Дворянская честь, голубая кровь и тому подобное представлялись ему не более чем предрассудками.

Когда задержанные послы прибыли, Иашт уже примерно представлял себе, что и как будет говорить.

Тагга Кепат Ицук, представитель Томола, был солидным мужчиной среднего роста. Его отличало красное, до багровости, испитое лицо, из-за чего он иногда даже пользовался пудрой, чтобы скрыть сей дефект внешности.

Уру Дыкон Бурен, посол Кманта, напротив, был бледен лицом, что наводило на мысли о какой-то болезни, если бы Дыкон не носил традиционный для ишибов халат. У него был аб. Не большой, но и не маленький. Вполне достаточный для того, чтобы его уважали как ишиба, и недостаточный, чтобы претендовать на независимость.

Подойдя поближе к принцу, уру Бурен остановился, пораженный. Впрочем, так случалось со всеми ишибами при первом знакомстве с абом Михаила.

– Подходите, господа, – приветливо взмахнул рукой молодой человек.

Ицук приблизился решительно, а Бурен – с небольшой опаской.

– Твое высочество, – поклонились оба.

Они следовали этикету. Во-первых, человек, называющий себя принцем, заговорил первым. А во-вторых, если принца поддерживало такое количество дворян и ишибов, то вряд ли он был самозванцем.