Самозванка

К доктору подошел старший Хардинг:

— Вы ни слова не сказали о состоянии моего сына. Насколько серьезна его рана? — Лицо графа было землистого цвета. За последний час он, казалось, состарился лет на десять.

— Мне не хотелось бы обнадеживать вас, граф, — мрачно ответил доктор. — Рана чрезвычайно серьезна. У вашего сына перелом позвоночника. Я намерен послать в клинику за своими ассистентами и распорядиться, чтобы они привезли с собой необходимое медицинское оборудование. Операция продлится всю ночь. Если к вечеру завтрашнего дня состояние лорда Фарлея стабилизируется, мы сможем перевезти больного в ваш дом. После этого начнется долгий период выздоровления.

— Он останется жить? — строго спросил граф. — Я хочу знать правду.

— Ваш сын молод и, кажется, силен. Он получил сильный ушиб головы, но не это тревожит меня более всего. Угрозой здоровью является сломанный позвоночник. Ваш сын вынослив, и, я надеюсь, он выживет.

— Так мой сын не умрет?! — шепотом выкрикнула графиня.

— Я надеюсь, что он стойко перенесет операцию и победит болезнь, — спокойно ответил доктор. — Все преимущества на стороне молодого организма. Однако послеоперационный период будет сложным, и, возможно, — доктор откашлялся, — полного выздоровления не наступит.

Блэйк, казалось, нервничал больше всех.

— Больной может восстановить свое здоровье полностью, а может — лишь частично. Операции на позвоночнике отличаются большой сложностью. Даже если она будет проведена блестяще, мы не можем объективно оценить степень поражения спинного мозга. Повторяю, двигательная способность может восстановиться полностью, а может лишь частично.

— Каков самый печальный исход операции? — спросил граф.

— Если спинной мозг сильно поврежден, то возможен паралич, полный или частичный.

— Паралич? Полный или частичный? Что вы, черт возьми, имеете в виду? — Блэйк был вне себя.

Катарина, оставив Виолетту, бросилась к Блэйку и обняла его за плечи. Она плакала молча.

— Не могу в точности указать степень возможной обездвиженности, — ответил врач. — Он может быть парализован полностью с сохранением единственной функции — речи; он может сохранить подвижность верхней части тела; если произойдет чудо и спинной мозг окажется не поврежденным, Джон излечится полностью.

В библиотеке воцарилось мертвое молчание. Графиня закрыла лицо руками и стала всхлипывать. По лицу Виолетты потекли слезы, которые она не стала утирать. Ясно было одно: Джон будет здоров, если случится чудо.

Граф обнял свою супругу. Графиня рыдала, спрятав лицо на груди мужа.

Виолетта поймала на себе взгляд Блэйка, полный горьких обвинений. Не в силах вынести незаслуженного упрека, она выбежала из библиотеки.

Два дня спустя Блэйк сидел возле кровати Джона. Сквозь распахнутое окно спальни в комнату струились яркие солнечные лучи. Доктор Браман с двумя ассистентами оперировал Джона всю ночь. Вечером того же дня молодого человека перевезли в Хардинг-Хаус. Время от времени Джон просыпался, но никого не узнавал.

Блэйк не отходил от брата. Он пристально всматривался в лицо Джона. Даже сквозь двухдневную щетину проступала безжизненная бледность. Блэйк почти не сомневался в том, что Джон полностью преодолеет свой недуг. Всем сердцем он желал брату выздоровления.

Время от времени молодой лорд вспоминал о Виолетте, и всякий раз на него накатывала волна злобы и раздражения.

Дверь в спальню Джона тихонько отворилась, и в комнату скользнула Катарина. Она устроилась на кровати в ногах больного. Едва улыбнувшись Блэйку, девушка погрузилась в созерцание Джона.

Катарина выглядела очень уставшей. Под глазами ее лежали темные тени, спутники тревоги и недосыпания. Она не покинула Хардинг-Хаус и упорно несла вахту возле Джона наравне с его родными. Блэйк вспомнил, что Катарину поселили в одной из комнат для гостей на третьем этаже.

— Пару часов назад он открыл глаза и посмотрел на меня, — тихо сообщил Блэйк девушке. В кладбищенской тишине спальни голос его прозвучал неожиданно громко.

— Он узнал тебя?

— Надеюсь, но не уверен. Он смотрел мне в глаза не более минуты.

На глаза Катарины навернулись слезы, она поднесла руку Джона к губам и поцеловала ее. Потом она положила безжизненную кисть себе на колено и замерла. Блэйк в сотый раз принялся внушать себе, что Джон непременно выздоровеет. У него просто нет другого выхода. Он наклонился и запечатлел на лбу Джона, чуть ниже края повязки, поцелуй. Блэйк прикасался к брату нежно, как к маленькому ребенку.

Джон вздохнул. Катарина и Блэйк напряглись.

Джон приподнял веки и устремил взгляд на Катарину. Неожиданно он улыбнулся.

— Привет, — раздался голос Джона. — Это просто возмутительно, что юная леди находится в спальне джентльмена, более того — прямо у него в постели.

Слова слетали с его уст небрежно, словно он выходил из состояния тяжелого похмелья.

Катарина прижала руки к груди, слезы закапали прямо ей на подол.

— Не означает ли твое появление в моей спальне, что я должен поступить как порядочный джентльмен?

Из глаз Катарины безостановочно текли слезы. Даже у Блэйка глаза стали влажными. Джон с удивлением взглянул на брата:

— Что это вы вздумали реветь вдвоем? — Улыбка его внезапно потухла. — Я что, пьян? Я чувствую себя как после хорошей попойки. Что происходит?

— Тебе ввели большую дозу морфия, ты и должен так себя чувствовать, — утешил брата Блэйк.

— Морфия? — переспросил Джон. — У меня такое ощущение, словно я плаваю. Я вижу кровать, но совершенно ее не чувствую.

— Не волнуйся. Скажи лучше, ты хорошо помнишь, что случилось?

Джон беспомощно переводил взгляд с Катарины на брата и обратно.

— Боже милостивый! Да ведь… перила второго этажа рухнули, и мы с Фрэдом полетели вниз, в вестибюль!

— Да, — подтвердил Блэйк, — так оно и было на самом деле. Стэнхоуп скончался. Твое счастье, Джон, что ты остался в живых. Ты ударился головой, поэтому-то она и забинтована. Но ты также ударился позвоночником, и тебе делали операцию.

— У меня сломана спина? — Джон был потрясен.

— Не унывай. Ты уже на пути к выздоровлению. — Блэйк светился счастьем.