Самурай поневоле

– - Эй, ты! Ты ведь прикормыш стратега? Иди, позови его! Лорд желает лицезреть его пред своими очами, -- последнее слова самурай нарочито выделил.

Хендо будто застали врасплох. Мысли его спутались, он чуть было не поклонился самураю и еле удержался от этого. Да, всё верно, он ведь теперь был равным им. И такое поведение могло опозорить не только его, но и хозяина.

– - Ты онемел, что ли?!

Грубый смех быстро отрезвил бывшего крестьянина. Сказанные слова самурая услышали все. И по дороге к шатру стратега ему чудилось, что все взгляды были направлены на него. В каждом говоре ему чудилось имя своего господина.

Шатёр стратега выделялся размерами, если сравнивать с другими. Каждый шатёр был размещен по близости к другому. Но возле шатра Канске прорастало определенное пространство, люди желали держаться от него подальше.

Сердце Хендо невольно сжалось, его глаза не замечали прежде этого.

Замерев возле входа, он не решался заходить внутрь. Ведь никто не мог сказать наверняка, чем кончиться этот день для стратега.

– - Хендо, они послали тебя?

За пологом стоял Канске, одетый в церемониальное кимоно с гербом клана Такеды. Ни голосом, ни видом стратег не выдавал озабоченность.

– - Да. Вас ждут...

От волнения голос Хендо прозвучал хрипло. Канске, подойдя, по дружески хлопнул по плечу бывшего крестьянина и промолвил:

– - Не стоит заставлять госпожу ждать. Ну, пойдём, что ли.

Дорога до главного шатра заняла не долго времени. Весь путь Хендо старался держаться на шаг позади стратега.

Воины в лагере, видя их, провожали взглядами. Стоило им отдалится на несколько шагов, как за их спинами уже вовсю судачили.

Если же Хендо негодовал от поведение воинов, то Канске не обращал на них внимания. Пытаясь понять отчего стратег не терял присутствия духа, Хендо невольно пришел к выводу, что Канске уже свыкнулся с неизбежным и старался сохранить лицо перед кончиной.

Это открытие ошеломило его.

Ему всегда казалось, что в смертный час таких необычных людей сама природа должна преобразовать, бросая молнии и ревя ветрами. Но ничего подобного не наблюдалось. Небо было ясным, и не предвещало никаких изменений.

Миру было всё равно, кто умрет в этот день, а кто -- нет. И от этого на сердце становилось грустно.

– - Хендо, здесь нам с тобой придётся распрощаться.

Загруженный невеселыми мыслями, бывший крестьянин не заметил, как они подошли к шатру лорда. Возле входа невозмутимо стояли охранные самураи.

– - Я буду ждать Вас здесь...

– - Ну что ж, воля твоя, -- хоть стратег пытался сказать эти слова отдалённо, его все же задела преданность новоявленного самурая.

Последнее время Канске старался держаться подальше от людей, от чужих глаз. Ему казалось, что он окружён одними врагами, которые скалились смотря на него.

Сегодня возле шатра Харуны не было представителей других кланов. Но не от того, что они пожалели его. Вовсе нет, эти стервятники уже долгое время вьются возле лорда, клянча для своих родов продвижение по службе.

Последний раз бросив взгляд на лагерь и одобрительно улыбнувшись, ожидающему его Хендо, Канске вошёл в шатер.

Внутри было сумрачно и прохладно. Такой контраст сразу бросался в глаза, так как за шатром всё было иначе.

Заметив Харуну, сидящую на возвышенном месте, парень быстро уселся напротив. Девушка лениво наблюдала за ним, оперев руку на подлокотник. На ней была надета легкая накидка, еле скрывавшая фигуру.

Что и говорить, за последний год Харуна сильно изменилась. Канске невольно усмехнулся. Сколько раз он представлял их первую встречу, прорисовывал каждый момент, каждое слово. Но реальность, как всегда, была красочной и совершенно другой, нежели ожидание.

– - Забавно штука жизнь, не правда ли?..

За этими словами скрывалась многое. Никто из них не мог предположить, что судьба выкинет подобный трюк.

Вопрос Харуны не требовал ответа. В этом не было нужды, и стратег лишь молча кивнул, подтверждая.

– - Ты знаешь, что тебя ждет?

Голос девушки был сух. В нём не было и тени эмоции.

– - Да.

– - Просвети же меня...

– - За поражение в битве при Уедахара и за временное присоединение к врагам, я должен совершить сеппуку.

Канске мог обмануть любого, но только не Харуну.

Под городом Тоичи погибло немало воинов Такеды. Их кровь и смерть генералов Амари и Итагаки всё ещё тяжким грузом висели на его шее. Ведь должность стратега, как и любая другая, была не только возможностью и привилегией, но, также, огромной ответственностью...

– - Продолжай.

По велению госпожи, Канске продолжил излагать своё видения событий. Девушка слушала в пол уха, сказанные слова стратега не открыли ей ничего нового.

– - Всё верно. Я отправила твоих вассалов подальше, чтобы пресечь смуту. Я также не приглашала тебя к себе лишь потому, что не хотела видеть тебя...

Девушка говорила чистую правду. С того дня, как Канске прибыл в лагерь прошло немало времени. Каждый раз Харуна находила в себе силы, чтобы побороть желание. Она желала и в то же время боялась встречи с Канске. Эта слабость могла отразиться на её пути, на пути становления лордом.

Встав на ноги, Харуна не спеша подошла к парню.

– - Честь самурая требует от тебя совершение сеппуку. Но я могу спасти тебя. Тебе лишь стоит попросить...

На последнем слове, Харуна присела перед парнем. Лишь теперь, эти двое могли полностью рассмотреть друг друга.

Пока Канске обдумывал что сказать, девушка рассматривала его лицо. Первое, на что обратила внимание Харуна, это глаза парня. Они были выразительными и широкими, если сравнивать с глазами жителями Каи. В полутьме его глаза казались абсолютно черными. Легкая щетина и беспорядочно сложенные в хвостик волосы так отличались от его прежнего облика. То ли из-за щетины, то ли из-за седых волос девушка вдруг поняла, что парень стал выглядеть старше.

Окинув его взглядом, она пришла к выводу, что дело было скорее в его манере держаться. От него исходила уверенность, словно он возмужал.

Прежде, он казался человеком легкомысленным и не знавшим, что такое тяжелый труд.

– - Ты хочешь, чтобы я просил тебя даровать мне жизнь?

– - Да.

– - Думаю, лучше не затягивать с сеппуку. Я буду признателен, если ты будешь моим ассистентом и отрубишь мне голову. Признаться, я боюсь, что другой умышленно продлит мне агонию...

Опасение Канске были не напрасны. Многие могли намеренно воспользоваться ситуацией, чтобы отыграться за прошлые обиды.