Самые лучшие девочки (сборник)

– Мы никому не должны сообщать о пропаже пришельца, – сказал решительный академик Гаврилов, – чтобы не допустить скандалов в прессе.

– И чтобы нас не лишили премии, – добавил профессор Пузырёв.

– А то и вовсе зарплаты! – вставил своё веское слово лаборант Кузиков. – Я и так в дырявых ботинках хожу.

– Значит, продолжаем исследования, – сказал Гаврилов. – Вы, профессор Пузырёв, садитесь и пишите отчёт о сегодняшней проделанной работе. Вы, лаборант Кузиков, немедленно вылетайте во Владивосток, в военный дельфинарий, и там устанавливайте связь с дрессировщиками дельфинов. Будете набираться у них контактного опыта.

Он осмотрел свой Учёный совет и продолжил:

– А вы, дядя Коля Спиглазов, получаете пять батонов колбасы и обходите всех местных жителей с целью выведать, не возникал ли где-либо в посёлке наш инопланетный Камнегрыз.

– Пять батонов будет мало, – сказал опытный дядя Коля. – Пока их всех обойдёшь!

– Вы же знаете, какое сейчас время, – ответил академик. – На науку денег не дают. Сэкономите на десерте.

– А если снова приедет президент, – спросил боязливый лаборант Кузиков, – и скажет: «Где же ваш знаменитый Кремнегрыз?» – что мы ответим?

– А то! – ответил профессор Пузырёв. – «Ох, вы знаете, он только что был здесь. Он сейчас в другом измерении. Он переместился. С ним это часто бывает».

И он уселся за папин письменный стол на первом этаже, чтобы писать отчёт о проделанной сегодня работе.

Глава тринадцатая Катя, папа, Камнегрыз

– Ну, хорошо, – говорил папа. – Пролежит он ещё два дня у тебя под кроватью, а потом помрёт. Ты же сама говоришь, что ему нужно солнце.

– Не помрёт, – спорила Катя. – У нас есть кварцевая лампа.

– Слушай, – сказал тогда папа, – а давай разместим его в теплице. Там и обогрев есть, и солнца много. И учёные его не увидят.

Крыша и стены в папиной теплице были покрыты специальной оборонной плёнкой и пропускали свет только в одну сторону. Папина теплица с внешней стороны сверкала, как зеркальная.

– Класс! – сказала Катя и сразу потащила Камнегрыза из-под кровати.

Обычно послушный Камнегрыз вдруг упёрся. И был прав, потому что в комнату залетел лаборант Кузиков.

– Ой, дайте соли! У нас эксперимент не идёт!

Эксперимент и правда не шёл. У них на обед было много огурцов из клязьминского растениеводства, а соли не было.

Получив соль, Кузиков удалился.

Тогда Камнегрыз вылез.

– Смотри, папа, – сказала Катя. – Он их мысли читает.

– Или у него обоняние хорошее, – предположил папа, – как у собак.

Катя взяла Камнегрыза за край и короткими перебежками протащила его в теплицу.

Место оказалось самым удачным. Учёные снаружи его не видели. А внутри уютно – сколько хочешь тепла и солнца.

Теплица была для Камнегрыза – как санаторий для членов правительства.

А когда солнце уходило, Камнегрыз ползком заходил в Катин маленький домик, и они с Катей как будто о чём-то шушукались нос к носу.

Глава четырнадцатая Командировка лаборанта Кузикова

Лаборант Кузиков получил командировочное удостоверение, деньги на билет до Владивостока и никуда не поехал.

Что он, дурачок какой? Зачем лететь во Владивосток учиться контактному опыту, когда у них на Бакунинской свой дельфинарий открыли. И там работают четыре дрессировщика, один другого умнее.

Кузиков сначала установил контакт с дрессировщиками. Он стал водить одного из них обедать в ближайшее кафе.

Дрессировщик говорил, а лаборант Кузиков внимательно слушал.

– Контакт с новым экземпляром начинается с пищевых продуктов. Сначала перед дельфином кладут десять разнопородных рыб. И смотрят, какую породу он предпочитает: треску, севрюгу или кефаль. Допустим, это кефаль. Понимаешь?

– Допустим, это кефаль, – понимал Кузиков.

– Тогда начинается вторая часть контакта. Выясняется – какого размера требуется кефаль. И какая кефаль предпочитается – сырая или варёная. Допустим, сырая.

– Предположим, – допускал лаборант.

– С этого момента и начинается контакт. Ты кричишь ему: «Вася, Вася!» – и бросаешь кефаль. Он приплывает, ест её два кило – и вы уже в контакте. Он – твой друг.

– Ну, а как вы с ним разговариваете?

– Да никак!

– Ну, вот ты говоришь ему: «Прыгай вверх!» Это как происходит?

– А вот так, – махнул рукою вверх дрессировщик. – И всё.

– А вниз?

– Вот так! – махнул дрессировщик рукою вниз.

– Значит, ты с ним вот так разговариваешь?

– Да никак я с ним не разговариваю. Я ему руками показываю.

– Это и есть язык жестов?

– Ага. И старший дрессировщик так говорит.

Тогда лаборант Кузиков познакомился со старшим дрессировщиком.

– Главное в нашей работе что? – спрашивал он Кузикова.

– Что? – спрашивал Кузиков.

– Душевность. Ведь если ты дельфина обидишь, он вообще есть отказывается. На внутреннее питание переходит.

– И что, ничего не ест?

– Ничего.

«Совсем как у нас, – подумал про себя Кузиков. – Это же ведь чистая голодовка протеста».

– А чем его обидеть можно?

– Да чем хочешь. Ударь его. Назови дураком. Подсунь вместо рыбы дохлую крысу.

– Зачем?

– Так, вроде шутки. Неделю потом надо с ним мириться.

– Но за такие вещи надо наказывать!

– Вот и наш главный тоже так говорит.

Главный дрессировщик говорил Кузикову так:

– Чужая жизнь, уважаемый гражданин, – потёмки. Ничего мы про неё не знаем. Ведь мы даже не знаем, какими нас видит дельфин.

– Как так?

– Может, он нас вообще не видит.

– Почему?

– Очень просто. Чтобы жить, ему нужно хорошо видеть рыбу. Вот он и видит первым делом треугольную голову и хвост. И хвать её посередине! А у нас – ни треугольной головы, ни хвоста.