Самые желанные женщины. От Нефертити до Софи Лорен и принцессы Дианы
Шрифт:
Так и случилось. Брак с Жаровым уже умирал: они оба страстно хотели детей, и все никак не получалось… И Целиковская вышла замуж за Алабяна. Уже в 1949 году у них родился сын Александр, которого сама Целиковская называла «своим главным мужчиной».
В это время Алабян попал в немилость: в присутствии всесильного Берии высказал несогласие с идеей строительства высоток в Москве. Алабян до этого год был в Америке и прекрасно понимал, что в СССР нет нужных технологий, к тому же он был убежден, что нормальное жилье гораздо важнее подобной показухи. Алабяна тут же освободили от всех должностей, лишили жилья. Он пришел домой и встал перед Люсей на колени: «Прости меня. Если бы я знал, что так случится, я никогда бы не посмел жениться на тебе».
Целиковская вывезла семью на себе: они скитались по знакомым, жили только на ее зарплату в 120 рублей. Все друзья, которые раньше постоянно толклись в доме Алабяна и Целиковской, отвернулись
Время, прожитое с Алабяном, было для Людмилы Васильевны и самым тяжелым, и самым счастливым. Позже она говорила: «Больше всех меня любил Жаров. А я больше всех любила Алабяна». Именно Алабян был отцом ее обожаемого сына. Ко времени жизни с Алабяном относится и крупнейшая удача Целиковской в кино: роль Ольги Дымовой в «Попрыгунье» Чехова.
Режиссер Самсон Самсонов задумал снимать этот фильм на основе одноименного спектакля Театра-студии киноактера. В нем играли Сергей Бондарчук, Владимир Дружников, Евгений Тетерин… Со стороны взяли только Целиковскую. Она, ранее игравшая только в одноплановых музыкальных комедиях, смогла создать сложный, неповторимый образ чеховской героини. На XVI Международном фестивале художественных фильмов в Венеции в 1955 году фильм «Попрыгунья» получил премию «Серебряный лев» и еще премию «Пазицетти», которую вручают итальянские критики лучшему зарубежному фильму. А в России у Целиковской спрашивали – как же она, раньше игравшая таких милых девушек, смогла сыграть такую ужасную женщину, развратную убийцу?
После смерти Алабяна Целиковской пришлось очень тяжело. В это время ее поддержал Юрий Петрович Любимов, ее партнер по театру. Он увлекся ею еще во время репетиций «Ромео и Джульетты», где Любимов и Целиковская играли главные роли. Премьера спектакля состоялась в 1957 году – кстати, с того времени Целиковская подружилась с гениальным русским поэтом Борисом Пастернаком, в чьем переводе шла пьеса. Пастернак обожал Целиковскую, при каждом ее появлении ликовал и устраивал бурные импровизации в стихах.
Уже в 1960 году Любимов переехал к Людмиле Васильевне. Он стал ее пятым мужем, она – его четвертой женой.
В 1963 году Юрий Любимов, преподававший в Щукинском училище, поставил со своими студентами спектакль «Добрый человек из Сезуана» по пьесе Бертольта Брехта. Спектакль имел невообразимый успех – тем более неожиданный, что труппа была еще непрофессиональная. Любимов, режиссер в то время малоизвестный, поразил всех необузданной фантазией и оригинальнейшей сценической техникой. Пресса дружно восторгалась спектаклем, все театралы Москвы считали своим долгом посетить его. Целиковская и Любимов решили, что студенческую труппу необходимо сохранить, превратив ее в коллектив профессионального театра. Тем более что как раз в это время расформировывали Московский театр драмы и комедии. Целиковская по старой дружбе уговорила посетить спектакль Анастаса Микояна. Тот рассказал о спектакле и его режиссере министру культуры Екатерине Фурцевой, та написала записку Суслову – и в феврале 1964 года Юрий Любимов был назначен главным режиссером Театра драмы и комедии на Таганской площади. На здешней сцене 23 апреля 1964 года представлением «Доброго человека из Сезуана» начал свою жизнь Театр на Таганке.
Людмила Целиковская во всем помогала мужу и новорожденному театру. Работы в кино не было совсем, в Вахтанговском театре она играла все меньше – и всю оставшуюся энергию она отдавала Театру на Таганке. Она участвовала во всех замыслах Любимова: советовала пьесы для постановки, делала инсценировки – как она их называла, болванки – понравившихся романов, написала текст для спектакля по Пушкину «Товарищ, верь!». Щедро делилась опытом с молодыми актерами, советовала, наставляла. В их квартире был своеобразный штаб, где рождались и обсуждались идеи и замыслы Любимова. Там бывали Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский, Юрий Трифонов и Борис Можаев, Владимир Высоцкий и Марина Влади. Целиковская была редкостной хозяйкой – гостеприимной, хлебосольной, превосходной кулинаркой. С Любимовым, которого все боялись, перед которым все трепетали,
она держала себя на равных, позволяя себе то, на что никто другой не осмелился бы и в мыслях. Однажды на каком-то обсуждении она так рассердилась на Любимова, что заявила ему во всеуслышание: «Юра, ты дурак!» Все затихли. Тогда она в задумчивости продолжила: «Нет, это громко сказано. Юра, ты гений».Любимов немного побаивался ее, ее неординарного ума, независимости и прямоты суждений, силы ее личности. В шутку он звал ее Циолковской и Генералом (кстати, самого Любимова в его театре звали Полковником). А она, как могла, создавала Любимову надежный тыл, оберегая его от идеологических обвинений и нападок чиновников. Своим громким именем она прикрывала Любимова от возможных неприятностей. Если было надо, звонила всем, вплоть до Брежнева, требовала и даже угрожала. Однажды, когда Любимова в очередной раз вызвали на ковер, она, изнервничавшись, позвонила туда. Попросив передать трубку Любимову, она громко, на весь кабинет, сказала: «Юрий! Перестань унижаться! Пошли его к чертовой матери и немедленно домой! По дороге купи бутылку можайского молока».
Из-за того, что Целиковская была женой опального Любимова, у нее начались проблемы: не звали в кино, стали меньше давать ролей в театре. Не давали очередных званий, несмотря на неоднократные представления театра. Она никогда ни в чем не упрекнула Любимова.
По всеобщему мнению, это была удивительно дружная, талантливая, веселая семья, увлеченная общим делом. Театру на Таганке – их общему детищу – они посвящали все свое время и силы. Они прожили вместе двадцать лет – и расстались в одночасье.
В 1978 году Любимов на гастролях театра в Венгрии сошелся со своей переводчицей, венгеркой Каталиной Конц. Целиковская тогда поехать с театром не смогла, но о происшедшем ей немедленно доложили. Говорят, что Любимов погуливал и раньше, но Целиковская делала вид, что ничего не замечает. Она была твердо уверена, что он от нее никогда не уйдет. Но в этот раз она его не простила.
В итоге Любимов женился на Каталине – они вместе до сих пор, – а Целиковская осталась одна.
С момента разрыва она ни разу не говорила о случившемся, даже не упоминала имени Любимова. Только однажды, уже перед смертью, сказала сыну: «Умирают даже камни. Чтобы жить с гением, нужно быть душечкой. Я же упрямая, со своим характером. Помню, однажды Любимов сказал: «Когда мы разойдемся, у тебя в доме будет праздник». Так и получилось. Праздник продолжается до сих пор».
Возможно, что Юрий Петрович просто устал от постоянного давления, пусть даже и с самыми лучшими намерениями, своей жены. Два настолько сильных характера редко уживаются вместе, а они прожили рядом двадцать лет…
Однажды он, проезжая мимо дома Целиковской, спросил: «Меня там сильно несут?» Ему ответили: «Тебя там и не вспоминают». Любимов надолго замолчал…
Целиковской было уже шестьдесят лет. Снова выходить замуж было уже поздно – хотя и в этом возрасте у Людмилы Васильевны были верные поклонники. Даже когда ей было семьдесят, она оставалась яркой, привлекательной женщиной, выглядевшей на двадцать лет моложе. Она посвятила себя семье – любимому сыну и появившемуся вскоре внуку, которого назвали в честь деда Каро. Она любила говорить: «Главное, что я сделала в жизни, – родила сына и построила для него и внуков дачу». И наконец-то ее пригласили в кино: в 1979 году режиссер Владимир Мотыль задумал снимать «Лес» Островского и выбрал Целиковскую на роль Гурмыжской. Снимали в усадьбе дочери Суворова. Узнав о том, что в усадьбу приедет сама Целиковская, две местные старушки с раннего утра стояли у дороги с огромными ведрами цветов, поджидая любимую актрису. Когда она приехала, они встали перед Целиковской на колени: «Люся, во время войны ты нас спасла. Нам нечего было есть, убивали наших друзей, но мы смотрели на тебя…»
Партнером Целиковской по фильму был совсем молодой тогда Станислав Садальский. Во время съемок он упал с большой высоты и сильно расшибся. Прибывшие врачи решили везти его в местную больницу. Примчавшаяся Целиковская наорала на врачей и добилась того, чтобы Садальского отвезли в Институт Склифосовского. Там она настояла, чтобы вызвали лучших врачей, которые обнаружили, что Садальский отбил себе почки и печень. Что было бы, если бы его оставили в деревне, не знает никто.
Целиковская сыграла свою роль на высочайшем уровне, словно вложив в ее исполнение все то, что не понадобилось за долгие годы простоя. Но фильм запретили: начальство посчитало, что в картине слишком много перекличек с реальностью. Целиковская бросилась в бой – пошла по инстанциям требовать, чтобы фильм выпустили на экраны. Эта была ее лучшая роль, первая за многие годы, и было неимоверно тяжело смириться с тем, что фильм никто не увидит. Но все было тщетно – это поколение чиновников уже не испытывало никакого почтения ни к имени Целиковской, ни к ее годам и званиям. Даже пригрозили, что следующего звания она не получит. Фильм выпустили в прокат только в 1987 году.