Самые знаменитые влюбленные

Но такая жизнь – на два города, две страны, две системы, наконец, была невероятно трудной для них обоих. Сначала Влади при каждом удобном случае летит в Москву. Это потом, позже, когда Высоцкий получил квартиру на Малой Грузинской, их московский быт как-то устроился. А поначалу – «он зарабатывал двести рублей в месяц как первый актер «Таганки». Я только и делала, что привозила на себе как… кто-то, который на себя все… грузчик! И вещи, и одежду, и посуду…. все в Россию. Тогда вообще там не было ничего».

Марина трогательно, как-то по-матерински пыталась заботиться о Владимире. Александр Митта: «Она, конечно, была его ангелом-хранителем. Она спасала его от многих сложностей жизни… Приезжает из Парижа молодая женщина, с двумя детьми под мышкой; один все время где-то что-то отвинчивает, второй носится, как кусок ртути, – он сразу всюду, во всех комнатах, на полу, на потолке, на балконе, во дворе. Когда второго выпускали во двор, чтобы он научился русскому языку, через два часа все дети во дворе начинали кричать по-французски…

И Марина, спокойная, невозмутимая, сидит в этом бушующем маленьком мире. Появляется Володя со своими проблемами и неприятностями. Она и этого успокаивает».

И подарки, включая тот самый «Мерседес»(и еще три машины: «Я люблю дарить. И потом, у меня были средства»), – это тоже от материнских чувств. Так мать задаривает позднего, долгожданного сына, не замечая, что балует его. Высоцкий, конечно, ребенком не был. Он был мужем и отцом. Как мог, заботился о ее сыновьях. Младшего – Володьку – после неудачной операции в Париже устроил в одну из лучших детских клиник Москвы к знаменитому хирургу Станиславу Долецкому. В другой их приезд в Москву попросил Алексея Штурмина, основателя московской школы карате, позаниматься с Володей.

Потом, когда из-за болезни матери Марина уже не могла прилетать в Москву («мы знали расписание рейсов наизусть»), Высоцкий буквально выбивает себе разрешение на выезды во Францию, как бы сказали сейчас, «в облегченном визовом режиме». Ему разрешили подавать документы (характеристики и анкеты) только один раз в год, а «все последующие поездки должны разрешаться Высоцкому B.C. по его заявлению произвольной формы…». Он даже подписал специальный договор с «Аэрофлотом» – 50 %-ная скидка на билеты в обмен на концерты для трудового коллектива.

Парижская жизнь – и возможность быть рядом с любимой женщиной – немного ослабляет эту натянутую пружину жизни Высоцкого. Хотя поначалу европейская сытость и благополучие едва не сыграли с ним дурную шутку. Он почувствовал себя не в своей тарелке – никому не нужным. И… перестал писать. Ну не мог он быть поэтом и буржуа одновременно. Во всяком случае, на родине буржуа – все-таки и в Москве к этому времени Высоцкий не бедствовал. Начали выходить его пластинки, его приглашали на все более существенные роли в кино, «кухонные» концерты приносили очень неплохие деньги, хотя ни одного «афишного» концерта в СССР Высоцкий так и не сыграл.

Впрочем, постепенно все наладилось. Баллады к «Робин Гуду» Высоцкий написал именно во Франции. А разлуки с Мариной и бесконечные звонки по телефону вылились в одну из лучших его песен – «07». Хотя, конечно, лучшая песня Высоцкого у каждого – своя.

Но любовь потребовала с Марины и Владимира полной мерой. «Разлук и расстояний», как в одной из самых знаменитых его баллад, хотя ни они, ни даже бюрократы разного рода не были главными врагами Высоцкого и Влади.

С этим врагом они столкнулись почти сразу после того, как стали близки. Высоцкий сорвался во время Московского кинофестиваля 1969 года. Повод был вроде пустячный – его не пустил в автобус с иностранными артистами бдительный контролер, оторвав от Марины. Владимир остался один на тротуаре. И запил.

Вечером того же дня Марина Влади только под угрозой международного скандала заставила бригаду «Скорой» забрать Высоцкого, у которого горлом шла кровь, в больницу. Она шестнадцать часов прождала в коридоре, прежде чем вышедший к ней врач устало сказал: «Если бы вы привезли его на несколько минут позже, он бы умер».

Ей не раз и не два придется снова спасать возлюбленного. Где бы ни находилась – в Париже, Москве, – она бросала все дела и мчалась туда, где Владимир «входил в пике». Об этом Влади пишет в своей книге: «А иногда мне звонят из другого города, откуда-нибудь из дальнего уголка Сибири или из порта, где стоит корабль, на котором ты оказался. Если, несмотря на то что я – иностранка, мне туда можно приехать, я еду. Если нет – я жду, пока твои приятели привезут тебя. И вот тогда начинается самое трудное: я запираюсь с тобой дома, чтобы отнять тебя от бутылки».

Но потом к водке добавляется еще и морфий. К старой болезни прибавится новая – еще более страшная и неизлечимая.

В 1977 году Высоцкого положили в Институт Склифосовского. Положение его было настолько серьезным, что он не узнал приехавшую жену. Доктора сказали ей, что если Высоцкий еще раз «сорвется» подобным образом и не умрет, то на всю жизнь останется умственно неполноценным человеком.

Он сорвался меньше чем через год – во время зимних гастролей «Таганки» во Франции. Пропал накануне спектакля. Его нашли ночью, а на следующий день он должен был играть Гамлета. Врачи сказали, что этого делать нельзя – сердце не выдержит. Но он вышел на сцену. В промежутках между выходами его снова рвало кровью. Где-то на сцене, обряженный во что-то подходящее, старался не попадать актерам под ноги настоящий врач, готовый вынести Высоцкого за кулисы, если тот рухнет посреди спектакля. Юрий Любимов потом говорил, что так Высоцкий не играл никогда: «Сил у него уже не было, запой сказался, поэтому он играл сухо, без вольтажей и прочих штук – божественно играл он».

Между тем отношения Высоцкого и Влади заметно ухудшились. На смену любви и искренности, которые были характерны для них обоих в первые годы супружества, пришли усталость и раздражение от общения друг с другом. Но Марина все равно остается его ангелом: «Тобой и Господом храним…»

30 мая 1980 года Марина Влади, узнав о том, что Высоцкий принимает наркотики, забирает его на юг Франции, в домик своей сестры. Но уже 11 июня он улетает в Москву. 23 июля звонит Марине, говорит, что «завязал», что скоро они вновь увидятся и он уже купил билет на 29 июля.

Ранним утром 25 июля Владимир Высоцкий умирает.

Первая и последняя заметка о его смерти вышла в «Вечерней Москве» – в столице шла Олимпиада, власти не хотели омрачать праздник мира и спорта. Но прощаться с ним пришла, казалось, вся Москва.

Удивительно, но рядом с Высоцким некого поставить. В нем китчевый антураж советских семидесятых был смешан с актерской харизмой совершенно неотразимым для современников образом – отец-военный, жена-француженка, блатные шансоны, «Мерседес»… И фарцовщик, и поэт. И номенклатура, и диссидент. Идеальное сочетание, которого не было у других народных любимцев – Никулина, Папанова, Галича, Визбора, Окуджавы, Северного. Появления такого вот Высоцкого требовали советские реалии, и действительно, его жизнь можно назвать исполненной миссией. Он спел и сыграл, когда это было нужно. И ушел накануне перемен, которые просто не оставляли для него места.

А Марине Влади остался только сон: «Мы с Володей ходим тут где-то, в прекрасном лесу, осенью, когда все очень красиво, тепло. Мы ходим и летаем в то же время. Это жутко приятно. И жутко, когда просыпаешься: жизнь совсем другая, нет Володи уже… Он часто возвращается ко мне, этот сон. Раз десять или пятнадцать это было… Теперь уже я знаю, что мне снится сон. И еще другой сон, что я встречаю его, а он вовсе не умер, постарел, правда».

Джон Леннон и Йоко Оно: дайте миру шанс