Самый долгий рейс

Пассажиры недовольно загалдели, словно стая голодных птенцов. Они выкрикивали бранные слова, спорили друг с другом, теснее обступая капитана Рассела и второго пилота Риццо.

Трудно было сказать, что переживали стюардессы, что творилось у них в душе. Они продолжали выполнять свою работу, внимательно следя за негодующей толпой, засыпающей вопросами пилотов. Им тоже хотелось задать командиру сотню вопросов и требовать скорейшего возвращения на Землю. Но они верили Расселу, каждому его слову и считали своим долгом помочь ему в эту непростую для всех минуту и не усложнять и без того тяжелое положение.

– Получается, наш медовый месяц растянулся на семьсот лет? – с улыбкой обратился парень к своей новоиспеченной жене, обнимая ее за талию.

– И ты мне совсем не надоел за это время, – ответила девушка, поцеловав мужа. К ним еще не пришло осознание произошедшего. Страшная правда новой реальности воспринималась как увлекательное приключение, дополнительный бонус к свадебному путешествию.

– Что я вам говорил, мой дорогой друг, – перебирая пасмурные мысли, произнес доктор Стэнли. – Свет, загоревшийся в салоне, совсем не означал, что все позади и нас ждет скорое возвращение и мягкая посадка.

– Вы оказались правы.

– Увы, – вздохнул доктор. – Как мне теперь смириться с этой истинной, которой нет.

– Истина, как и временные рамки, слишком податлива на перемены, – неожиданно, даже для себя, превратившись в философа, сказал Стокс. – Так что не отвернуться от хитрого будущего и страшного настоящего, которого, по сути-то и нет.

Доктор серьезно посмотрел на Стокса, оценивая его ответ. Стоксу стало не по себе от этого взгляда. Почувствовав себя его пациентом, он поспешил добавить, словно оправдывая свою замысловатую речь.

– Это я от стресса такой разговорчивый.

– Я знаю, – просто ответил Стэнли, переводя взгляд на шокированных пассажиров.

Несчастный капитан, не успевая ответить на один вопрос, запинаясь, начинал отвечать на другой. И эта нескончаемая вереница вопросительно-восклицательных диалогов путала мысли обманутых временем, заставляя отдаться панике, забыв об отчаянии.

Фрэнк Рассел плохо помнил, что говорил стоявшим перед ним пассажирам, когда их привели в отсек управления. Сначала они смотрели на него тревожно, затем как на помешанного. Грозили подать в суд на него и на всю авиакомпанию, на что Рассел отвечал, что был бы счастлив предстать на суде, но только в свое время. Разгневанная публика решила, что он просто издевается над ними.

– Послушайте меня! – громко произнес высокий мужчина, привлекая к себе внимание. – Если верить дневнику капитана Бейнбриджа, то мир вокруг нас мертв. Но мы живы! И это сейчас главное. Мы еще способны принимать здравые решения и воплощать их в жизнь. Давайте перестанем, наконец, паниковать и начнем действовать!

Мужчина стоял чуть в стороне от сходящих с ума пассажиров, бросая в них слова как бомбы. Но вместо смерти эти бомбы несли временное успокоение. Он был само спокойствие, подавая своим видом пример.

Доктор Стэнли продолжил атаковать толпу с другого фланга. Он разбивал зачатки паники и агрессии своими тяжеловесными ударами правильно подобранных слов. Буквально пара фраз, ничего не значащих на первый взгляд, оказывала практически гипнотическое воздействие на людей, успокаивая их. Доктор встал рядом с пилотами, защищая их и продолжая пресекать малейшие вспышки гнева на корню.

Рассел и Риццо, бесконечно благодарные доктору Стэнли, продолжили начатый разговор с немного успокоившимися людьми. Под действием фактов, они начинали верить, но все равно, до конца не осознавая случившееся. Да никто не осознавал! Это было невозможно! Разве можно поверить в такое!

Кто поверит, что его родные и близкие, друзья и соседи давно умерли. Что они перестали для них существовать как пропавшие без вести сотни лет назад. Что не осталось ничего, что связывало всех этих людей с прошлой жизнью. Любимая собачка, так жизнерадостно вилявшая хвостом, когда ты возвращался домой. Твои записи любимой музыки, фильмов, фотографии. А как теперь быть без своей футболки с логотипом любимой команды, висевшей в шкафу в спальне на втором этаже? Кого-то дома ждал пирог, приготовленный женой! А как же закусочная за углом, где я пил кофе с любимыми пончиками в обеденный перерыв!

Этого ничего нет. Уже сотни лет нет того славного песика, футболки, закусочной с ее кофе и пончиками, нет пирога. Твоя жена, возможно, вышла замуж, потому что ты пропал на орбите, так и не вернувшись. А тебе не посчастливилось пережить десятки поколений и взглянуть на все то, что осталось. Складывалось такое ощущение, что ты вышел из дома, где шел праздник, веселый и шумный, где собрались самые лучшие друзья и на столе были самые любимые блюда и напитки. Ты вышел ненадолго, но когда вернулся, дома уже никого не было. Не было и намека на праздник. Тебя никто не ждал. Про тебя не забыли, про тебя просто уже не знали.

Пассажиры вели себя по-разному. Но в основной своей массе, настоятельно требовали, немедленно вернуться домой, на Землю. Там все по-прежнему! Они были в этом уверенны.

Оказалось большей сложностью убедить всех в необходимости вернуться на Луну, чем объяснить, в каком далеком будущем все они оказались. Последний вопрос занимал пассажиров меньше всего по той простой причине, что они не хотели верить в случившееся. Они боялись, что полетом на Луну разобьют хрупкую надежду на то, что все-таки это окажется ошибкой, недоразумением.

– Прошу вас, – умоляла женщина, с мокрыми от слез щеками. – Верните меня домой! Я опаздываю. У моей дочери должен сегодня родиться сын – мой первый внук. Я не могу пропустить это важное событие моей жизни!

– Боюсь, мы все опоздали на важные события нашей жизни. – Произнес доктор Стэнли, словно вынося страшный диагноз.

– Хватит! – умоляющий тон женщины перешел в требовательный. – Я не собираюсь слушать этот бред и тем более верить в него! Я оставила все свои дела и вылетела первым рейсом на Землю не для того, чтобы вернуться обратно на Луну из-за какого-то дневника! Неужели вы верите во все это? – Она обратилась к растерянным и сбитым с толку пассажирам. – А вы? – она повернулась к пилотам, – тем более должны проявлять благоразумие. Но ваши действия, по меньшей мере, выглядят странными.

– Командир Рассел, – обратился маленький мужчина в стильных очках и кейсом в руке. – Я понимаю, что вы принимаете решения и, что от меня и моего мнения тут ничего не зависит. Но вы должны предоставить мне расписку, в которой укажите причины задержки рейса, чтобы я мог предоставить ее на работе, когда меня захотят уволить за не позволительное опоздание.

– Разумеется, – коротко и довольно холодно бросил Рассел, раздраженный упрямством пассажиров.

Рассел собрал в кулак всю свою волю, слова, силы, которые у него еще оставались и, продолжил.