Самый хищный милый друг

Ну вот. Классика жанра: теперь у нас имеется начальник, облитый кофе. Наверное, это что-то вроде инициации. Пройдя этот обряд, я могу считаться настоящей секретаршей.

Коричневое пятно расползлось по рукаву белоснежной рубашки. Хорошо, что милый шеф успел снять пиджак, иначе я испортила бы дорогой костюм. Хотя, наверное, тоже не очень хорошо: кофе-то был горячим…

Бедный Кирилл Андреевич!

Я замерла с открытым ртом и вытаращенными глазами.

— Ну, Катя… — пробормотал директор

— Я вас обожгла?!

— Да ничего, ерунда. Но посмотри, что ты здесь устроила. Сейчас будешь убирать.

Еще бы. На столе — Куликово поле. Кофейная лужа, размокшая салфетка, перевернутые блюдца и чашка, печенье, крошки… Спасибо, хоть на клавиатуру не попало.

М-да, девушка я ловкая и умелая, что и говорить!

Следующие десять минут я наводила марафет: вытирала стол, двигала кресло, ползала по полу. Сколько проблем от одной чашки кофе! Можно подумать, в ней было пять литров. И правильно говорят: кофе вреден!

Кирилл Андреевич открыл шкаф и достал чистую рубашку. Он переодевался и усиленно делал вид, что не смотрит, как я попой кверху барахтаюсь под столом. Но у него это получалось гораздо хуже, чем у меня разгром.

Я вдруг заметила, что по его руке расползлось красное пятно. Черт… Кофе был горячим.

— Простите, я вас обожгла!

— Да ладно, не переживай, это пустяки.

— Кирилл Андреевич, однако! Нельзя же так откровенно меня рассматривать, — пробормотала я через пару минут, заканчивая упражнения под столом. — Вы прямо шею вывернули.

— Я?! Боже упаси! Вот еще! — фыркнул босс. Он застегивал пуговицы на манжетах.

— Я же не пялюсь на ваш пресс.

— Да пожалуйста! Пялься, сколько хочешь. В отличие от некоторых, я совсем не жадный.

— Очень логичное заявление! Сначала утверждаете, что не смотрите на меня, а потом упрекаете, что я не даю вам этого делать. Вы точно кандидатскую защитили?

— Нет, Катя, я просто корочку купил. Поговори у меня!

Наконец, я закончила уборку и отправилась мыть руки. Потом вернулась, чтобы спросить, не угасло ли в дорогом шефе желание выпить кофе.

Теперь он держал в руках галстук.

— Давайте я завяжу?

Мне было стыдно. Наверное, он уже сто раз пожалел, что со мной связался. Взял на работу, назначил роскошную зарплату, а в результате… Весь коллектив стоит на ушах, мужиков лихорадит, сам с ожогом, рубашка испорчена…

— Давай.

Пока я завязывала галстук, Кирилл Андреевич не дышал и смотрел на меня с такой нежностью, что я поняла — нет, еще не пожалел. Одной чашки с горячим кофе маловато, чтобы его отношение ко мне изменилось…

Как же хорошо от него пахнет! Мне захотелось развязать галстук и начать снова. А потом еще раз.

— Вот, отлично, — я пригладила шелковую ткань, рассматривая результат своего труда… А босс перехватил мои руки и быстро поцеловал — сначала одну, потом вторую.

Ой! Я на него пять литров раскаленной жидкости, он мне еще и руки целует… Но это так приятно! Сразу же вспомнила о том поцелуе в спальне — волшебном, единственном.

— Красивый узел. Спасибо, солнышко.

— Извините, что мешаю вам работать. Кофе принести?

Кирилл Андреевич тяжело вздохнул.

— Давай, тащи. Надеюсь, я выживу.

— Какой вы смелый, Кирилл Андреевич! — искренне восхитилась я.

— Это маскировка. На самом деле дрожу от страха. К счастью, в шкафу еще три запасных рубашки.

Кирилл

Ожог под рукавом саднил, ткань задевала кожу, это было неприятно. Кирилл усмехнулся: наверное, девушки иначе не могут. Их просто хлебом не корми, дай на тебя что-нибудь вылить — кофе, вино, шампанское. И не только на руку, но и на пузо, и еще даже страшно сказать куда. Возможно, все девушки обучаются на специальных курсах «Догони и пролей». Или у них это врожденное умение, впитываемое с молоком матери.

Сколько раз он гонял за чаем Николая, и тот ни разу не перевернул посуду. Но Коля всегда обходился без подноса. И чудесных высоких каблучков у него тоже нет. И бедрами он так красиво покачивать не умеет…

Правда секретарши обычно обливают начальника, если тот распускает руки. В этом случае чашка с горячим напитком превращается в средство защиты или мести.

А Кирилл пострадал ни за что.

Руки распускать, как раньше, он не может. Теперь Катю не прижмешь и не потискаешь, как кролика. Он принял девушку к себе на работу, и значит она находится в слишком зависимом положении, чтобы он мог позволить себе прежние вольности.

У нее зарплата, которая ей так нужна, и которой она очень обрадовалась. Она готова честно отрабатывать деньги. Но Кирилл скорее отказался бы от секса еще на пару веков, чем воспользовался бы этой ситуацией. «Руки прочь!» — неоднократно повторял он себе в течение дня, когда его так и подмывало обнять Катю за плечи или ненароком погладить по спине.

Мысль о том, что бедная крошка будет терпеть его домогательства из страха потерять место и зарплату, вызывала отвращение. Тогда бы он был ничем не лучше Вадима. Тот вовсю пользовался зависимым положением Кати, утоляя свои извращенные желания.

«Вот я попался! — вздохнул Кирилл. — Даже Николай сейчас находится в гораздо более выгодной ситуации, чем я». Судьба жестоко посмеялась над дамским угодником. Он сам себя загнал в ловушку. От гарема отказался, а Катя стала еще более недоступной.

«Ничего, прорвемся! — подбодрил себя Кирилл. — Воля, упорство и вера в победу».

Он снова вспомнил о разговоре со Стасом. Уже два дня он размышлял над словами друга, оставившими в душе отвратительный осадок. В Кирилле бурлило негодование, когда он думал о том, как жестоко подставили его невинную малышку.

Ни одному слову Стаса он не поверил.

— Но эту девочку два раза засекли на сливе информации! — друг бушевал в телефоне. — Кир, вернись на землю! Это не шутки, все очень серьезно!

— Иди к черту!

— Тебе нужны лишние проблемы?

— Наверное, Катю оболгала бывшая свекровь. У нее достаточно влияния, чтобы всех убедить, что белое — это черное.

— Насколько я понял, свекровь как раз и замяла скандал, чтобы прикрыть невестку. А когда Катя развелась, свекруха лишила ее своего покровительства. И неприятные факты сразу же стали известны общественности.