Самый кайф (сборник)
Шрифт:
Митьковский саммит прошел в Пушкине
8 июля 2006 года в пригороде Петербурга, г. Пушкине, в час дня при убедительном скоплении публики началось действие, которое вполне можно назвать судьбоносным.
Артистическое движение «Митьки» цепко держит пальцы на пульсе времени. Пока лидеры «восьмерки» еще только готовились к встрече в Северной столице России, митьки уже провели свой саммит. Встреча началась в сквере возле Пушкинского музея современного искусства и состояла из нескольких частей: художественной, спортивной, музыкальной и дискуссионной. В заглавной речи Дмитрий Шагин заявил, что митьки против гламурности в искусстве да и против глобализации тоже. После просмотра картин, выставленных на пленэре, зрителям предложили поучаствовать
– Еще в древнегреческие времена имелись профессиональные спортсмены и их называли атлетами. Любителей, то есть всех остальных частных людей, называли идиотосами. Именно на идиотосах держится мир! Именно ими – вами! – богата Россия!..
Художник Кузярушка выехал на велосипеде с олимпийским огнем (вырезанным из фанерки), и под звуки «Прощания славянки» Олимпиада началась. В состязаниях по метанию женского чулка победил идиотос из Вологды Денис Поздняков с новым олимпийским рекордом (16 м 58 см). Второе место занял скрипач группы «Аквариум» Андрей Суротдинов (13 м 80 см). Игра в «Чапая» (щелкание шашек друг в друга) также дала ярких лидеров – в тяжелейшем финале победил Алексей Красильников.
После показательных заездов на велосипедах «Кто медленней», бега в мешках и перетягивания каната прошел футбольный матч. В нем возрастные митьки уступили более молодой и амбициозной команде Музея современного искусства, и Владимир Рекшан, то есть я, сделав несколько винтов в стиле Зидана, чуть не дал дуба от своего пятидесятишестилетия.
Тридцатипятиградусное пекло не помешало саммиту. После закрытия игр на импровизированной сцене оказались молодицы из «Модного дома Наташи Пивоваровой». Под пение песен на травяной подиум выходили девушки в нарядах, исполненных из советских флагов и постсоветских секонд-хендов. Зрители присоединялись и танцевали. За «Модным домом» саммит продолжил митьковский оркестр «Зачем», который стал бесконечно долго петь песню Джона Леннона «Пауэр ту зе пипл» («Власть народу»). Но стойкий народ не разошелся, а дождался дискуссии об искусстве, прошедшей в музее. Там были намечены действенные пути против гламурной глобализации.
Тихие дни в Клиши
Мы жили у западного подножия монмартрского холма, неподалеку от станции метро «Ля Фурш». Там было действительно тихо. По ночам. А по утрам нас будили парижские дети, начинавшие играть в мяч во дворе под окнами…
Рок-группа «Санкт-Петербург» выехала в Париж в июне 2006-го в составе: 18-летний Саша Гульцев (вокал, клавиши), 27-летний Илья Ивахнов (ударные, бэк-вокал), 46-летний Николай Богданов (самый быстрый гитарист мира) и 56-летний на тот момент я. Планировался еще почти 50-летний Дмитрий Шагин, но маэстро сказался больным. Могли бы поехать в Париж и мои поющие девушки – всегда говорил, что моя рота может развернуться до батальона, – но девушкам в Париж рано.
Дело предстояло серьезное – выступление на заключительном концерте фестиваля «Русская весна», планировавшемся во Всемирный день музыки – праздник вполне официальный. Почему «Русская весна» проходит осенью – было не совсем понятно, хотя суровый отечественный климат позволял совместить нашу весну с их летом. Смущало другое – кому нужны наши напевы на берегах Сены? Во Всемирный день музыки и без нас поют и пляшут на всех углах именитые и безымянные. Чтобы отличиться в лучшую сторону, пришлось придумать нечто оригинальное – драматическое сопровождение, – и назвать предполагаемое действие так: «Репетиция оркестра». Как бы умудренный годами и опытом мэтр-я посвящает вновь прибывших в «Санкт-Петербург» в тайны рок-музыкальной философии, ностальгируя о минувших деньках…
Мне приходилось жить в Париже, и первый день я провел с музыкантами, показывая им в щадящем режиме достопримечательности, старательно отгоняя от Тур Эффель. Но номер не прошел, 27-летний с 46-летним рванули вверх, откуда не спускались три часа. Затем на Сен-Дени 56-летний пытался снимать местных проституток на видео, за что
и получил по башке кошелкой.21 июня с утра слегка побродили в предгорьях Монмартра, после чего, вернувшись в наш тихий приют, стали готовиться к концерту. К четырем часа apres midi [5] директор «Русской мысли» Гульцев-старший отвез нас в богатый 16-район-арандисман. Под пристальным взглядом секьюрити мы проехали во двор, поднялись по ковровой дорожке почти дворца на второй этаж. Там и располагался концертный зал Российского центра культуры и науки. На сцене стояли нераспакованные коробки с новенькими аксессуарами рока и ролла.
5
Пополудни (фр.).
– Интересно, – сказал я и сел в красное кресло первого ряда. – А кто это все включать станет?
– Но еще есть время, – спокойно ответил мне директор Гульцев и пошел искать директора Центра Игоря Шпынова.
Появился дипломат в костюме и сперва испугал своим международным лоском. Но затем директоры (оба бывшие, как выяснилось, еще в студенческие времена рокмены) с присоединившимся к ним замдиректора Центра Владимиром Соколовым, сняв пиджаки, набросились на провода и коробки. Привыкший к подобным издержкам производства, я спустился во внутренний дворик, где предался пороку табакокурения. Туда-сюда профланировал секьюрити, затем остановился, спросил:
– Откуда сам-то?
– Из Питера.
– Эх!.. – Секьюрити, мужчина лет сорока, со стальным и печальным взглядом, вздохнул и произнес: – У вас там какая река? Нева? Рыбка-то ловится?
– Рыбка? Ну… рыбка… Да, ловится. Корюшка у нас.
– А тут, – у секьюрити от напряжения и неудовольствия забегали желваки на скулах, – никакой рыбы. Мы с напарниками километров за сто от Парижа выезжали – все равно не клюет!
Тем временем директора разобрались с ящиками и появился звук. Во время саундчека в зал вошел пожилой господин в сопровождении молодой женщины. Они сели с краешку и внимательно слушали настройку звука. Затем вышли. После в холле пожилой спросил у меня что-то. Узнав слова «музисьен», я согласно ответил:
– Уи! Же суи ле музисьен.
Молодая улыбнулась, а пожилой поклонился. Директор Игорь увел «музисьенов» на лифте в то, что мы использовали под гримерку. В просторной комнате с кофейным агрегатом и кожаными диванами, выходящей наплоскую крышу, «музисьены» огляделись, развалились, вытянули ноги, стали обсуждать звук и сцену. Затем 18-летний при участии 26-летнего прогулялись по крышеподобному балкону, где обнаружили сложенный стол для пинг-понга.
– Сыграть бы! – выразил желание 26-летний.
Не успел я прокомментировать реплику барабанщика, как в комнате возник услужливый господин армейской выправки с ракетками и шариком. Он проследовал на балкон, разложил стол, установил сетку, положил ракетки и шарик. Когда человек вышел из комнаты, я на всякий случай посоветовал артистам:
– Вы тут лишнего не болтайте. Про… Не знаю про что. Про что-нибудь!
Пока молодые резвились, 46-летний мрачно курил родные «Союз-Аполло», а 56-летний тихо волновался на диване.
В восемь-пятнадцать мы спустились лифтом вниз и выбрались на сцену. Публики поднабралось достаточно, чтобы у меня были все основания сказать в микрофон:
– Же мапель Vladimir!
Эти слова отчего-то вызвали легкий смешок в зале – действие началось. У каждого в руке имелся листок со сценарием – ведь репетиция!
Я прочитал первую фразу своей роли:
– Как ярко начиналась жизнь! Сколько было прекрасных парней и девушек! Почти сорок лет сгорело, как спичка. Кто в Нью-Йорке, кто в Костроме, а кто и затерялся на окраинах нашей Северной столицы. Приходится приглашать молодежь. А кто знает, что у них в головах?..
С драматическими отступлениями «Санкт-Петербург» сыграл балладно-блюзовый блок, и, как мне показалось, две сотни русско-французской публики аплодировали вовсе не из политкорректности. Затем запели композиции с альбома «Революция», и хочется верить, что потрясли умы присутствующих исполнением «вечных хитов» про Щорса и про убитого комсомольца вперемежку с музыкальными цитатами из «Лед зеппелин» и «Дип перпл»…